– Здрасте, – как ни в чем не бывало поздоровался он. – Я вот что… понимаю, конечно, пожадничал. Вы не дешевка, все при вас – и внешность, и фигура. Нате, держите. – На сей раз он протянул ей шестьсот баксов. – Да как ты смеешь? – внезапно осипшим голосом проговорила Зина, поспешно оглядываясь и с облегчением убеждаясь, что они одни и рядом никого нет. – Ты, сопляк! Учил бы свои уроки. – Да ладно, не ломайся, – плавно перейдя на «ты», заявил угреватый. – Увидишь, тебе понравится. Зина изо всей силы толкнула его плечом и зашла в гардероб. Когда она, одевшись, вышла в холл, парень держал в руках уже восемьсот долларов. Жизнь превратилась в сплошной кошмар. Он преследовал ее везде и всюду – в буфете, в коридоре, не стесняясь, заходил в класс во время урока. Зина уже знала про него все – его зовут Денис, ему шестнадцать, и учится он в одиннадцатом классе, а отец – один из совладельцев крупной автомобильной фирмы. Ночью ей снились зеленые бумажки, их было много, ужасающе много – целое море. Они летали перед ее лицом, кружились, опускались под ноги, а знакомый, чуть гнусавый голос настойчиво вопрошал: – Столько хватит? А столько? Зина попробовала поделиться своей бедой с одной из преподавательниц – довольно молодой и приятной учительницей английского. Та выслушала ее сбивчивый рассказ, пожала плечами и небрежно проговорила: – Ну и что? В чем проблема? – Как в чем? – опешила Зина. – Я не знаю, что делать, как избавиться от этого! – А зачем избавляться? Тебе разве деньги не нужны? – Такой ценой? – Она округлила глаза. – Подумаешь, цена! – фыркнула англичанка. – Тебе ж не тринадцать лет. – Вот именно, – закричала Зина. – Не тринадцать, а тридцать! Неужели ты хочешь сказать, что я должна дать этому недоноску? – За восемь сотен баксов? – Преподавательница глянула на нее в упор. – За такие бабки можно и крокодилу дать. – Флаг тебе в руки, – сквозь зубы проговорила Зина и ушла восвояси. Дома ее ждал новый «сюрприз» – у Илюшки поднялась температура. Вызванный врач поставил диагноз – острый бронхит, выписал кучу разных лекарств и пригрозил, что болезнь может перейти в воспаление легких. Зине пришлось взять больничный. Она купила все, что велел доктор, методично пичкала сына таблетками и микстурой, но тому с каждым днем становилось все хуже: скакала температура, грудь разрывал мучительный, жесткий кашель. Из поликлиники пришел другой врач, затем заведующая отделением – оба слушали Илюшку, заставляли его то дышать, то не дышать, стучали пальцами по его худенькой спине и недоуменно пожимали плечами. Зина не знала, что и думать. Ее начал терзать страх, по ночам она не могла уснуть. Ей казалось, с ребенком что-то серьезное, лютая, неизлечимая болезнь. Он таял на глазах. Врачи уже настаивали на госпитализации, но Зина медлила: о детских больницах она слышала много плохого. Наконец, видя, что ничего не помогает, сдалась. Очередной врач выписал направление в Третью детскую больницу, одну из лучших в Москве. Зина хотела ехать немедленно, но Илюшка вдруг стал плакать, так горько и жалобно, что у нее сжалось сердце. «Подожду до завтра, – решила она. – Утром отвезу, ничего не случится». Вечером раздался звонок в дверь. Зина подумала, что это соседка, которая часто одалживала у нее то соль, то спички, то муку. Как была, в легком домашнем халатике, с едва подколотыми волосами, она вышла прихожую и щелкнула замком. На пороге стоял Денис. – Ты? – только и смогла вымолвить Зина. – Как ты… зачем… В комнате спал Илюшка, тревожно, ворочаясь с боку на бок, что-то жалобно бормоча, плавая в жару. А