— Так и мне тоже, — вздохнула Ирина, — я как девятого вечером с ним поговорила, так он и исчез. — Обиделся, значит, — вздохнул Корнилов. — Обиделся, — кивнула Шестакова, высвобождая руку. — Подожди, пожалуйста, я сейчас вернусь. Мне один звонок сделать надо. — Секреты? — Игорь шутливо погрозил ей пальцем. — Звонок поклоннику? — Угадал, — с улыбкой кивнула Шестакова, — если только Пашку считать поклонником. Попробую ему дозвониться, а то на самом деле уже столько дней не появлялся. Перейдя в комнату, она открыла в смартфоне папку «избранное» и легко коснулась пальцем верхней строки. Несколько мгновений тишины, а затем сухой голос сообщил ей, что абонент находится вне зоны действия сети. Нахмурившись, Шестакова немного покопалась в списке сохраненных номеров и сделала еще один звонок. На этот раз соединение удалось установить, и в динамике послышались длинные гудки. — Алло! Ольга Васильевна! Вы слышите меня? — пытаясь не повышать голос, Ирина буквально впилась губами в микрофон. — Здравствуйте. Меня зовут Ирина, я знакомая вашего сына. Ах, рассказывал. Тем лучше. Вы не подскажете, а как сейчас с Ильей можно связаться, я уже несколько дней не могу ему дозвониться. Он ведь, кажется, уезжал. Вернулся? Когда? Ах так… ясно. Спасибо большое, Ольга Васильевна. Всего доброго. Завершив разговор, Ирина отшвырнула вдруг ставший таким ненужным телефон в сторону. Маленький, упакованный в яркий пластиковый чехол прямоугольник, хранящий в памяти сотни, если не тысячи, ее звонков и сообщений, отскочил от подлокотника дивана и упал на пол. Ирина равнодушно скользнула взглядом по бесполезному гаджету. Ковер. Мягко. Ничего с ним не сделается. Выйдя из комнаты, она немного помассировала обеими руками лицо, словно пытаясь стереть с него появившуюся саму собой маску разочарования и обиды и одновременно натянуть другую — маску счастливой, уверенной в себе женщины. — Ну что, дозвонилась? — Игорь, сидевший на корточках у приоткрытой духовки, взглянул на нее снизу вверх. — Нет, — она небрежно махнула рукой, — не хочет говорить и не надо. А у тебя как успехи, уже готово? — Еще немного, — Корнилов закрыл духовку и выпрямился, — минут через пять можно будет отведать. Судя по запахам, должно получиться недурственно. — Тогда, знаешь что, — она обошла стол и вновь заняла привычное место у окна, — давай выпьем. В то самое время, когда Корнилов проверял готовность томящегося в духовке жаркого, Пашка никак не мог развязать туго затянутый узел на пакете с пшеном. В конце концов он просто проткнул пакет пальцем, и крупа тонкой струйкой посыпалась вниз. — Чего стоим? — шикнул он остальным. — Или вам к столу отдельное приглашение выслать? Еще два мальчугана, примерно того же возраста, что и Пашка, торопливо надорвали свои пакеты. — На крыши тоже сыпьте, — приказал Пашка. — Высоко! — Один из мальчишек, самый низкий из всех троих, даже привстал на цыпочки, пытаясь дотянуться до крыши огромного внедорожника. — Высыпь в ладонь побольше, а потом закинешь, — посоветовал третий, уже успевший обежать со всех сторон серебристый «порше». Пашкина идея была проста и, как казалось ему самому, совершенно гениальна. — Дерево надо прятать в лесу, — с важным видом объяснил он еще утром Виталику, которого за малый рост и необыкновенно щуплое телосложение все звали Карасиком, и в противоположность ему не по годам рослому Шурику, двум своим самым близким приятелям по интернату. — Если мы все машины перед домом уделаем, то никто не догадается, что это именно из-за этого урода. — Но ведь искать все равно станут, — с опаской возразил Виталик, уже несколько раз попадавший в отдел полиции и не сохранивший об этих визитах никаких приятных впечатлений. — Если поймают, бить будут. Причем конкретно. — А ты бегай резче, тогда не поймают, — поделился Пашка мудростью, также полученной в свое