Впечатав правый кулак полковнику в селезенку, левой рукой Кожемякин оттолкнул противника к стене, отчего тот с силой ударился затылком о покрытые темным лаком бревна и начал медленно сползать вниз к полу. — Не так быстро, — осудил попытку капитуляции Станислав Андреевич, — я тебе еще не все мозги выправил. Что ты, говоришь, с моей дочерью сделаешь? Ухватив одной рукой полковника за шиворот, Кожемякин рывком поставил Изотова на ноги. — Где ты ее гноить собрался? Утихший было в голове Лунина рой вновь весело загудел, замелькал в бешеном хороводе, не позволяя пасечнику разглядеть матку, ту единственную пчелу, способную разрешить если не все проблемы, то хотя бы найти выход из сложившейся критической ситуации. Закричать? А что, криком можно остановить разъяренного носорога? Наброситься сзади? И что потом? Я же не умею драться. Конечно, я выше и тяжелее, но ведь он, похоже, бывший борец. Или штангист. Или штангист и борец. И что тогда? Мы будем лежать с Изотовым рядом и смотреть друг другу в расквашенные физиономии? И тяжелого-то под рукой ничего нет. Пистолет разве что. Кинуть в него пистолетом? Оглушительно жужжащий хоровод, описав в воздухе мертвую петлю, вдруг рассыпался и исчез, оставив после себя всего лишь одну маленькую, не успевшую скрыться вместе со всеми пчелку. Сперва она металась из стороны в сторону, выписывая непредсказуемые зигзаги, словно пытаясь сбить с толку возможных преследователей, а затем, будто поняв, что уйти от погони за счет ловкости не удастся, устремилась вперед. Взять пистолет на изготовку. Сдвинуть флажок предохранителя. Передернуть затвор. Выстрелить. Или сперва надо прицелиться? Выстрелить. Целиться некогда. Выстрелить. Иначе будет поздно. Выстрелить. Выстрелить. Выстрелить. Выстрелить! Устремившаяся вперед пчела с громким хлопком вырвалась из дернувшегося вверх ствола «макарова» и помчалась вперед, туда, где огромный кулак обезумевшего от ярости Кожемякина уже начал путь к лицу неспособного сопротивляться полковника. Разогнавшись до скорости триста метров в секунду, она на короткий миг успела ощутить ни с чем не сравнимое наслаждение от собственной быстроты, каким-то чудом не задела Кожемякина, срезав волосок, торчащий из его правого уха, после чего, окончательно убедившись в собственном могуществе и неудержимости, врезалась в деревянную стену и, войдя на несколько сантиметров в лиственничный ствол, намертво в нем увязла. — Вашу мать! — сделав гигантский прыжок в сторону, Станислав Андреевич изумленно обернулся и тут же одной рукой схватился за ухо, а другую выставил вперед, словно пытаясь защититься от направленного в его сторону оружия. — Не стреляй! Не стреляй больше! — Ил-люш-ша, — тихо прошелестел сползающий вниз по стене полковник, — как я рад… тебя, видеть. Радость Изотова несколько уменьшилась, когда пару минут спустя он выяснил, что пуля вошла в стену всего в нескольких сантиметрах от того места, где находилась его собственная голова. — Так разве можно? — возмущался, периодически ощупывая правое ухо, Кожемякин. — В живого человека стрелять? Можно же как-то предупредить было, сказать. Я что, по-вашему, слов не понимаю? — Мне показалось, что с полковником Изотовым вам понимания достичь не удалось. — Подойдя к стене, Илья с интересом разглядывал оставленное пулей входное отверстие. — Вряд ли мое красноречие оказалось бы убедительнее. А так, — он щелкнул пальцем по лиственничному бревну, — получилось достаточно эффективно. — Спасибо тебе, конечно. — Уже поднявшийся на ноги полковник болезненно морщился, прижимая руку к стремительно заплывающему левому глазу. — Мне вот одно интересно: ты сам понимаешь, что только что чуть меня не убил? Ты вообще