- То есть, один из нападавших знал Белоусова лично? Вот теперь мне понятно, как они смогли устроить ему засаду. - Да-да, Ваше величество. Но тонкость заключается в том, что мы сейчас арестовываем и передаем в отдел дознаний всех, кто имел касательство к заговорщикам. А поручик Белоусов является одновременно пострадавшим, членом группы захвата и подозреваемым. Такой, знаете ли, правовой казус. - Что значит, членом группы захвата? – уточнил император. - Белоусов сумел разгадать, что на него готовится нападение. Он знал дату и примерно место. Он обратился к известному вам следователю Павлову и вызвался сыграть роль приманки. - Это делает ему честь, – признал император. – Более того, сейчас я вспомнил. Поручик Белоусов еще до покушения на нашу особу проявил героизм и оказал… большую услугу империи. Но, кажется, вы хотели что-то сказать по этому поводу? - Я боюсь, что мои слова могут прозвучать цинично… Но что, если Белоусов – часть заговора? - Господь с вами, Альберт Эмильевич! – удивился император. – Этот парень второй раз рискует головой, а вы его что же, в заговорщики записываете? - Истории известны и более невероятные случаи, – возразил прокурор. – Брут был другом Цезаря. Но это не помешало ему вонзить императору нож в спину. Павел вздохнул. Белоусов был ему симпатичен. Да и дубравнику он приглянулся, а Среброкрон никогда не ошибается в людях. С другой стороны, в словах прокурора тоже есть некоторый резон. - Ну так возьмите его и допросите, – с некоторым уже раздражением сказал Павел. - Вот в этом-то и заключается вся сложность, – вздохнул с притворной кротостью Юнусов. – Как только я отдал распоряжение передать поручика специалистам отдела дознаний, вмешались некие силы… - О чем это вы? – с вновь вспыхнувшим подозрением спросил Павел. - Боюсь окончательно показаться параноиком в глазах Вашего величества, но на меня надавил его светлость князь Татищев. Я был крайне удивлен, узнав, что генерал проявляет участие в судьбе какого-то поручика, но Николай Осипович был более, чем настойчив. Я поневоле подумал… Павел облегченно расхохотался. Юнусов же не знает всех подробностей событий на Бородине! Вот и хорошо, что не знает. А то, понимаешь, сует свой нос повсюду. - Вот вы о чем, голубчик. Могу вас успокоить. Я знаю, почему князь Татищев принимает такое участие в судьбе именно этого юноши. Уверяю вас, здесь нет никакого заговора. Доверьтесь мне и забудьте об этом казусе. Юнусов с трудом скрыл досаду. От государя он надеялся разузнать то, что не удалось идиоту Пряничникову, сгинувшему бесследно в недрах военной юридической машины. Все доклады по Бородину, которые сумел заполучить Альберт Эмильевич, прошли через военную цензуру и не позволяли прокурору даже одним коготком зацепиться, не говоря уж о том, чтобы получить какие-то материалы на князя Татищева. - Я всецело доверяю Вашему Величеству, и, конечно же, ни в чем не подозреваю его светлость князя Татищева, но все-таки личное знакомство поручика с опасными заговорщиками… - Вы начинаете меня утомлять, господин генеральный прокурор, – в голосе императора зазвучали отдаленные раскаты грома. – В конце концов, если это успокоит вашу подозрительность, установите за поручиком наблюдение. Надеюсь мне не нужно учить вас тому, как это делается? - Ни в коем случае, Ваше Величество. Сожалею, что утомил вас, Государь. Юнусов склонился в глубоком поклоне. Да, этот раунд остался за Татищевым, но и Юнусов урвал свой кусок: теперь можно будет проследить за Белоусовым, а через него и за самим Татищевым. Но сначала следует усыпить бдительность обоих. Может, повесить парню какую-нибудь медаль, скажем, за храбрость? Пусть думает, что теперь он вне подозрений. Пусть окончательно расслабится. А мы понаблюдаем, подождём, пока он проколется. И уж тогда развернёмся вовсю. Пристегнём к этому делу Татищева. А если что пойдёт не так, всегда можно прикрыться императорским разрешением. Пусть у князя будет зуб на монарха. Нет, решительно, не так уж и плохо всё обернулось. А то ли еще будет! Выйдя из дворца, Альберт Эмильевич неторопливо направился к Миллионной, в сторону казарм Преображенцев. По дороге прокурор связался с руководителем