Спустя тридцать секунд тишины Илья разочарованно вздохнул. — Ну что вы молчите? — Сторонником шантажа Лунин никогда не был, но сейчас другого выхода перед собой не видел. — Вы же хотите, чтобы убийца вашей жены был найден? И думаю, вы понимаете, самый простой вывод, к которому наверняка придет, если уже не пришел, полковник Изотов, — это обвинить именно вас. Корхмазян вздрогнул и мрачно уставился на Лунина. — Ну да, это самое очевидное, — чувствуя себя конченым негодяем, уверенно подтвердил Илья, — встали вы рано, внизу, кроме вашей супруги, никого не было. По какой-то причине произошел конфликт. Причину эту мы, должно быть, так и не узнаем, но результат налицо, вернее на полу. Примерно так будет рассуждать Изотов, и, уверяю вас, наше руководство эти рассуждения вполне устроят. — А вас? — отрывисто произнес Грачик. — Вас эти рассуждения тоже устроят? — В данном случае мое мнение никому интересно не будет. — Илья демонстративно развел руками. — Если только я не смогу предложить другого кандидата на роль обвиняемого. — А вы сможете? — Скажем так, у меня есть некоторые соображения, — Илья подался вперед, чтобы быть ближе к сидящему напротив Грачику, — но к ним я перейду лишь после того, как вы все мне расскажете. Зачем вы затеяли всю эту историю с Зарецким? Несколько секунд прошло в напряженном молчании. — Мы не убивали Зарецкого, — в конце концов выдавил из себя Корхмазян. — Я знаю, — к явному облегчению Грачика кивнул Лунин, — но первоначальное нападение и допрос — это ведь ваших рук дело? — Как понял, ара? Было очевидно, что вопрос Грачика уже не был вызван очередной попыткой оправдаться, а всего лишь удивлением человека, уверенного в том, что никто не сможет разобраться во всем произошедшем. — Да я не то чтобы совсем понял, — неожиданно для себя самого признался Лунин. — Но то, что нападение было хорошо подготовлено, — это вполне очевидно. А кто, кроме вас, мог так подготовиться? Нет, версия с украденным заранее ключом тоже выглядела вполне логично. Но вот этот ключ. Первой из своего номера, обнаружив, что дверь не заперта, вышла Алла. Она утверждает, что ключ торчал из замка снаружи. Можно предположить, что Алла лжет и что ключ с самого начала был у нее. Но тогда непонятно, а как он у нее оказался? Ведь до этого она ни разу не была в «Ковчеге». Далее, остальные постояльцы. Первым Алла выпустила Сипягиных, а уже те открыли дверь в комнату Дениса, ну а затем и всех остальных. К вам пришли позже всех, уже после того, как освободили самого Зарецкого. Верно? — Верно, — согласился Грачик. — У вас была заперта не эта дверь, — Илья кивнул, указывая на вход в комнату, — а та, что расположена в коридоре, ну и способ, чтобы ее закрыть, был выбран достаточно оригинальный. Хотя, спорить не буду, шуруповерт был совсем маленький, такой мог привезти кто угодно, да и работает он негромко. — Тоже верно, — вновь согласился Корхмазян. — Кто открыл вашу дверь? Денис? — уточнил Лунин. — Вы же помните, — укоризненно вздохнул Грачик. — Помню, — согласился Илья. — Денис открыл дверь, увидел вас. Вы обернулись в сторону кухни и крикнули, что можно выходить. В это время Наталья Сергеевна молола кофе. Она услышала ваш голос, выключила кофемолку и переспросила, что происходит. Вы еще раз сказали ей, что дверь наконец отперта. Так? — Так. — Корхмазян неуверенно смотрел на Лунина. — Или не так, — усмехнулся Илья. — Денис ведь не видел, есть ли кто-то на кухне. Он только слышал шум кофемолки и голос вашей жены. — А голос что, с небес прилетел? — едва заметно усмехнулся Грачик. — А голос, я так понимаю, прилетел из колонок. Из колонок музыкального центра, который при обыске изъяли на кухне. Все просто. Подготовить заранее нужную запись, в том числе шум кофемолки, затем в нужный момент включить ее. Вы как, сидели у двери с пультом? Грачик угрюмо