куда целился? Илья вздохнул. Ложь никогда не казалась ему лучшим вариантом решения проблем. За одним небольшим, но достаточно часто встречающимся исключением. Речь шла о тех случаях, когда других вариантов в голову просто не приходило. — Вот сюда, — Лунин уверенно ткнул пальцем в отверстие, — именно в это место. — Сюда? — В голосе Изотова звучало явное недоверие. — А если бы промахнулся? — Так ведь попал же, — улыбнулся Лунин. — Пойдем на кухню. Тебе надо опять лед приложить. — Меня самого надо ко льду приложить. Целиком, — простонал в ответ полковник и, обернувшись, погрозил пальцем растерянно переминавшемуся с ноги на ногу Кожемякину. — А ты, родной, сейчас хороший срок себе поднял. Теперь и не знаю, кто из вас двоих дольше зону топтать будет, ты или твоя дочурка. Высунувшаяся из-под стола Рокси возмущенно тявкнула, но на этот раз на болонку никто не обратил внимания. — Пойдем, пойдем. — Илья бесцеремонно потянул Изотова за руку. — Лед нужен. У тебя уже жар начинается. На кухне, усадив полковника на табурет, Илья распахнул створку морозильника. — Льда все равно нет. Могу предложить тебе курицу. Филе. — Да иди ты со своей курицей, — вяло огрызнулся Изотов. — А что, приложил бы. — Илья недоуменно пожал плечами. — Не хочешь курицу, есть еще мясо какое-то, кажется, свинина. Ты как к свинине относишься? — Лунин, — возмутился полковник, — вот возьми себе эту свинину мороженую и грызи ее, а мне лучше б водки налил. — Водки? — Внимательно оглядев полковника, Лунин с сомнением покачал головой. — Ты думаешь, тебе сейчас стоит пить водку? Разве при сотрясении. — Ты налей, не умничай. — Полковник устало закрыл глаза и, немного помолчав, добавил: — Вернемся, я этого уродца лет на восемь закатаю. Нападение при исполнении, да еще тяжкие телесные оформим. Будет знать, как своими култышками размахивать. — Тяжкие вряд ли получится. Вот если бы он тебе глаз выбил или хотя бы челюсть сломал. — Илья с сожалением вздохнул, доставая из холодильника почти полную бутылку «Белуги». — Тебе в рюмку или в стакан? — Давай в стакан, граммов двести, — не открывая глаз, отозвался Изотов. — Ничего, средней тяжести тоже нормально. Оно, так-то, можно попробовать ему попытку убийства присобачить. Тогда меньше десятки ему точно не светит. Хорошая мысль, да, Лунин? — В целом, да. — Поставив на стол стакан для воды, Илья наполнил его водкой больше чем наполовину. — Держи, вот тебе еще в качестве закуски. Открыв глаза, Изотов увидел лежащий на столе пистолет. — О, мое! — Он с радостью схватил оружие. — Тут где-то еще кобура была. — Оглядевшись по сторонам, Лунин снял с холодильника кожаную перевязь. — Надо ее только от перца почистить. — От перца? От какого перца? — удивился Изотов. — От красного, — объяснил Лунин, — да и от черного тоже. — Совсем ты мне голову заморочил. — Приложившись к стакану, полковник с наслаждением ухнул и вытер губы рукой. — Но сегодня я, пожалуй, любую твою ахинею готов слушать. Как-никак такое ты дело осилил, ствол мне вернул. — Ты думаешь? — с сомнением в голосе спросил Илья, усаживаясь на соседнюю табуретку. — Думаю, — Изотов уверенно кивнул, — я чужие заслуги признавать умею. Молодец! — Я не про это. — Лунин досадливо поморщился. — Думаешь, ты пистолет терял? Мне так кажется, что этого вовсе и не было. — Не было, — распевно повторил Изотов и, опрокинув в себя остатки водки, с силой опустил пустой стакан на стол. — А как было? — Никак не было. — Илья вновь долил Изотову водки и на всякий случай спросил: — Тебе, может, огурчиков достать? Банка открытая стоит в холодильнике. Будешь? Полковник поднес стакан ко рту, но выпить не торопился. — Я что-то мысль твою не очень улавливаю, — наконец