— Он и построить придумал, и как построить, и из чего строить, — подтвердила Наталья Сергеевна. — Видите, толщина бревен какая? А окна? Это все на тот случай, если вдруг со склона снег сойдет. Место тоже Грачик сам выбирал. Здание так стоит, что его скальный выступ защищает. Лавины, если и сходят, то всегда стороной. Но в любом случае эти иллюминаторы любое давление выдержат. Как на подводной лодке. — Да уж, вложились серьезно, — признал Илья. — Неужели окупается? — Если взять все деньги, что в это место Памусян вложил, наверное, не скоро окупится, — усмехнулась Наталья Сергеевна. — Он ведь сюда еще и электричество через перевал протянул. Двадцать километров линию сам построил. Вернее, строил Грачик, а деньги вкладывал Памусян. — Результат, конечно, достойный. — Илья встал и потянулся, разминая поясницу. — Мне вот только, если честно, одно непонятно — зачем Памусяну все это нужно было? Он ведь, как мне сказали, большими проектами всегда занимался, с размахом. А здесь? Тут, конечно, красиво, спорить не буду, но, как мне кажется, не те деньги. Или я ошибаюсь, Наталья Сергеевна? Корхмазян задумчиво пожала плечами. — Знаете, хороший вопрос. Я его иногда сама себе задаю. Да что себе! Я и у Грачика спрашивала. — И что? — Лунин, уже собиравшийся покинуть кухню, остановился. — Ничего, — Наталья Сергеевна с улыбкой развела руками, — говорит, о том, что в голове у Памусяна, может знать только сам Памусян. Такой он, мол, человек удивительный. — Ну да, — кивнул Илья, — я почему-то так и подумал. Вернувшись в гостиную, Лунин обнаружил, что все постояльцы отеля по-прежнему сидят вокруг стола, явно не торопясь расходиться по номерам. — Илья Олегович, наконец-то, — демонстративно всплеснул руками Сипягин, — мы вас уже все заждались. Надо ведь что-то решать, что-то делать! — Что именно? — рассеянно уточнил Лунин, думая о том, что неплохо было бы выпить кофе, желательно в тишине и одиночестве. — Так это вы нам скажите. — Сипягин еще более театрально развел руки в стороны. — Ведь что творится вокруг? Людей бьют, убивают. Причем не только людей, но и следователей. Вы понимаете, что нам страшно? Страшно вернуться в свои комнаты, потому что мы не знаем, на кого будет совершено следующее нападение. — Вы так уверены, что оно будет? — Илья понял, что в ближайшее время на одиночество может не рассчитывать, и теперь несколько раздраженно смотрел на стоящего по другую сторону стола адвоката. — А для чего тогда он завладел оружием вашего коллеги? — иронично улыбнулся Сипягин. — Или она, — добавил развалившийся в кресле Латынин. — Или она, — с готовностью согласился Артур Львович, — гендерная принадлежность преступника нам не известна. В любом случае сейчас этот человек вооружен. — И очень опасен, — фыркнул Денис. — Такое ощущение, что вы роли к фильму разучиваете. Осталось скомандовать: камера! Мотор! Кстати, кто-то знает, что за мотор там у них такой? — Пожалуйста, не паясничай, — Сипягин-старший с упреком взглянул на сына, — ситуация гораздо хуже, чем тебе представляется. — Я согласен! — Илья вскинул руки, требуя тишины. — С вами согласен, Артур Львович, и с вами, Михаил Леонидович. Кто-то из присутствующих в этом здании похитил табельное оружие сотрудника следственного комитета, причинив этому сотруднику травмы, к счастью, его жизни не угрожающие. Это само по себе весьма тяжкое преступление, но его последствия могут быть гораздо более тяжкими. Вооруженный преступник. — Лунин замешкался, полностью исчерпав неглубокие запасы своего красноречия. — В общем, нам надо найти пистолет. Думаю, это всем очевидно. Выждав немного и убедившись, что желающих возразить действительно не нашлось, Илья удовлетворенно кивнул. — В таком случае, предлагаю следующее. Мы все вместе, как говорится, коллегиально, произведем обыск этого здания. Сперва осмотрим все номера, а затем прочие помещения. — Я не возражаю, — произнес Сипягин таким тоном, словно его мнение было решающим, — если хотите, можете даже начать с моего номера. Покажу, так сказать, пример доброй воли. — О господи, опять этот эбьюз[5], — старшая дочь Кожемякина демонстративно закатила глаза под потолок и тут же получила от отца подзатыльник. — Ты либо не выражайся, либо выражайся так, чтобы я понимал, — прошипел Станислав Андреевич. — Ну