молчал. — Тяжело мне с вами. Я ведь надеялся, вы мне помогать будете, а приходится самому все рассказывать, — посетовал Лунин. — Нет, саму запись, мы, конечно, не обнаружили, вы ее стерли, а вот музыкальный центр так на кухне и оставили. Но ведь раньше его там не было, верно? — С чего так решили? — Ох, опять. — Илья устало покачал головой. — С того! С того, что центр занимал довольно много места, и, чтобы его разместить, пришлось кое-что из кухонной утвари переставить на верхние полки. Затем, когда центр изъяли, Наталья Сергеевна все вернула на место. — Просто не хотела, чтобы пустота была, — все еще вяло сопротивлялся Грачик. — Бросьте, — отмахнулся Лунин, — свободные поверхности на кухне — это всегда хорошо, обычно их не хватает. Если наверху стояло что-то ненужное, никто не станет переставлять это вниз без крайней необходимости. А раз переставили, значит, можно предположить, что по необходимости убирали наверх. И потом, зачем вашей жене на кухне музыкальный центр? — Ара, — попытался изобразить возмущение Корхмазян, — музыку слушала! — Ара, — в тон ему отозвался Лунин, — она не любила музыку. Во всяком случае, ту, что крутят по радио. Ваши песни, да, вот они ей нравились. А ни радио, ни телевизор во время работы на кухне она никогда не включала, даже в те времена, когда еще жила в Среднегорске. А уж здесь тем более. — И что теперь, вы думаете, это Наташа адвоката связала? И в кресло усадила? — Я думаю, что вы сделали это вместе. Затем вы вернулись в этот отсек, а ваша супруга засверлила крепежи, так что дверь невозможно было открыть, после чего спряталась, скорее всего, в кладовке, которая находится как раз перед дверью. Очень удобное место. Из гостиной его не видно, так что, как только Денис ушел, она могла спокойно вернуться на кухню и продолжить возиться с кофемолкой. Ну же, Грачик, признавайтесь! Все было именно так. Причем идея всего этого нападения возникла у вас, или у того, кто за вами стоит, уже давно, еще года три назад. — И это знаешь? — удивился Корхмазян. — А это как понял? — Слишком уж много всего совпало, — усмехнулся Лунин, — вы ведь и сами не скрывали, что вторые замки в двери врезали примерно тогда. — И что же? — недоуменно переспросил Грачик. — А еще три года назад вы отказались от спутникового Интернета, во всяком случае, именно тогда вы перестали его оплачивать. Оборудование, возможно, исчезло позже. Я понимаю, конечно, вся эта концепция уединения с природой звучит очень красиво, но мне кажется, наличие Интернета ваших клиентов бы не отпугнуло. Впрочем, клиентов у вас на самом деле не так уж и много. Я не ошибаюсь? — Нормально, — хрипло отозвался Грачик, — на жизнь хватает. — На жизнь, конечно, хватает, — согласился Илья, — а вот чтобы окупить аренду, а уж тем более накопить денег на выкуп здания, это вряд ли. Я ведь запросил данные по собственнику гостиничного комплекса. И, удивительная штука, оказывается, владельцем «Ковчега» является некий Корхмазян Грачья Арамович. Это не вы, случаем? Бросив короткий взгляд на собеседника, Илья удовлетворенно улыбнулся. — Я знаю, что вы. И владельцем комплекса вы стали, что любопытно, тоже три года назад. Удивительное совпадение! Еще более удивительно то, что несколько лет до этого «Ковчег», принадлежал господину Памусяну, но на здание было наложено обременение, а именно оно числилось в долгосрочной аренде у некоего предпринимателя, фамилия которого, по странному совпадению, тоже Корхмазян. И инициалы до боли знакомые: Г. А.! — И что? — Грачик с силой сцепил пальцы рук. — Сперва было в аренде, потом взял и все выкупил. Так не бывает? — Бывает, — с готовностью подхватил Лунин, — только не у тех предпринимателей, которые находятся в предбанкротном состоянии. Во всяком случае, в базе арбитражного суда три с лишним года назад был зарегистрирован иск о признании вас банкротом. А