— Слушай, Миша, я не пойму, ты мне сейчас зачем позвонил? — Хованский нетерпеливо покосился в сторону приоткрытой двери в спальню, за которой его ждала Хомочка. — Я что должен сделать, все бросить и бежать телевизор смотреть? Мне и так Сергиевич все утро взбаламутил, теперь ты в ту же степь подался. — Сергиевич? — моментально насторожился Локотков, в котором за годы работы в должности начальника областного управления внутренних дел развилось необыкновенное умение впиваться клещом в собеседника, выведывая чужие тайны, особенно тайны, связанные с руководителями тех или иных областных структур. — А что, у губера какие-то проблемы? — А что, ты знаешь губеров, у которых проблем нет? — огрызнулся Хованский. — К тебе они в данном случае отношения не имеют, во всяком случае, пока. — Но если вдруг что-то изменится, ты ведь не забудешь мне намекнуть? — елейным тоном проворковал Локотков. — Оно ведь как, Дима, губернаторы избираются или не избираются, а мы-то с тобой завсегда остаемся. Мы-то, так сказать, и есть столпы власти. — Слушай, столб, или кто ты теперь, — из спальни послышался призывный вздох, и Хованский занервничал еще больше, — я так понимаю, ты там малость покосился. Говори коротко, чего от меня хочешь, и я отключаюсь. Через полчаса постараюсь перезвонить, но не раньше. — Хорошо, — заторопился Михаил Андреевич, — как раз через сорок минут будут новости на областном канале. Включи. Посмотри. Потом набери меня. — Сюжет, я так понимаю, по поводу Ушанкина? — на всякий случай уточнил Дмитрий Романович. — Его, — вздохнул Локотков, — его, засранца. Посмотри, потом набери меня, скажешь свое мнение. Вроде неплохо все обставили. — Если дерьмо ромашками обложить, а затем людям показывать, знаешь, Миша, что они скажут? — Хованский снисходительно улыбнулся, понимая, что без его помощи Локотков вряд ли сам выкрутится из сложившейся ситуации. — Они спросят, зачем ты им под нос дерьмо суешь. Ромашки твои никто не заметит, как ты ими ни обкладывайся. — Ты все же посмотри телевизор, — в голосе Локоткова, совсем негромком, послышались стальные упрямые нотки, — а потом набери меня. Обсудим. — Обсудим, — не стал спорить Дмитрий Романович и, торопливо переведя телефон в авиарежим, устремился в спальню. — Где тут моя Хомочка? Где она прячется? Я иду. Глава 10, в которой Лунин остается с расследованием один на один При помощи Латынина, поддерживая с двух сторон безвольное тело, Илье удалось дотащить полковника до номера и уложить в кровать. Прибежавшая следом Наталья Сергеевна принесла тазик с ледяной водой и полотенца. Кое-как заставив упорно не желавшего открывать рот Изотова выпить обезболивающее, она водрузила ему на затылок мокрое полотенце и наказала менять компресс каждые пятнадцать минут. Дождавшись, когда добровольные помощники покинут номер, Илья осторожно примостился на край кровати. Пару минут он сидел молча, затем, начав тяготиться молчанием, спросил: — Ты как? Изотов ответил не сразу. Сперва из груди полковника вырвался тихий не то стон, не то вздох, а лишь затем послышался едва различимый шелест: — Хана мне, Лунин. Тушите весла. Илья обеспокоенно взглянул на сослуживца. Не будучи большим знатоком народной мудрости, Лунин все же подозревал, что тушить надо свет, а весла, как правило, сушат. Но судя по всему, нанесенный Изотову удар был такой силы, что в голове раненого все окончательно перепуталось. На всякий случай, решив оказать несчастному хотя бы небольшую моральную поддержку, Илья осторожно похлопал его по колену и успокаивающе произнес: — Ладно уж, хана. Не так сильно тебя приложили. Череп цел, так что жить будешь. — Не жить мне теперь, — полковник нервно дернул ногой, — Хованский меня сам добьет. Второй пистолет за полгода. Господи, за что ж мне все это? Убедившись, что, кроме него самого, разговаривать с Изотовым никто не намерен, Илья