— Слушай, Лунин, — Станислав Андреевич шагнул вперед и теперь мокрым животом почти касался Ильи, — ты ведь не в полиции нравов служишь. У нас вообще есть такая? Или это только в кино? — У нас чего только нет, — невозмутимо отозвался Илья, глядя через плечо Кожемякина в сторону кровати, на которой из-под одеяла виднелась белокурая голова Аллы Михальчук. — И все же, интересно. Супруга ваша в одном номере, вы в другом. — Так бывает, — холодно отозвался Кожемякин. — Устают люди друг от друга, по разным комнатам разбегаются. А тут, видишь, как оказалось, комнатка-то уже занята! Но ничего, мы кой-как, бочком уместились. Никто не жалуется. — Неожиданно сменив тон, Станислав Андреевич зашептал доверительно: — Ты пойми, Лунин, у меня от всего, что здесь творится, голова кругом идет. Одних бьют, других совсем убивают. Я будто в девяностые попал, улавливаешь? — Что именно я должен уловить? — уточнил Илья. — Ну как же, девяностые! Мне ж тогда еще тридцатка только стуканула. Молодой был, силища конская. Во всех смыслах, поверь мне. — Я верю, — Илье показалось, что полотенце начало сползать с бедер Станислава Андреевича, и на всякий случай он отступил немного назад, к двери, — вполне допускаю. — Так вот, — обрадовался Кожемякин, небрежно подтягивая ослабший узел, — сейчас то же самое. У меня такого уже лет двадцать не было. Постоянная боевая готовность. Улавливаешь? Только отстрелялся, и все, можно по новой на полигон запускать. — Поздравляю, искренне поздравляю. — Илья печально вздохнул. — А госпожа Михальчук тоже в девяностые перенеслась? Сколько вам было в девяносто пятом, Алла Георгиевна? Ничего не ответив, Алла повыше подтянула сползшее к груди одеяло. — Если я правильно помню ваши паспортные данные, еще нисколько, — улыбнулся Лунин. — Значит, не в этом дело. Должно быть, у вас, как выражается Станислав Андреевич, боевая готовность все время на должном уровне. Даже смена партнера на нее не влияет. — Вы сейчас о чем? — неприязненно отозвалась Михальчук. — О Зарецком? Он умер, и что теперь? Мне надо платок черный повязать и слезами залиться? Зарецкий мне мужем не был. То, что он мертв, в этом ничего хорошего нет, но это не значит, что все должны лечь и умереть вслед за ним. — Ну да, ложиться не надо, — устало пробормотал Илья, понимая, что разговор не имеет никакого смысла. — Я, пожалуй, действительно вас покину. Открыв дверь, он кивнул застывшему в нетерпеливом ожидании Кожемякину. — Приятного вам погружения во времена вашей молодости. Не забывайте только, что уж очень опасные те годы были. Не каждый смог пережить. Выйдя в коридор, Илья устало потер начавшие опухать веки и медленно побрел в свою комнату. Переложив Рокси, развалившуюся на подушке, в кресло, он выключил прикроватный светильник и уже через минуту спал, наполняя комнату равномерным беззаботным посапыванием. Проснулся Лунин от оглушительного стука в дверь. Ничего не понимая, он вскочил на ноги и приоткрыл дверь, высунув голову в образовавшийся проем. — Вам надо вниз спуститься, Илья Олегович, — одновременно требовательно и растерянно произнес Латынин. — Там, кажется, Наталью Сергеевну убили. — Кажется? — Илья приоткрыл дверь чуть шире. — Что значит — кажется? — Я сам ничего не видел, — торопливо объяснил Михаил Леонидович. — Таня спустилась вниз, а потом сразу прибежала обратно. Ничего толком объяснить не может. Вроде как на кухне сидит Грачик и поет. — Поет? — окончательно запутался Лунин. — Поет, — кивнул Латынин, — или воет. Она не поняла. Главное, что все вокруг в крови и жена его на полу лежит. Вроде не движется. Но это не точно, Таня