время в одном из городских отделов полиции, — а чтоб нас на камерах не узнали, лица закроем, и куртки чужие возьмем, я с пацанами договорился. — И что нам с их курток? — продолжал сомневаться Виталик. — Они что, невидимые? — Они синие, — снисходительно объяснил Пашка, — второй группе недавно всем новые пуховики выдали, а у нас черные. Улавливаешь разницу? Даже если на нас кто и подумает, но ведь по записи видно будет, что куртки другие. А все ж понимают, что свою куртку никто поносить не даст. — А тебе, значит, дали? — включился в разговор молчавший до этого Шурик. — А мне дали, — весомо произнес Пашка, умолчав о том, что для этого ему пришлось пожертвовать своим прекрасным выкидным ножом. — Авторитет, Саня, для того и нужен, чтобы, когда ты говоришь «Мне надо», это «надо» сразу делалось. Ну так что, парни, вы со мной идете? Надо, парни, понимаете, надо! — Идем! — дружно отозвались Виталик и Шурка. И вот теперь парни сосредоточенно посыпали пшеном одну за другой машины, стоявшие во дворе дома Шестаковой. — У меня все. — Шурик помахал пустым пакетом. — И у меня, — тут же отозвался Виталик. Высыпав остатки крупы на капот и без того изрядно потрепанного временем универсала, Пашка спрятал пакет в карман. Главное — не забыть выкинуть его где-нибудь по дороге, да и остальным напомнить. — Валим! — Он махнул рукой в сторону соседнего двора, указывая направление отступления. — Валим! Валим! Как и положено уважающему себя предводителю, отступал, вернее, бежал Пашка последним. Продравшись через окружающие детскую площадку редкие кусты сирени, он зачем-то вдруг оглянулся и замер, затаив дыхание. Сквозь голые ветки ему было хорошо видно, как с противоположной стороны двора вдоль дома неторопливо идет высокий, крупный мужчина. Остановившись у подъезда Ирины, мужчина поднял голову, словно пытался что-то разглядеть в окнах одного из верхних этажей, затем решительно шагнул к двери. — Лунин, — прошептал Пашка, чувствуя, как волна счастья подхватывает его в свои объятия и начинает нежно покачивать из стороны в сторону. — Лунин! — Ты что? Заметят же! — подскочивший Виталик потянул обратно за воротник уже полезшего было сквозь кусты Пашку. — Там Лунин, — рывком попытался высвободиться Пашка, — он сейчас все решит! — С пшеном он тоже все решит? — Виталик еще крепче вцепился в воротник. — Еще пара минут, и сюда со всей округи голуби налетят. — Пшено, — Пашка на мгновение замер, пытаясь собраться с мыслями, — пшено смахнуть надо. — Тогда точно запалимся, — возразил Шурик, — убирать — это тебе не сыпать. Минут десять возиться будем. — Ну и что? — Пашка упрямо вздернул подбородок. — Если кто подойдет, говорите, что какая-то тетка чумная высыпала. Таких теток, которые не в себе, полно по городу ходит. Вот увидите, нам еще спасибо скажут. — Ага, скажут, когда догонят, — с сомнением пробормотал Виталик. — Нам эта вся уборка вообще на фига сдалась? — Ты пойми, — Пашка несильно ткнул приятеля кулачком в грудь, — они ж все не виноваты ни в чем. Так, случайно под замес попали. А сейчас все, отбой. Лунин там на месте и так разберется. Зачем тогда людям зря тачки портить? Несправедливо же. — А мы, значит, за справедливость, — вздохнул Шурик. — Авторитет, — в голосе Пашки неведомо откуда вновь появилась весомость, — строится на справедливости. Не на беспределе. Так что пошли, парни, а то уже вон, один пернатый притащился. И действительно, коричнево-белый голубь важно расхаживал по крыше внедорожника, время от времени наклоняя голову и дегустируя обильно разложенное угощение. — Только, Карасик, с «порше» ты убираешь, — предупредил Пашка, — а то сейчас походу этот мужик скоро выйдет, не надо, чтоб он меня видел. — А я думал, мы его тачку так оставим, — удивился Виталик, — чтоб уж как следует запомнил. — Ему Лунин сейчас и так наваляет, он на всю жизнь