— Слушай, я у тебя хотела отпроситься на обед сегодня пораньше, — спохватилась Ирина. — Мне ведь машину наконец сделали, надо съездить забрать. — Сделали, это хорошо, — задумчивое выражение пропало с лица Корнилова. Он бросил короткий взгляд на электронный циферблат, украшавший его левое запястье. — Что тут у нас? Уже половина первого. Поехали, я тебя сам доброшу, заодно по дороге чем-нибудь перекусим. — Он выставил перед собой указательный палец. — Только не пирожками! — Да что тут тушить, ара? Ты уже и так все залил, — наклонившись к камину, Грачик взял в руки стоящую на подставке кочергу и отбросил в сторону несколько еще дымящихся щепок. — Еще разгореться не успело толком. Сказал бы мне, я бы так все разворошил. Зачем вино вылил, все равно не пойму, — недоуменно бормотал Корхмазян. — Зачем? — переспросил Лунин, становясь на колени. — Может, и незачем, сейчас выясним. Можно мне кочергу на минутку? Выхватив из рук Грачика кочергу, Илья сунул ее в топку и начал энергично подцеплять сложенные в камине березовые поленья. Орудовать кочергой было не очень удобно, Лунин отбросил ее в сторону и начал вытаскивать дрова из топки руками. — Так, так, — пробормотал он, засовывая голову прямо в распахнутое кирпичное зево. — А вот это у нас что будет? Желая понять, что собственно происходит, за спиной, а точнее за торчащим из камина задом Лунина собрались все остававшиеся в гостиной постояльцы отеля. Ехидный шепот и удивленные переглядывания сменились дружным, полным изумления вздохом, когда из топки показалась сперва перемазанная в саже голова, а затем руки, сжимающие нечто, замотанное в обрывок ткани. — Нашел, — на потемневшем от копоти лице улыбка Лунина выглядела особенно счастливой, — я нашел! Радость Ильи от сделанной им находки была столь велика, что он вскочил на ноги с непривычной для себя легкостью. — Я тут немножко напачкаю. — Положив обнаруженный в камине сверток на стол, Лунин осторожно развернул тряпку, оказавшуюся на самом деле некогда белоснежным кухонным полотенцем. Вороненый ствол «макарова» тускло поблескивал в свете включенных Грачиком многочисленных настенных светильников. — Вот это да! — Кожемякин первым оценил сделанную Ильей находку. — Вот это улов. А я уж думал, все, и второй следователь у нас обо что-то головой рюхнулся. — Станислав Андреевич коротко хохотнул и, очевидно, не совладав с эмоциями, гулко хлопнул ладонью Лунину по спине. — Красавец, ей-богу, красавец! — Но как? — подойдя ближе к столу, Сипягин убедился в том, что в свертке действительно находится если не похищенный пистолет, то его точная копия. — Как вы догадались? — Случайно, совершенно случайно, — смущенно улыбаясь, заверил собравшихся Лунин. — Наталья Сергеевна принесла кофе, вот меня и осенило. — Я недавно читала, что запах кофе усиливает мозговую активность, — тоном знатока прокомментировала Антонина Владимировна, — причем, что самое замечательное, если кофе не пить, а только нюхать, то это тонизирует даже больше, зато совершенно не поднимает давление. — Надо будет как-нибудь попробовать, — ухватив с подноса одну из чашек, Илья сделал глоток и разочарованно пробормотал: — Без сахара. Добавив в кофе пару кубиков рафинада, Лунин неторопливо зазвенел чайной ложкой. Латынина, придвинув к себе две кофейные чашки и добавив в них молока, передала одну мужу. Вслед за ней начали разбирать чашки и остальные постояльцы. Кожемякин забросил себе в чашку сразу четыре куска сахара, в то время как его супруга и младшая дочь пили кофе несладким. — Вы не могли бы мне тарелку с лимончиком передвинуть? — попросил Артур Львович нависавшего над столом Лунина. — Любим, знаете ли, когда кислит, да и давление, знаете ли, так меньше скачет. Передав блюдце Сипягину, Илья сделал глоток и одобрительно кивнул. Не горько, не кисло, в меру сладко. То, что надо. — Станислав Андреевич, — Лунин повернулся ко все еще стоящему рядом Кожемякину, — не могли бы вы пригласить молодых людей зайти внутрь? Думаю, на сегодня свежим воздухом они уже надышались. — А что, у вас к ним какие-то вопросы? — моментально насторожился