отозвался он, пристально глядя на Лунина не пострадавшим в схватке правым глазом. — Огурцы, — произнес почти по слогам Лунин. — Маринованные. В холодильнике. Достать? — Огурцы достань, — кивнул Изотов. — С огурцами все ясно. Я не пойму, как это ничего не было, если было. Причем до хрена всего было. — Да ты пей, — посоветовал Илья. — Я ведь тебе про это и говорю. Слишком много всего было, чего быть не должно. Ты ведь уже один раз утратил табельное оружие? Не так давно, между прочим. — Между прочим, по твоей вине, — возмутился Изотов. — Это сейчас не важно. Совсем не важно. — Илья водрузил на стол трехлитровую банку с огурцами и, открыв крышку, попробовал рассол на вкус. — Ух! Важно другое. Второй раз за полгода утрата табельного оружия. Думаешь, Хованский на это никак не отреагирует? — Как-то отреагирует, — признал Изотов. Полковник сунул руку в банку и кое-как кончиками пальцев исхитрился ухватить огурец. — Не отреагировать он не может. — А то, что ты по эпизоду с Кожемякиным пойдешь потерпевшим, это он как, по-твоему, воспримет? А то, что тебя обезоружила и по голове огрела девица, которой едва восемнадцать исполнилось? — Лунин, ты хочешь мне подробно обрисовать, в какой заднице я оказался? — возмущенно прочавкал Изотов. — Спасибо, я и так в курсе. — Я хочу из этой задницы тебя вытащить, — заверил Илья, кладя на стол вилку. — Ты можешь даже представить, что никакой задницы и вовсе не было, а я с радостью возьмусь это подтвердить. — То есть? — Челюсти полковника напряженно замерли. — То есть оружие у тебя никто не похищал. Нападения на тебя не было. Ну и драки с Кожемякиным, само собой, тоже не было. Плюсом тебе то, что не будет никаких взысканий и никто в управлении не узнает, как ты, — извиняясь, Илья развел руками, — лопухнулся. Причем несколько раз. Минус то, что ты не сможешь посадить ни самого Кожемякина, ни его дочку. Во всяком случае, за это. — Нет? — с тайной надеждой в голосе уточнил Изотов. — Ну мы же не можем сажать людей за то, чего в принципе не было. — Да ладно! Это у тебя еще опыта мало, — живо возразил полковник и тут же вновь вернулся к состоянию напряженной задумчивости. Вновь опустошив стакан с водкой и проигнорировав лежащую перед ним вилку, Изотов выковырял из банки еще один огурец и энергично заработал челюстью. — Есть одна проблема, — наконец мрачно изрек он, укоризненно взглянув на Илью, — и виноват в ней ты. — Я, — Илья примирительно кивнул, — конечно, я. Кто же еще? А что за проблема? — Выстрел, — поняв, что на этот раз Лунин подливать ему не намерен, полковник сам потянулся к бутылке, — ты произвел выстрел из моего пистолета. И как мы за это будем отчитываться? — Нет, — взяв со стола вилку, Илья насадил на нее огурец и протянул Изотову, — все было не так. Мы вместе, конечно, под твоим руководством, произвели задержание гражданки Михальчук, подозреваемой в убийстве Зарецкого. — Было дело, — согласился Изотов. — Именно так. Под моим руководством. — Видя это, граждане, возмущенные гибелью своего товарища, а также частично находящиеся в состоянии опьянения. — Частично — это как я сейчас? — уточнил Изотов. — Частично — это значит, что часть из них была пьяная, а другие нет, — объяснил Лунин. — Так вот, эти частично пьяные и полностью возмущенные граждане были так пьяны и возмущены, что хотели было на месте растерзать убийцу их лучшего друга. Ты, не видя другой возможности предотвратить противоправные действия, произвел предупредительный выстрел, благодаря чему ситуация вновь стала контролируемой. — Как ловко ты сейчас все это сказал, — с некоторым удивлением покачал головой Изотов, — надо будет, чтобы ты мне потом это все завтра повторил на свежую голову.