а что, сколько это терпеть можно? — еще больше возмутилась Виктория. — Опять сейчас толпа мужиков будет в моих лифчиках ковыряться и трусы нюхать. — Да чтоб тебя! — Кожемякин хотел было отвесить дочери еще один подзатыльник, но та ловко увернулась, и ладонь просвистела у нее над головой. — Кто воспитал это недоразумение? — Если у меня найдется достаточное число помощников, то вполне можно сделать так, что женские номера будут осматривать только женщины, — вмешался в семейный диалог Лунин. Я буду стоять на входе и только контролировать процесс. — Ну, это еще куда ни шло, — протянула Вика, — только, чур, я тоже буду в осмотрах участвовать. Ну а что, интересно же. — В таком случае, прошу всех наверх. Илья взмахнул рукой, указывая в сторону лестницы. На мгновение ему вдруг показалось, что висящий на стене деревянный Ной дружески помахал ему в ответ. — Ну что же, — поднявшись по лестнице, Лунин оглядел собравшуюся в коридоре толпу, — пожалуй, начнем. А начнем мы, я так думаю, с этого номера. Илья указал на ближайшую дверь, за которой, как он знал, находилась комната Дениса Сипягина. — Подождите! — послышался голос Артура Львовича. — Хотелось бы предварительно кое-что уточнить. — Что именно? — вздохнул не ожидавший появления новых препятствий Лунин. — Вот этот предлагаемый вами коллективный обыск, — Сипягин-старший нервно поправил на носу очки, — хотелось бы понять, это вообще законно? И как вы себе это представляете? Одно дело, когда обыск ведут уполномоченные на это сотрудники правоохранительных органов. Но сотрудник у нас всего один — это вы. Ваш коллега, как я понимаю, на некоторое время выбыл из строя. Так ведь? — Выбыл, на некоторое время выбыл, — Илья шутливо развел руками, — но он обещал непременно вернуться. — Тогда получается, что право проводить обыск имеете только вы, — адвокат обличительно выставил вперед указательный палец, — максимум, на что могут претендовать остальные — это выступить в роли понятых. Но понятые не могут сами участвовать в обыске. И потом, что, если в обыске будет участвовать преступник? Он, или пусть даже она, будет иметь массу возможностей подкинуть оружие совершенно постороннему человеку. Я достаточно ясно формулирую? — Пожалуй что да, — немного поколебавшись, признал Лунин. — Формулируете вы замечательно, я только не понимаю теперь, что надо делать. Или чего не надо. Вы хотите, чтобы я осматривал все помещения один? Это затянется на несколько часов. — Тогда не осматривайте. — Сипягин шагнул вперед и оказался прямо напротив Лунина. Невысокий, щуплый, он, не отводя взгляда, смотрел снизу вверх на следователя. — На мой взгляд, можно попытаться вернуть пистолет, не прибегая ко всем этим хлопотам. — Очень интересно. — Илья скептически наклонил голову набок. — Каким же образом? Или вы полагаете, что он найдется сам собой? — Именно! — закивал адвокат, явно довольный тем, что встретил понимающего слушателя. — Именно так! Дайте людям полчаса, лучше даже час. Пусть все разойдутся по номерам, вернее, пусть ходят, где хотят. Уверяю вас, если похититель будет знать, что через час к нему придут с обыском, оружие само собой найдется где-нибудь в гостиной или в коридоре под вашей дверью. — Я правильно понимаю, что на этот час вы предлагаете мне запереться в номере? — Илья чуть подался вперед и теперь буквально упирался грудью в лицо Сипягина. — А еще лучше, если вы меня запрете снаружи, так? — На это я, так понимаю, рассчитывать не могу, — смущенно пробормотал Артур Львович, немного попятившись, но все же не отводя взгляда от лица Лунина. — Верно, не можете, — удовлетворенно выдохнул Илья. — Рассчитывать вы можете на другое. Прекратив буравить взглядом окончательно смутившегося Сипягина, Илья огляделся по сторонам. Все постояльцы отеля и примкнувшие к ним супруги Корхмазян стояли с напряженными лицами, явно пытаясь понять, чем именно закончится диалог адвоката и следователя. — Еще раз обращаю ваше внимание на то, что никакого обыска мы с вами проводить не будем. Мы проведем осмотр. Добровольный осмотр всех помещений. Это значит, что каждый из вас сам открывает свой номер и оказывает активное содействие в том, чтобы остальные, убедившись, что похищенного оружия в комнате нет, как можно скорее оставили вас в покое. — Кажется, вчера нам