отдела дознаний. - Ковальчук? Сидор Архипович? День добрый. Да, я по поводу сегодняшних дел. Павлов там прорабатывает связи заговорщиков. Но вы же его знаете, он у нас белоручка, законник. Если не найдет связи, достаточной для ордера, отпустит, да еще и извинится. Так вот, меня такой расклад никак не устраивает. Как только Павлов наберет полные сети рыбы, забирайте их к себе… Нет, не волнуйтесь, с Павловым я договорюсь… Да именно это я и имею в виду: берите в разработку всех. Чем больше наберете, тем лучше. Потом отсеем, так сказать, зёрна от плевел. Да, правовые аспекты я утряс. Считайте, у вас есть карт-бланш. Действуйте, действуйте. Мне нужны быстрые результаты. Прежде чем позвонить по следующему номеру, Юнусов сменил вирт и вручную набрал идентификатор. Новенький вирт осветился зеленым: соединение надежно защищено. «Мне необходимо увидеть Архивариуса. – Лаконично произнёс он. – Да, срочно... Да. Превосходно. Это меня устраивает». Юнусов отключился и стянул с руки потухший вирт. Проходя через Зимнюю канавку, он отправил сделавший свое дело прозрачный браслет в воду и вернул на законное место обычный вирт. Весеннее солнышко играло с рябью на воде, слепя Альберта Эмильевича яркими вспышками расплавленного золота. Чудное утро, право слово. Всё складывается, одно к одному. Своим неудачным покушением покойный Дифенбах, сам того не подозревая, оказал прокурору услугу. А уж Арцеулов с его горе-террористами так просто преподнесли настоящий подарок. Если сейчас правильно разыграть карты, возможно, наконец, удастся поставить вояк на место. Пусть распоряжаются в космосе, на границах доминанты. А внутри империи должна быть только одна сила и только одна власть. Сейчас главное, не дать увести следствие в сторону, не позволить государю увлечься ненужными версиями. Он должен разочароваться в своих обожаемых флотоводцах, отдалить их от престола и прекратить, наконец, уделять всё свое внимание одним только военным игрищам. Если же и это не сработает… что ж, не все такие неудачники, как полковник Дифенбах. Юнусов прищурился, наслаждаясь игрой солнечных зайчиков. Денек обещал быть славным. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. НЕОПРЕДЕЛЕННАЯ ТОЧКА. УБЕЖИЩЕ ЦК РКП КАХА ГУЛИА - Чаю хочешь, Каха? – предложил Береговой. Гулиа вежливо отказался. На здоровье Каха не жаловался и из всех чаев признавал лишь крепкий чёрный. А шалфей Артём пускай сам пьёт, ему после инсульта полезно. Коваленко задерживался и в ожидании заместителя первого секретаря ЦК Береговой с Гулиа вели будничную, ни к чему не обязывающую беседу. - Получили свежую сводку. – Поделился Береговой. – Китайские товарищи с опережением срока открыли новую очередь системных верфей на Хэфее. Вот оно, преимущество народного хозяйства. - Ну да. А также смертной казни за «саботаж». – Со свойственной ему прямотой возразил Каха. Несмотря на общность целей, Гулиа не разделял китайские методы их достижения. – Ты же знаешь, Артём, я не белоручка. Кровь меня не смущает. Но проливать её направо – налево, это не по-нашему. В этом я с китайскими товарищами расхожусь. - Что я слышу? – В дверях показалась объемистая туша первого заместителя. Коваленко ввалился в кабинет и тут же плюхнулся в кресло. – Руководитель отдела силовых операций не одобряет применение силы? - Силу, Остап, надо применять с умом. Твои слова. - Мои, мои. – Не стал спорить Коваленко. – Рад, что ты не все мои речи пропускаешь мимо ушей. Береговой негромко рассмеялся. Эти двое постоянно обмениваются колкостями, но видят Высшие, их соперничество идёт партии на пользу. Вот в чём отличие подлинных вождей революции от сановников российского императорского двора, сборища ядовитых гадюк, только и мечтающих, что ужалить зазевавшегося соперника, нанести удар в спину. - Так что, Каха, как я понимаю, твой план провалился? – Сразу перешёл к делу Коваленко. – Самодержец жив – здоров, а люди твоего Данилова арестованы. По сведениям из столичного округа, со дня на день ожидаются повальные аресты коммунистов. Вот так результат! - Не спеши Остап. В нашем деле нельзя спешить. – Миролюбиво поднял руки Каха. – Не всё так плохо, как тебе доложили. Хороший план, он