здесь, в коридоре перед ней стоял зажравшийся, наглый недоросль, с прыщавыми щеками и потными от желания ладонями. Зина почувствовала, что больше не вынесет. Ее душили слезы отчаяния, стыда и унижения. – Вон, – сдавленно проговорила она, вытирая глаза. – Убирайся! – Я только хотел узнать, чего ты не ходишь на работу? – Во взгляде парня впервые за все время Зина прочитала некую осмысленность. Он перестал жевать свою вечную жвачку и смотрел на нее внимательно, слегка сведя брови к переносице, точно силясь постигнуть невероятно сложную, мудреную задачу. – Убирайся, – повторила Зина уже без злости, ощущая лишь непомерную усталость от всего – напряжения последних недель, страха за сына, многолетнего, выматывающего душу, одиночества. – Это… – парень помялся на пороге, сделал шаг назад и тут же вернулся, – а… плачешь чего? – Сын болеет, – коротко сказала Зина, и внезапно ей стало легче. Самую малость, капельку, но легче, будто она переложила часть тяжести со своих плеч на чьи-то другие. – Чем? – поинтересовался Денис. – Не знаю. Завтра везу его в больницу на обследование. – Погоди в больницу, – он снова отступил за порог, – у матери врачиха знакомая есть, всю Москву лечит. Я дам телефон. – Сколько она берет за консультацию? – Триста, кажется. Или четыреста, точно не помню. – Рублей? – Шутишь? Зина отрицательно покачала головой: – Это все, что у меня сейчас есть. Я не могу. – Я заплачу. – Нет. Уходи. – Она решительно взяла его за плечо, пытаясь выдворить за дверь. – Ну и дура, – проговорил Денис, упираясь. – Твой же ребенок. Говорю тебе, врачиха классная, она его в два счета на ноги поставит. Какая же ты мать после этого? – Нормальная мать. – Зина вытолкала парня на площадку и с грохотом захлопнула за ним дверь. Она постояла в коридоре, пытаясь унять сердцебиение, а потом вернулась к Илюше. Сунула ему под мышку градусник – серебряный столбик за минуту взлетел к тридцати девяти. Зина в отчаянии опустилась на стул, обхватила руками голову. Она не помнила, сколько просидела так, сжавшись на стуле, оцепенев, отключившись от реальности. Ее привел в чувство новый звонок в дверь. «С лестницы его спустить, этого сосунка?» – безучастно подумала она и поплелась открывать. Зина распахнула дверь и замерла в недоумении: перед ней стояла незнакомая женщина лет сорока с небольшим, миловидная, статная, одетая броско и дорого. В лицо пахнуло ароматом французских духов. – Здравствуйте, – поздоровалась незнакомка, – я Людмила Сергеевна. – Она прошла мимо опешившей Зины в прихожую, на ходу расстегивая длинную, светло-шоколадную дубленку. – Простите, – пробормотала опомнившаяся Зина, глядя, как поздняя гостья поправляет прическу и одергивает красивый пушистый джемпер, – но вы кто? – Я – врач, – спокойно и деловито произнесла женщина. – Ванна где у вас? – Там. – Она машинально махнула рукой в сторону, и тут же ее точно током дернуло: господи, врач! Неужели та самая, про которую говорил этот… Незнакомка тем временем уже была в ванной и, включив воду, тщательно намыливала руки. – Куда идти? – спросила она, выходя. – Туда. – Зина указала на комнату, в которой спал Илюша. Ей вдруг стало спокойно, исчезла противная дрожь в руках, голова заработала ясно и четко. Она твердым шагом прошла следом за докторшей. Та взглянула на разметавшегося на постели мальчика. – Температуру мерили? – Да. – Сколько? – Около тридцати девяти. – Ясно. Придется его разбудить. Зина послушно затормошила Илюшу, тихонько приговаривая что-то ласковое. – Разденьте его, – попросила докторша, доставая из сумки фонендоскоп.