запомнит, — подбежав к универсалу, Пашка начал торопливо смахивать крупу с капота на снег, — если только вконец память не отшибет. Выйдя из лифта, Лунин в нерешительности остановился перед запертой дверью. Сам не зная зачем, поднес к лицу руки и внимательно их осмотрел. Руки были чистыми, с аккуратно, только вчера подстриженными ногтями. Конечно, пальцы несколько широковаты, можно даже сказать, не артистичные пальцы, но ведь игры на пианино от него сейчас никто не требовал. Впрочем, в другое время о пианино тоже никто не упоминал. Лунин вздохнул. Все, что сейчас от него требовалось, — это короткое, простое движение. Собрав волю в кулак, он вытянул правую руку и надавил указательным пальцем на кнопку звонка. В это же мгновение еще стоявший на этаже лифт вновь загудел, придя в движение. Оставалась еще дверь, ведущая на лестницу. Представив, сколько времени у него займет путь вниз с девятого этажа, Илья вновь вздохнул. Сперва щелкнул замок, а полсекунды спустя дверь приоткрылась. — Ты? Он не ожидал, что Ирина бросится ему на шею, но все же где-то под сердцем беспокойно кольнуло, когда она, вместо того чтобы распахнуть дверь и дать ему возможность войти, выскользнула в коридор, прикрывая створку у себя за спиной. — Какими судьбами? Из квартиры пахло чем-то необыкновенно вкусным, скорее всего, жареной с овощами свининой, подумал Лунин и даже хотел было спросить, не забыла ли Ирина выключить плиту, перед тем как выйти к нему, но затем решил, что ему потребуется совсем немного времени, чтобы сказать все то, что он запланировал. А после того, как он все скажет, они либо вдвоем пойдут на кухню и выключат плиту, либо Ирина это сможет сделать сама. — Я, конечно, должен был сперва позвонить. Илья попытался вспомнить первую из заготовленных им фраз, но с ужасом понял, что и предложения и даже слова рассыпались на множество не связанных между собой отдельных букв, которые сейчас тряслись и ударялись между собой у него в голове, словно шары в лотерейном барабане. — Но подумал, можно так зайти. — Он кое-как смог сосредоточиться и усилием воли постепенно стал вытаскивать из барабана одно сложившееся слово за другим, правда, пока не очень представляя, как именно закончится уже начатая фраза. — Дай, думаю, скажу, что я думаю, а ты скажешь, что ты об этом думаешь. — Он смущенно улыбнулся. — Слово «думаю» слишком часто повторяется, да? — Думаю, да, — напряженно кивнула Ирина. — Тогда я без «думаю», просто скажу, — заторопился Лунин. — Я думаю, я не думаю, в общем, будет правильно, если мы будем вместе. Как семья. Если поженимся. Если ты выйдешь за меня замуж. От изумления Ирина замерла, не в силах произнести и слова, а Лунин, уже начавший выбрасывать шары из барабана со скоростью опытного жонглера, успел выпалить: — Только я тебе еще хочу предложить, жить втроем. В смысле, с Пашкой. В смысле, Пашку забрать из интерната и усыновить. Я, правда, с ним еще не разговаривал, но думаю, что он против не будет. Опять это дурацкое «думаю», так само на язык и лезет, — Ирочка, у меня все готово. Дверь вновь распахнулась. Появившийся за спиной у Ирины мужчина с улыбкой смотрел на Лунина. Илье даже отчего-то показалось, что мужчина действительно рад появлению незваного (уж им-то точно незваного) гостя. Во всяком случае, его белозубая улыбка выглядела совершенно искренней, ко всему прочему обладатель этой шикарной улыбки торопливо вытер правую руку о фартук с вышитой яркими буквами надписью «Моя кухня — мои правила!» и протянул ее Илье для рукопожатия. — Игорь! — Лунин, — отчего-то представился по фамилии Илья. — Ах, Лунин. — Улыбка на лице мужчины на мгновение дрогнула, но затем вновь вернулась на свое место. — Так вы, наверное, хотите зайти, поговорить? — Нет, — Илья отступил на шаг назад, — мы уже все, поговорили. — Он вновь попятился. — Я уже ухожу. Всего доброго.