Кожемякин. — Вопросы? — Пожав плечами, Илья отхлебнул еще кофе. — Пожалуй что нет. Наоборот, я хочу озвучить кое-какую информацию, возможно, она окажется им полезной. — Тогда конечно, — кивнув Лунину, Станислав Андреевич решительно направился к выходу, а уже через несколько мгновений за дверью послышался его напористый бас: — Что значит — не хочу? Илья Олегович специально вас приглашает. В дом, я сказал! Или мне что, за шиворот вас тащить? Первым в гостиную вошел Денис. Взглянув в сторону стоящего у стола следователя, он лишь едва заметно вздернул брови и, не говоря ни слова, прошел к дивану. Несколькими секундами спустя Кожемякин буквально втащил за руку упирающуюся изо всех сил Викторию. Оказавшись в гостиной, девушка тут же уставилась на уже потухший камин, после чего с явным облегчением на лице перевела взгляд на Лунина. — Вы проходите, Виктория, не стесняйтесь. — Улыбнувшись, Илья сделал еще один глоток кофе. — Я так понимаю, Денис вам уже все объяснил. — Что мне должен был объяснить Денис? — Пройдя вглубь гостиной, Вика заняла одно из свободных кресел и теперь сидела, напряженно скрестив на груди руки. — Возможные последствия. — Поставив кофейную чашку на стол, Лунин осторожно подхватил мизинцем пистолет за скобу и поднял его на уровень лица, демонстрируя окружающим. — Последствия того, что может быть, если бросить в огонь патроны от огнестрельного оружия. — С чего вдруг он должен был это мне объяснять? — Лицо Кожемякиной раскраснелось, но понять, случилось ли это от волнения или же от того, что девушка некоторое время стояла на холоде, было невозможно. — Это отдельный вопрос, — добродушно улыбнулся Лунин, — его мы можем обсудить позже. Сейчас давайте я все же, как и обещал Станиславу Андреевичу, поделюсь с вами кое-какой информацией. Возможно, в будущем кому-то из вас она пригодится. Дав время слушателям расположиться вокруг стола, Илья продолжил: — Итак, только что я вам продемонстрировал стандартное табельное оружие большинства сотрудников правоохранительных органов — пистолет Макарова. Оружие, как вы, возможно, знаете, совсем не новое, но с другой стороны, можно сказать — проверенное временем. Комплектуется магазином, в котором находится восемь патронов калибром девять миллиметров. — А вот эти цифры, они нам точно понадобятся? — недоверчиво осведомилась Антонина Владимировна. — Скорее всего, нет, — признался Лунин. — Дело в том, что я сам не очень большой знаток оружия, поэтому рассказываю вам сразу все, что помню. Если я начну выбирать только ту информацию, которая непосредственно нас всех касается, то могу запутаться или что-нибудь упустить. Итак, переходим к самому для нас в настоящий момент важному. К патронам. Я не буду утомлять вас подробным пересказом устройства патрона, скажу только, что внутри гильзы находится пороховой заряд, который, говоря по-простому, заткнут сверху пулей. На дне же нашей гильзы находится капсюль. Я уже сам точно не помню технические подробности, но в момент удара бойка оружия по капсюлю происходит вспышка, от которой воспламеняется порох в гильзе. В процессе горения выделяется значительный объем газа, который, собственно, и выталкивает пулю из гильзы, а затем из оружейного ствола. — Очень сложно, — вздохнула Латынина, — боюсь, я ничего не запомню. — Ничего страшного, — успокоил ее Илья, — это была, так сказать, факультативная информация, а сейчас мы уже подбираемся к самому главному. А главное — это как раз понять: для того чтобы произошел выстрел, необходимо воспламенение пороха. И не важно, будет это воспламенение следствием удара бойка пистолета или же оно наступит в результате нагрева патрона, брошенного в костер. В данном случае в костер, вернее, в камин положили не только патроны, но и весь пистолет. — И что? — В голосе Татьяны Николаевны послышался ужас. — Пистолет, нагревшись, сам начал бы стрелять? — Стрелять? — Несколько мгновений Лунин задумчиво разглядывал лежащее на столе оружие, словно позабыв о том, что с добрый десяток человек напряженно ждут от него ответа. — Пожалуй нет. — Пожалуй? — всплеснула руками Латынина. — То есть