что-то похожее уже говорили, — ехидно прокомментировал Латынин, — у вертолета. — И первыми принять участие в добровольном осмотре изъявили желание супруги Сипягины. — Лунин повысил голос. — Поэтому сейчас они откроют свой номер и не будут мешать в проведении осмотра. Следующим будет осмотрен номер, находящийся напротив, в нем, если я не ошибаюсь, располагается их сын Денис. Затем мы планомерно двинемся дальше по коридору. Илья вновь повернулся к застывшему на месте адвокату. — Артур Львович, откройте дверь. Пожалуйста. — Хорошо, — Сипягин на мгновение замер, словно собираясь с силами, — хорошо, я открою. Осмотр номера Сипягиных ничего не дал. Не обнаружился пистолет и в комнате Дениса. Выйдя в коридор, Илья недовольно оглядел толпящихся вокруг него людей. — Напоминаю всем присутствующим, — Лунин печально вздохнул, давая понять, что и сам не рад тому, что должен произнести, — среди нас находится преступник. Поэтому до тех пор, пока все здание не будет осмотрено, держимся все вместе. Никто не должен уходить от остальных, тем более заходить к себе в комнату. — То есть мы теперь друг другу надсмотрщики, — резюмировал Кожемякин. — Или как там это у вас называется, надзиратели? Вот уж не думал никогда, что до такого скачусь. Илья задумчиво ущипнул себя за кончик носа, затем неожиданно для всех улыбнулся. — Станислав Андреевич, — он дружелюбно взглянул на Кожемякина, — преступник среди нас всего один. Надеюсь, что один, — поправился Лунин, — а людей здесь гораздо больше. Так что если каждый сейчас будет друг за другом присматривать, то, скорее, для того, чтобы защитить от новой угрозы. Думаю, побыть некоторое время защитником будет для вас необременительно? — Ну, если так. — Кожемякин наклонил голову сперва в одну сторону, затем в другую, разминая мощную шею. — Тогда, как у защитника, у меня имеется предложение. Выпустите Михальчук. Чего ей взаперти-то сидеть? У нее ведь оружия точно нет. И потом, если она у всех на глазах будет, какая с нее опасность? Илье показалось, что Мария Александровна тихо вздохнула. — А я поддерживаю Стаса. — Латынин выдвинулся вперед и бросил короткий взгляд на своего партнера по бизнесу. — Ну чего мы здесь казематы строим? Бежать отсюда все равно некуда, а что касается причастности Аллы к убийству, у меня что-то большие сомнения в этом вопросе. И почему-то кажется, у вас, Илья Олегович, они тоже имеются. Двое мужчин выжидающе смотрели на Лунина. Илья, несколько удивленный единым порывом двух человек, совсем недавно переполненных неприязнью друг к другу, не сразу нашелся что ответить. — Хорошо, если за время осмотра никаких сюрпризов не случится, сделаю так, как вы просите, — наконец отозвался Илья. — И еще, Станислав Андреевич, ваш номер следующий. Когда, наконец, увенчавшиеся полным отсутствием результата поиски были завершены, все, включая освобожденную из заточения Михальчук, вновь спустились в гостиную. Наталья Сергеевна тут же отправилась на кухню варить кофе, остальные же расположились в гостиной. Накопившаяся усталость и таявшие на глазах надежды на то, что пропавший пистолет удастся обнаружить, к разговорам не располагали. Лунин, которого общее молчание вполне устраивало, сидел в кресле, вытянув ноги и откинув голову на высокую спинку, надеясь на то, что сон не возьмет над ним верх быстрее, чем Корхмазян принесет кофе. — Уныние. Тоска и уныние, — резюмировал Кожемякин, единственный, кто предпочел остаться на ногах, и теперь расхаживал по комнате из стороны в сторону. — Надо как-то взбодриться. Может, по коньячку вдарим? Немного, исключительно чтоб настроение поддомкратить? — Поддомкратить, пожалуй, стоит, — поддержал предложение Латынин. — Артур Львович, что скажете? — А что, мое мнение вас правда интересует? — иронично осведомился Сипягин, — в таком случае я скажу, что крайне сомневаюсь в грузоподъемности вашего домкрата. — То есть вы отказываетесь? — уточнил уже хозяйничающий за барной стойкой Кожемякин. — Этого я не говорил, — фыркнул адвокат, — если уж пить, так всем вместе. — Это точно, как можно отказываться от выпивки, когда за нее уже деньги заплачены? — Станислав Андреевич, ухмыляясь, подмигнул Сипягину. — Не в этом дело, — поморщился адвокат, — нет хуже, чем сидеть трезвым и слушать пьяную болтовню, особенно вашу.