предложил: — Я вот думаю, если у Рокси получилось определить тех, кто прикасался к статуэтке, может, она так и с пистолетом сможет? — Может, — простонал полковник и вдруг, вскинув руку, крепко вцепился Лунину в запястье. — Найди пистолет, Лунин! Найди его. Я на всю жизнь твой должник буду. — Я попробую, — Илья с трудом освободил руку и встал с кровати, — вот только нам сперва с тебя кобуру как-то снять надо. Приподняться сможешь? Кое-как стянув с полковника сперва пиджак, а затем кожаную перевязь, Лунин вновь помог раненому мягко опуститься на подушку. Сменив напоследок Изотову компресс на затылке и прихватив с собой лежащий на столе спутниковый телефон, Илья направился к выходу. — Ты поспи, Виктор, — впервые за долгое время он назвал сослуживца по имени, — а я постараюсь все сделать. Изотов в ответ лишь слабо улыбнулся. — Лунин, я тебе что, справочное бюро? — вяло возмутился Хованский. — Ты такие вещи и через оперативников мог вызнать. — Я подумал, вы не хотите вмешивать в это дело кого-либо еще, — виновато вздохнул Илья, — но если вы считаете нужным, я сейчас позвоню. — Стоять, ретивый ты мой, — мгновенно сориентировался начальник следственного управления, — никому звонить не надо. Это ты правильно сообразил. Я сам сейчас все провентилирую и наберу тебя. Хотя, не знаю, какая тебе с этой информации польза будет. — Я сам пока не знаю. — Илья тут же пожалел о вырвавшейся изо рта фразе. — Не знаешь, а начальство теребунькаешь, — проворчал генерал. — Изотов чем там сейчас занят? — Работает, — бодро доложил Лунин, — пытается очертить круг подозреваемых. — Вон оно как, — зацокал языком Дмитрий Романович, — Изотов у нас еще тот художник. От слова «худо»… ну ладно, пускай очерчивает. Все, отбой! Жди моего звонка. Закончив разговор, Илья начал обход номеров. На то, чтобы собрать всех обитателей «Ковчега» в гостиной, Лунину понадобилось не более двух минут. Все, во всяком случае, внешне, были взволнованы и даже напуганы очередным нападением. Беспокойство усилилось едва ли не вдвое, когда собравшиеся разглядели в руках у Ильи пустую пистолетную кобуру. — Я прошу прощения, — Сипягин выставил перед собой указательный палец, — я правильно понимаю? — Думаю, вы все правильно понимаете, Артур Львович, — вздохнул Лунин. — Но вы, — Сипягин растерянно поправил сползшие на кончик носа очки, — вы же не хотите сказать, что… — Что среди нас находится вооруженный преступник, — громогласно объявил появившийся на лестнице Кожемякин. Успев принять душ и переодеться, он неторопливо спускался по ступеням, сияя добродушной улыбкой. — И чему вы так радуетесь? — растерянно пробормотал адвокат. — Я радуюсь? — Кожемякин демонстративно поиграл бровями. — Да бог с вами, Артур Львович, это меня нервный смех разбирает. Сперва адвокату голову проломили, потом следователю. Я так понимаю, скоро до всей коллегии присяжных доберутся. Можно делать ставки, кто следующий. Между прочим, я полагаю, вы самая подходящая кандидатура. — Я? — жалобно проблеял Артур Львович. — Стас! — Мария Александровна возмущенно вскочила с места. — Спешу к тебе, дорогая, — Кожемякин с удивительным для его комплекции проворством проскочил мимо стоящего на нижней ступени Лунина, успев на ходу подмигнуть растерянно застывшему Сипягину. — А чего это ты, милый друг, так сильно удивляешься? Ты ведь с Олегом одной породы. Адвокатурской! Наверняка с ним вместе кой-какие из тех делишек проворачивал, о которых он вчера толковал. Так что, раз уж с него начали, скорее всего, по списку ты следующий. — Чушь, — Сипягин горделиво откинул голову назад, — откровенная чушь. И ты, Стас, об этом прекрасно знаешь. Во-первых, если уж на то пошло, порода у нас адвокатская. А во-вторых, я падальщиком никогда не был и урвать от всего кусок, в отличие от тебя самого, не пытался. А если ты вчера внимательно слушал Олега, то, думаю, обратил