вы не уверены? — При нагревании оружия может произойти выстрел только в том случае, если патрон уже находится в стволе, — подумав, объяснил Илья, — чего, скорее всего, не было. Мы, конечно, могли бы прямо сейчас в этом убедиться, но я пока не хочу трогать оружие руками, думаю, вы сами понимаете почему. — Отпечатки, — громко, на всю комнату, прошептал Кожемякин. Илья одобрительно кивнул. — Все дело в том, — продолжил он, убедившись, что окончательно завладел вниманием слушателей, — что это на самом деле не так уж и важно, все ли патроны в магазине или один из них дослан в патронник. Порох воспламенится в любом случае, а дальнейшие последствия зависят только от прочности гильзы. Если гильза окажется достаточно прочной, то пуля из нее вылетит в одну сторону, а сама гильза с той же скоростью полетит в обратном направлении. Конечно, скорость эта будет значительно ниже, чем при обычном выстреле, примерно вдвое, но, уверяю вас, этого вполне хватит, чтобы. Илья помедлил, пытаясь подобрать формулировку помягче. — Перебить нас тут всех вусмерть, — опередил его Кожемякин. — Сколько там, говорите патронов, восемь? Ну вот, пару человек, глядишь, и уцелело бы. — Есть еще вероятность того, что при возгорании пороха гильзу просто разорвет, — попытался снять всеобщее напряжение Лунин, — в таком случае и пуля, и осколки самой гильзы разлетятся во все стороны с гораздо меньшей скоростью. Вряд ли они смогут кого-то убить, хотя, если честно, я не могу утверждать точно. — То есть получается, — Антонина Владимировна с ужасом взглянула на Лунина, — мы все сейчас чуть не погибли? Выходит, этот преступник охотится на всех нас? — Я не думаю, что у человека, положившего пистолет в камин, были столь далеко идущие планы, — возразил Илья. — Мне кажется, если бы он, вернее, она знала бы все, о чем я сейчас только что рассказал, то постаралась бы спрятать пистолет в другом месте. Хотя, некоторую логику я понять могу. Огонь уничтожил бы и возможные отпечатки пальцев, и потожировые следы и даже запах. Да, Виктория? Вы так рассуждали? На мгновение в гостиной стало абсолютно тихо. Все замерли, пытаясь осознать услышанное. Затем тишину нарушил рев Кожемякина: — А с какого бока тут Вика? — Вскочив на ноги, Станислав Андреевич наклонил голову вперед, словно разъяренный бык, готовящийся к атаке на тореадора. — Это что же, Илья Олегович, вы нам тут зубы заговариваете, лекции читаете, а потом раз, и ребенка под пули подсовываете. — Если быть точнее, ваш ребенок сам чуть было не отправил под пули всех присутствующих. — Илья с трудом старался сохранять хладнокровие. — Давайте вы помолчите хотя бы немного, а мы послушаем Викторию. Возможно, она объяснит, как и почему все это сделала. — И вправду, Стас, не мельтеши, — поддержал следователя Латынин. — Вике не десять лет, она сама за себя вполне ответить может. К тому же в любом случае удобнее вести разговор здесь, а не в кабинете следователя. Туда тебя вообще могут не пустить. — Совершенно верно, — подтвердил Лунин, — Виктория Станиславовна, если я правильно помню ее паспортные данные, уже два месяца как совершеннолетняя, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Так что давайте не будем усложнять ситуацию и пообщаемся без лишних эмоций. Единственное, о чем я всем, а Виктории Станиславовне особенно, хочу напомнить, — это то, что современная экспертиза за последние несколько лет вышла на качественно новый уровень. — Лунин виновато улыбнулся. — Как-то коряво звучит, да? Как в телевизоре. Но в целом, знаете, так и есть. Это раньше гонялись за отпечатками, сейчас вполне можно и без них. Так сказать, эра ДНК. Достаточно малейших потожировых выделений или кусочка ткани. Волосок, к примеру, у вас выпал, или кожа на руках шелушится — этого вполне хватит, чтобы идентифицировать личность. Помолчав немного, давая возможность всем присутствующим, и прежде всего Виктории, осмыслить им сказанное, Лунин продолжил: — Или перчатки. Все знают, что преступники надевают перчатки. Но ведь надевают они их голыми руками. А что это значит? А значит это, что на внешней стороне перчаток