затем, спустя пару месяцев, иск был отозван, и рассмотрение дела по существу так и не состоялось. Но информация-то осталась! Так что не стоит рассказывать о том, как прекрасно у вас шли дела. Расскажите лучше мне все, как было на самом деле, что тут творилось два дня назад, ну и заодно о том, что было тремя годами ранее. Мне что-то подсказывает, что инициатива всех событий исходит совсем не от вас, а от вашего друга детства. Это так? Памусян вас заставил? В ответ Грачик лишь тяжело вздохнул. — Ну же! — поторопил его Лунин. — Сейчас не время секретов. Вспомните о том, что здесь совсем рядом лежит ваша жена. Убитая! И убита она в конечном итоге из-за того, что вы затеяли всю эту игру с Зарецким. Если бы не это нападение на него, гости улетели бы еще позавчера, и вы прекрасно сидели бы сейчас вдвоем у камина. Рассказывайте, Грачик, пока я окончательно в вас не разочаровался. — Что тут рассказывать? — Корхмазян медленно провел ладонями по щекам, словно ощупывая отросшую за ночь щетину. — Вы и так все правильно говорите. Так и не смог понять, как вы догадались, но догадались правильно. Это Памусян все придумал. Три года назад, даже еще больше, он со мной первый раз на эту тему заговорил. Я тогда отказался. Памусян подождал еще месяц и поговорил снова. Только прежде чем разговор состоялся, я получил уведомление из арбитражного суда. Мол, так и так, господин Памусян требует признать предпринимателя Корхмазяна банкротом в связи с имеющейся задолженностью по платежам за аренду. — Большая была задолженность? — поинтересовался Илья. — Приличная, — после секундной заминки отозвался Грачик. — Уж больно за месяц брал много. Ему ведь надо было все затраты на строительство окупить, а затрат вышло больше, чем изначально планировали. Одна линия электропередачи чего стоила. В любом случае можно было дешевле все сделать. Но Памусян ведь как сказал? Он сказал, что у него должно быть все самое лучшее. Мол, это строится не для бизнеса, а чтобы друзей сюда привозить и отдыхать подальше от чужих глаз. Вот все самое лучшее и везли. А уже потом, как построили, и пару лет он здесь поотдыхал, в голове у него что-то переменилось. Решил, что неправильно, когда такое здание почти весь год пустое простаивает. Вот он взял, все расходы сложил, посчитал еще что-то, банковский процент, кажется, потом на сколько-то лет поделил и получившуюся сумму мне озвучил. Мол, ты же хочешь тут и дальше жить посреди гор. Тогда забирай в аренду и живи, сколько хочешь. Я цифры глянул, покряхтел, сказал, что, наверное, не потяну. Там как потянешь? Я прикидывал, надо, чтобы хотя бы полгода отель был полный. А у нас люди в основном летом, когда дорога через перевал открыта. А зимой на вертолете лететь мало кто себе может позволить. — Но договор все же вы заключили? — Заключили, — кивнул Грачик. — Памусян сказал, давай начнем, попробуем. Увидишь, что не тянешь, перепишем цифры. Вот мы и начали. Три года крутился как мог. Но тогда было попроще. И сам Памусян прилетал частенько, большие компании привозил, да и все друзья его здесь околачивались. А друзей у него тогда много было. Только дальше все хуже пошло. Памусян надумал уехать, начал свои предприятия распродавать. Что-то местные купили, что-то москвичи. В общем, постепенно здесь богатых людей меньше стало бывать. Может, они и раньше прилетали только для того, чтобы близость к Памусяну показать, а может, просто им все уже приелось. Горы одни и те же, баня та же. Чем я их могу удивить? — Но цифры, я так понимаю, поменять не удалось, — предположил Лунин. — Не удалось. — Корхмазян вздохнул. — Я ведь дождался, когда он из Израиля своего прилетит на несколько дней, пришел к нему со всеми документами. Он посмотрел и знаешь, что мне ответил? Что уговор дороже денег! Я тогда еще спросил его, а нашей дружбы договор тоже дороже? Он