лишь на секунду заглянула и сразу наверх кинулась. Уж очень она испугалась. Не закрывая дверь, Илья схватил висевшие на спинке кресла джинсы. — Я вас попрошу, — он обернулся к все еще стоящему в коридоре Латынину, — побудьте некоторое время у лестницы. Лучше, чтобы вниз никто не спускался. Во всяком случае, до тех пор, пока я не выясню, что именно произошло. — Хорошо, — распрямил плечи Михаил Леонидович, — вы можете на меня рассчитывать. — Я в вас не сомневался. — Илья кое-как натянул ботинки и выскочил из номера. — Изотова не будили? — А надо? — На лице Латынина промелькнуло пренебрежительное выражение. Должно быть, за вчерашний день рейтинг полковника в глазах постояльцев отеля понизился, причем весьма значительно. — Придется, — с неохотой признал Лунин и заколотил в дверь Изотова. Подождав несколько секунд и убедившись, что полковник не спешит открывать, Илья с отчаянием махнул рукой и торопливо зашагал к лестнице. Сбежав по ступеням, он пересек гостиную и остановился, не доходя пары шагов до приоткрытой двери, ведущей на кухню. Из-за двери слышалось негромкое завывание. Спустя несколько секунд Илье показалось, что улавливает мелодию в доносящихся звуках, а затем ему даже послышались какие-то слова, но какие именно, он так и не смог понять. Тихо ступая, Лунин преодолел отделяющее его от двери расстояние и заглянул в кухню. Грачик сидел на полу боком к двери и медленно, в такт собственному пению покачивался из стороны в сторону. Его жена лежала рядом, удобно устроившись головой у него на коленях. Со стороны могло показаться, что она дремлет, слушая сквозь неглубокий сон голос мужа. Но так могло показаться лишь с той стороны, с которой нельзя было заметить торчащую из спины Натальи Сергеевны рукоятку кухонного ножа. Похоже, того самого, который Лунин вчера так небрежно оставил на барной стойке. Сделав еще шаг, Илья увидел расплывшееся по полу пятно крови. — Поете? — спросил он не обращавшего на него внимания Грачика. Пение оборвалось. Медленно повернув голову, Грачик долго смотрел на Лунина, словно пытаясь понять, кто именно стоит перед ним, затем кивнул. — Пою. Ей нравится. Ей всегда нравилось, когда я пою. А я последнее время редко пел, совсем редко. Вот, решил все исправить. — Давно поете? Опустившись на одно колено, Илья сперва прикоснулся к шее убитой, затем взял ее за руку и, оттянув вверх рукав свитера, дотронулся до предплечья. Ему показалось, что под толстой шерстяной тканью тело было еще теплым, да и трупное окоченение пока никак не успело себя проявить. — Не знаю. — Грачик едва заметно пожал плечами. — Может, полчаса, может, час. Не скажу точно. — Вы, как проснулись, на часы смотрели? — Что на них смотреть? Семь ровно было. У меня на это время всегда будильник выставлен, если только на охоту идти не надо. — А Наталья Сергеевна, она в какое время встает? — Илья бросил короткий взгляд на циферблат часов, показывающих половину восьмого. — На час раньше. В шесть, — Грачик провел рукой по волосам жены, — получается за этот час все и вышло. Я ведь, как встал, умылся, так сразу сюда пришел. — Он шумно задышал, пытаясь сдержать рвущиеся наружу слезы. — А что тут у нас? — Голос Изотова казался неестественно бодрым. — Еще одним меньше? Эдак на острове скоро никого не останется[7]. — Удивительно, что ты выжил, — с оттенком грусти пробормотал Лунин, вставая с колен. — Согласись, наводит на некоторые размышления. — А ты не размышляй сильно, не к лицу тебе это, — ухмыльнулся полковник. — И потом, вспомни, я тебя из списка подозреваемых сразу вычеркнул. — А я тебя нет. Изотов вздрогнул и, невольно