вполне себе остаются потожировые следы, которые затем могут перейти на другие предметы, например, вот на этот пистолет. — Илья кивнул, указывая на лежащий на столе «макаров». — Да и потом, на самих перчатках остаются микрочастицы тех предметов, к которым они прикасались. А если уж говорить про оружие, то там столько всего — и металл, и смазка. Вовек не отстирать. Конечно, может быть, наш злоумышленник от перчаток уже избавился, — Лунин оглянулся на камин, — более изящным способом, но ведь если у человека, находящегося в горах в начале марта, нет перчаток, согласитесь, это в данной ситуации сразу покажется подозрительным. Устало вздохнув, Илья взял со стола чашку с уже остывшим кофе и сделал большой глоток. — Ну и самое главное. Руки. Вы не представляете, сколько всего остается в порах кожи и как трудно из них вымывается. Нет, конечно, если подержать минут двадцать руки в горячей ванне, чтобы эти самые поры как следует раскрылись, потереть как следует скрабом да мочалкой пожестче, потом тщательно смыть, а затем еще раз всю процедуру повторить, тогда, вполне возможно, от следов удастся избавиться. Я имею в виду следы черного и красного перца, — уточнил Лунин. — Но ведь для подобных процедур у вас, Вика, времени не было. Ну а про то, что баночки на кухне мы тоже исследуем, про это, думаю, и говорить не стоит, и так все понимают. Вот, собственно, и все, что я хотел сказать. Залпом допив кофе, Илья поставил чашку на стол и взглянул на напряженно стиснувшую губы Кожемякину. — Виктория! Илья попытался представить, что говорит с ребенком. У него это плохо получалось, поэтому он отвел взгляд от лица собеседницы и уставился в пустую кофейную чашку. Попытался вообразить лицо Пашки, которого он в очередной раз отчитывает за уже неизвестно какую по счету провинность. — Поймите, к счастью для вас, все обернулось не так уж и плохо. Полковник Изотов жив и если не сегодня вечером, то к завтрашнему утру будет вполне здоров. Оружие нашлось, и оно, во всяком случае, внешне вполне в исправном состоянии. Даже ваша не совсем удачная идея с камином завершилась вполне благополучно. — Если не считать того, что мы все чуть не погибли, — недовольно заметила Татьяна Николаевна и тут же застыла, пригвожденная к месту яростным взглядом Кожемякина. — Для вас, Виктория, будет лучше, если мы обсудим сложившуюся ситуацию сейчас, — невозмутимо продолжил Лунин, — так сказать, в неформальной обстановке. Возможно, нам даже удастся найти из нее выход, который устроит всех присутствующих. В том числе вас. Когда сюда прилетит вертолет, а он рано или поздно обязательно прилетит, договариваться уже будет поздно. Не только у вас, даже у меня уже не будет такой возможности. Устав от непривычно долгого монолога, Лунин взял с подноса еще одну чашку кофе. Оглядевшись по сторонам, он придвинул к себе стул и уселся, непринужденно откинувшись на спинку и положив ногу на ногу, всем своим видом демонстрируя готовность ждать столько, сколько потребуется. — Я скажу. — Голос Виктории послышался в тот момент, когда допивающий кофе Илья уже почти потерял надежду. — Это я сделала. Я ударила вашего полковника по голове. — Вот и замечательно, — одобрил Илья и тут же, спохватившись, закашлялся. — Я имел в виду, замечательно, что вы решили нам все объяснить. И чем же вы его так? Тоже Ноем? Виктория кивнула, а на ее губах, к удивлению Лунина, появилась легкая улыбка. — Только на самом Ное вы ничего не найдете. Никаких этих ваших, потожировых выделений. — Вот как? — заинтересовался Илья. — Это почему же? — А я его в наволочку завернула, — улыбнувшись еще откровеннее, объяснила Виктория. — Я, правда, тогда совсем не про следы думала. Мне казалось, если завернуть что-то тяжелое во что-то мягкое, тогда травма будет не такой… в общем, я не хотела, чтобы он умер! — Вот как, — вновь произнес Лунин, на сей раз с уважительной интонацией, — похвально. Должен признать, у вас неплохо все получилось. Думаю, я бы сам так не смог. Илья кивнул, затем подумал и кивнул еще раз, давая понять, сколь высоко он оценивает творческий потенциал Кожемякиной.