тогда посмеялся, а потом и сделал мне предложение. Как другу. Мол, я устрою так, что Зарецкий все расскажет о своих темных делишках, а он за это на меня «Ковчег» перепишет. — И вы отказались? — Илья недоверчиво взглянул на Грачика. — Отказался, — тот решительно тряхнул головой. — Не лежит у меня душа к такому. Я люблю просыпаться и знать, что все хорошо. Что ты никому зла не сделал, и на тебя, значит, никто обиды не держит. А когда не так, оно и просыпаться не хочется. — Есть опыт? — полюбопытствовал Лунин. Корхмазян вздохнул. — Как сказать. Мы по молодости, еще когда в Армении жили, с Памусяном оба на стройке работали. Дома строили, в том числе и тот дом, где наши родители, и мои, и его, квартиры получили. Тогда многие так считали: как работать на стройке и ничего не украсть? Не может такого быть. Это промеж нас и за кражу не считалось. Не украл! Взял! Оно, конечно, не так много чего взять было, если кирпичи увезешь, из чего потом дом построишь? А вот цемент можно было. Тогда ведь такого не было, что весь готовый бетон в машинах привозят да через швинг заливают. Песок с цементом на месте замешивали. Но ведь если в раствор положить на пару мешков меньше цемента, а песка побольше, раствора столько же выйдет, верно? — Скорее всего. — В строительстве Илья разбирался не очень хорошо, но с точки зрения математики логика собеседника казалось безукоризненной. — Да и раствору самому ничего не будет, — продолжил Грачик. — Что такое пару мешков? Пшик! Никто и не заметит. Ни прораб, ни сам раствор. Проблема одна, на стройке много людей работает, и каждому пару мешков взять надо. Кто-то гараж строит, кто-то дачу. Всем цемент нужен. Понимаешь меня? Илья кивнул. — То есть в готовом растворе цемента не очень много было? — Не много, — покачал головой Грачик, — не то слово. Мало его там оставалось, совсем мало. Дома, правда, все равно стояли, на вид и не скажешь, будто что-то не так. Грачик поник, упершись подбородком в подставленные кулаки. — А потом случилось землетрясение, — догадался Илья. — Случилось, — тихим эхом отозвался Грачик. — В один день все погибло. И дома, и люди. Говорят, конструкция была для наших мест неподходящая. Нельзя было по такому проекту строить. Не знаю, может, и нельзя. Но только я до сих пор думаю, если я, если бы остальные цемент не себе брали, а в раствор замешивали, может быть, тот дом до сих пор стоял? Может быть, в тот день меньше людей погибло? Как ты думаешь, ара? Понимая, что отвечать на вопрос не имеет смысла, Илья сосредоточил взгляд на орнаменте лежавшего на полу ковра. — И нет ответа, — со вздохом произнес Грачик. — Я как-то раз у Памусяна спросил, что он об этом думает. Он представляешь, что ответил? Сказал, что теперь точно знает, каждый вокруг него готов свои два мешка украсть. Причем не только цемента и не обязательно всего два. А о том, что было много лет назад, он не думает, мол, это для желудка вредно. Желудок, понимаешь, у него больной. Не то гастрит, не то холецистит, я и сам не знаю. — Но в конечном итоге к соглашению вы пришли, — не дал Грачику окончательно погрузиться в воспоминания Лунин. — Пришли, будь оно неладно. — Корхмазян болезненно поморщился. — Что мне оставалось, ара? Что я мог сделать? Сказать Наташе, что все, что надо собирать вещи и возвращаться в город? Вы представляете, что это такое — идти искать работу, когда тебе почти шестьдесят? Я не хотел, чтобы какая-то девочка-кадровичка спрашивала меня, смогу ли я в моем возрасте работать полный день и не помешает ли мне больная нога! И потом, Памусян предложил такие условия. Сказка, а не условия. Списать весь долг по аренде и продать мне здание по остаточной стоимости. По остаточной! Причем деньги можно было выплачивать частями несколько лет. Как было удержаться? Какую силу для этого иметь надо? Одно знаю: нет у меня такой силы.