отступив на полшага, уставился на Лунина. — Это ты сейчас вообще что имеешь в виду? Мне это как понимать, как корявую шутку или просто как обострение глупости? — Как хочешь, — равнодушно отозвался Илья. — Я вот тоже не все понимаю, и ничего, терплю. — И что именно ты не понимаешь? — придя в себя, озлобленно зашипел Изотов. — Скажи, я тебе живо все растолкую. — Чего я не понимаю? — Взглянув на все еще сидящего на полу Грачика, Илья подумал, что неправильно вести разговор в присутствии третьих лиц, пусть даже одно из этих лиц никому другому ничего рассказать уже не сможет. — Я не понимаю, зачем ты здесь. Не именно сейчас, а вообще. Зачем ты прилетел? Если уж изначально мне было поручено разбираться с делом Зарецкого, то, чтобы изъять носители информации, не нужно посылать отдельного следователя. Тогда возникает вопрос: какое поручение тебе дали на самом деле? Сделать так, чтобы информация обо всем произошедшем не просочилась наружу? И каким путем ты этого собирался добиться? Уничтожить основного носителя? — Лунин, — в горле полковника что-то булькнуло, а лысый череп начал стремительно покрываться капельками пота, — ты что несешь? Ты что, на самом деле думаешь, что это я? Что я мог кого-то. — Нет, — Илья успокаивающе покачал головой, — тебе бы этого Хованский не поручил. Он тебя слишком хорошо знает и понимает, что ты бы не справился. — Ах вот как. — В голосе полковника одновременно звучали обида и облегчение. — А то, что Хованский мог в принципе отдать такой приказ, ты, значит, допускаешь? Илья задумчиво провел рукой по голове, приглаживая всклокоченные после сна волосы. — Не знаю, — наконец отозвался он, — может быть, и мог. Но в данный момент я думаю, что ни одно из убийств с ним не связано. — Ну надо же, — к Изотову вернулось его привычное саркастичное настроение, — как приятно, что господин Лунин еще немного доверяет своим коллегам. Тогда что, попьем кофейку, а затем все здесь осмотрим? Властно щелкнув пальцами, полковник обратился к Грачику: — Корхмазян! Встаем и на выход. Не надо нам место преступления затаптывать. И где тут кофе? Не хочу по всем шкафам шариться. — Давай ты кофе потом попьешь. — Илья протянул руку, помогая Грачику подняться с пола. — Отфотографируй лучше все здесь, а мы пока пойдем в комнату, немного пообщаемся. — Не понял, ты у нас что, за ночь внезапно в командиры выбился? — криво улыбнулся Изотов. — Так то ведь, поди, во сне было, а сейчас, Лунин, ты уже проснулся. — Мне надо допросить его, — многозначительно зашептал Лунин, прижавшись губами вплотную к уху полковника, — прямо сейчас. — А-а-а… — Изотов понимающе кивнул, — так ты думаешь. Незавершенный вопрос повис в воздухе. Илья кивнул: — Думаю, что сейчас самое время. — Так, ситуация мне понятна, — властно провозгласил Изотов. — Ты, Лунин, забираешь свидетеля, — произнося слово «свидетель» полковник загадочно подмигнул Илье, — выдвигаетесь к нему в комнату, там допросишь. Я пока займусь осмотром места преступления. Все всё уяснили? — Так точно, — не зная зачем, решил подыграть самолюбию полковника Лунин. — Разрешите идти? — Валите. — Изотов барственно махнул рукой. Приобняв Грачика за плечи, Илья мягко подтолкнул его к выходу. Пройдя вслед за Корхмазяном по узкому коридору, он вошел в достаточно просторную жилую комнату и, не дожидаясь приглашения, опустился в кресло. — А теперь, — устроившись поудобнее, Илья небрежно закинул ногу за ногу, — хотелось бы услышать правду. — Правду? — Брови Грачика едва заметно дернулись. — Какую правду? — Какую-нибудь, — усмехнулся Лунин. — Я ведь правильно понимаю, это ваших рук дело?