что? Он предусматривает любое развитие событий. Да, Данилову не удалось убить Павла Романова. Это верно, тут тебе товарищи правильно доложили. Но разве смерть Романова была нашей конечной целью? Коваленко приподнял куцые брови и обернулся к Береговому. - Интересно, а что же тогда? Артём Матвеевич не даст соврать, мы согласились на эту авантюру с Даниловым при условии, что Павел Четвертый будет уничтожен, а партия останется вне подозрений. Но результат показывает обратное! - Да уж, Каха. – Подтвердил Береговой, наливая чай в блюдце и шумно отхлебывая. – Прекращай говорить загадками. Если тебе есть что возразить по сути, говори. А нет, так давайте вместе думать, как минимизировать потери. Гулиа было, что сказать по сути. - Ты, Остап, путаешь цели со средствами их достижения. Нашей конечной целью была и остаётся легализация коммунистической партии и переход к парламентским формам борьбы. – Отчеканил он. – А устранение Павла Романова являлось одним из методов достижения цели. Разве не так? - Верно. Но если сейчас мы ближе к цели, чем до неудачного покушения, то объясни, почему столичная полиция удвоила число шпиков, следящих за нашими товарищами в столичном округе? - С удовольствием. Как вы помните, легенда, которую мы придумали для Данилова, предусматривает дискредитацию РКП с помощью, как представляется Данилову, разведки Союза Миров. Если бы мы не дали повода следствию заподозрить компартию, следствие сразу пошло бы по другому следу. А значит, нам не удалось бы набрать очки, ну удалось бы использовать следствие в наших целях. Зато сейчас, в ситуации неопределённости, у нас появился превосходный шанс доказать нашу миролюбивую политику. Мы поможем генеральной прокуратуре выйти на Данилова – это раз. Мы убедительно докажем, что РКП является патриотической партией, оказав содействие в раскрытии планов «разведки Союза Миров» – это два. Павел Четвертый должен понять, что если бы он в своё время позволил РКП выйти из подполья, Данилову не удалось бы сколотить свою сеть кружков. До сих пор Павлу только рассказывали о том, что коммунисты, дескать, отказались от идеи насильственной революции. То есть, ему предлагалось поверить в слова. Сегодня он увидит реальные дела. - А не получится ли так, что мы переиграем сами себя? – После второго инсульта Береговой стал подчеркнуто осторожен. – Если все улики указывают на партию, следователи могут и не распознать подвоха. - Страшно даже подумать, что будет, если в покушении обвинят РКП. – Тут же поддержал первого секретаря Коваленко, озабоченно поджав толстые губы. Но Гулиа не зря руководил отделом силовых операций. Вопросы, едва только формирующиеся у собеседников, давно были им обдуманы, а необходимые меры уже приняты. - Зря беспокоитесь, товарищи. Я такие вещи на самотек не пускаю. Следователи прокуратуры придут только к тем выводам, на которые я их наведу. Всё это времямои люди плотно ведут Данилова. – Неторопливо, веско говорил он. – Лучшие люди. Когда это необходимо, мы вмешиваемся. - Это как же, например? – Со скепсисом переспросил Коваленко. – Ты приведи факты, Каха. Простые слова, как ты нам только что пояснил, не убеждают. Особенно в таком важном деле. - Факты. Ну, к примеру, вот тебе факт. – Каха открыл вирт сферу. В светящемся объеме появилась пухлая папка в потертом кожаном переплёте. – Эту улику Данилов подкинул генералу Ланскому, руководителю «Общества неравнодушных граждан». В ней содержатся документы, неопровержимо доказывающие, что генерал состоял в РКП. Хорошая папка. Данилов на совесть над ней поработал. Любая экспертиза скажет, что Ланской владеет папкой не менее полугода. Вот это я называю – неопровержимая улика. - И она сейчас в руках следствия?! – Возмущенно воскликнул Коваленко. - Э-э, не спеши Остап. Только зря беспокоишь Артёма Матвеевича. У нас папка. У моих людей. У хороших людей, надежных, опытных. Вместо неё они подкинули в сейф грубую подделку. Я уверен, специалисты Юнусова без труда распознали подлог. А это, товарищи, в свою очередь компрометирует остальные «улики», которые подготовил Данилов. Бросает на них тень. Теперь они выглядят неубедительно. Лживо выглядят. И это заставляет