внимание, что я сам пострадал от некоторых его манипуляций. — Извините, что вмешиваюсь, — Лунин, которому надоела роль пассивного слушателя, прервал становящуюся все более оживленной дискуссию, — хотелось бы попытаться прояснить один вопрос, а затем я дам вам возможность вернуться к общению. — Вы полагаете, что «Кто следующий?» не самый актуальный вопрос в данный момент времени? — ухмыльнулся Кожемякин. — Я полагаю, что сперва надо разобраться с тем, кто совершил нападение на полковника Изотова. — Илья мягко взмахнул рукой, указывая на свободный стул: — Прошу вас, Станислав Андреевич. — Интересно, чем это вы разбираться намерены, — ехидно фыркнул молчавший до этого момента Латынин, — пустой кобурой? — В том числе, — кивнул Лунин. — Хотя, если честно, ее роль не так уж велика. Основной фигурант у нас остался прежним. Рокси! Поманив к себе болонку, Илья присел на корточки и протянул ей под нос темно-коричневый кусок кожи. Сунув нос в кобуру, Рокси втянула ноздрями воздух и тут же, звонко чихнув, испуганно шарахнулась в сторону. Через мгновение непрекращающееся чихание уже доносилось из-под стола. — Рокси! — бросив кобуру, Илья полез под стол за болонкой. — Иди ко мне! Когда, спустя примерно минуту, Лунин вновь поднялся на ноги, прижимая к груди Рокси, то увидел следующую картину. Подцепив кожаную перевязь вилкой, Сипягин внимательно разглядывал покачивающуюся у него перед глазами кобуру. — Вы уж простите меня, Илья Олегович, но, по-моему, вы недооценили роль данного предмета, — свободной рукой адвокат поманил Лунина к себе. — Вы посмотрите, что там внутри. Этого хватит, чтобы целый питомник из строя вывести, не то что вашу малышку. Рокси в очередной раз чихнула. — Перец, — объяснил Сипягин, — в кобуре полно перца. Я так понимаю, Илья Олегович, поисковые навыки вашей собачки на кого-то произвели довольно сильное впечатление, и этот человек, понимая, что вы, несомненно, попытаетесь отыскать табельное оружие своего коллеги, принял некоторые меры. Довольно бесхитростные, но, судя по результату, весьма эффективные. Чихнув еще дважды, Рокси тут же дала понять, что Сипягин совершенно прав. — Пойдемте на кухню, скорее, — Наталья Сергеевна, подбежав к Илье, потянула его за руку, — надо ей нос промыть. Боюсь, и так теперь ожог будет. Поняв, что следственный эксперимент бездарно провален, Илья поспешил на кухню вслед за Корхмазян. Рокси стоически перенесла процедуру промывания глаз и носа, после чего еще несколько раз чихнула и наконец затихла в изнеможении, прижавшись к груди хозяина. — Нехороший человек так сделал. — Наталья Сергеевна осторожно промокнула болонке мордочку полотенцем. — Очень нехороший. Разве ж так можно над животным издеваться? Илья был полностью с ней согласен. Конечно, он полагал, что бить по голове людей, в том числе сотрудников следственного комитета, тоже не стоит, но в данный момент все его мысли были заняты исключительно несчастной Рокси. — Знать бы еще, кто это, — вздохнул Лунин. — У вас, случаем, нет никаких соображений? — Кто? — Илье показалось, что Корхмазян испуганно вздрогнула. — Нет, кто с собакой такое мог сделать, ума не приложу. — А не с собакой? — Лунин внимательно разглядывал стоящую перед ним женщину. — Например, с адвокатом Зарецким? Наталья Сергеевна повесила полотенце на крючок и застыла, повернувшись к стене лицом. — Откуда мне знать? Это ведь ваша работа — находить преступников. Находить, арестовывать. А мы, женщины, мы ведь только и можем, что всех жалеть. И Зарецкого жалко, как не жалеть, когда человека убили. А потом подумаешь, а за что убили? Он ведь столько гадости людям сделал, может, за какую-то гадость из тех, что он наворотил, и убили? Тогда того, кто убил, тоже, получается, пожалеть надо? Но ведь вы, если найдете, жалеть не станете? Арестуете? — Для начала задержим, — уточнил Лунин.