следствие искать иные версии. Я же, со своей стороны, позаботился, чтобы они привели куда надо. Чтобы привели к Союзу Миров. - Остроумно. – Тихо рассмеялся Береговой, и даже Коваленко выдавил на своей жирной физиономии некое подобие улыбки. – Надеюсь, всё пройдёт, как ты задумал. - А ты не надейся, Артем Матвеевич. – Каха решил, что пришло время для решающего козыря. – Надежды, знаешь ли, юношей питают. Которые только пробудились. А мы, товарищи, калачи тёртые. Нам знать надо, а не надеяться. - И что же мы знаем? – Недоверчиво уточнил Коваленко. - Правильный вопрос, Остап. Своевременный. Знаем мы вот что. С известным петербургским посредником, известным под псевдонимом Архивариус, связался лично его высокопревосходительство генеральный прокурор Юнусов. Архивариус получил от него вот это. – Гулиа вывел в сферу голографический портрет Данилова, синтезированный техническим отделом генпрокуратуры. – Через него Юнусов спрашивает, что нам известно об этом человеке и знаем ли мы, почему он пытается натравить генпрокуратуру на РКП. Следствие купилось на нашу версию, товарищи. Мы приведём их к цели, которой они так жаждут. Архивариус уже получил от меня всё необходимые материалы и назначил Юнусову личную встречу. Важно, чтобы именно РКП вывела следователей генеральной прокуратуры на подготовленных нами «заказчиков покушения». Тогда даже такой упрямец, как Павел Четвертый, поймет, что с компартией выгоднее дружить, чем враждовать. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ ДАНИЛОВ. Данилов редко позволял себе сильные чувства. Любовь, ненависть, гнев, ужас – они для слабаков, не умеющих контролировать свои эмоции. Это как в театре. Профаны уверены, что лучше других играет актер, который искренне переживает происходящее с персонажем. Чушь. Профессиональный актер не может позволить себе подобную роскошь, иначе он провалит сцену. Его задача – не замыкаться в переживаниях своего персонажа, а чувствовать сам спектакль. Следить со стороны, как он развивается, и вносить необходимые чувства с тем же спокойствием и умеренностью, с которой шеф–повар добавляет специи в блюдо. Данилов жил по тому же принципу – наблюдал за происходящим со стороны, оценивал происходящее холодным режиссёрским взглядом. Принимал решения в соответствии с доводами рассудка. Но сегодня даже он не сумел сдержаться. Одна неудача – это всего лишь одна неудача. Но две неудачи подряд – это уже провал. Кропотливо выстроенная им схема рухнула. Сначала истеричный Дифенбах, не придумавший ничего лучшего, как схватиться за яд при первых же признаках опасности. И вот теперь поручик Белоусов. Данилов внимательно изучил этого поручика. Непрост, ох как не прост. Как бы не режиссёр, хоть Данилов и не верил в существование режиссёров-военных. Но как не заподозрить неладное, если обе операции Данилова, к которым имел касательство этот юнец, провалились. Допустим, с Дифенбахом Белоусов столкнулся по чистой случайности. Это ладно, бывает. Но сегодня-то, сегодня ни о какой случайности не могло идти и речи! Поганец знал об операции! Он не просто перестраховался, таская за собой прикрытие. Нет, Белоусов именно, что точно знал, где и когда на него расставят силки! И заманил людей Арцеулова в засаду полицейского спецназа. Красиво сработал. Профессионально. Данилов, наблюдавший лично за ходом операции, не мог не признать, что его переиграли всухую. Значит, где-то произошла утечка. Кто-то из людей, за которых Арцеулов ручался, как за себя, оказался предателем. А может быть… сам Арцеулов? Что, если предатель именно он? Конечно же, Данилов подстраховался и на такой случай. Арцеулов видел его только в облике купца Кузнецова. Никто в «Грустной селедке» не знал ни его настоящего облика, ни имени. Тем не менее, Данилов на всякий случай обрубил и эти концы. Сразу после провала операции Данилов вывез трактирщика на дачу у моря, якобы заботясь о его безопасности. Он даже отправился прогуляться с владельцем «Селедки» по берегу залива. С прогулки подпольщик вернулся один. Трактирщик остался на дне, бережно упакованный в нейлоновую сеть, в компании двух увесистых бетонных блоков. В полной безопасности, как и обещал Данилов.