Месяц назад к нему неожиданно заявился по-городскому одетый мужчина и стал расспрашивать о родне, а потом поинтересовался, нет ли у него, Балясина, родственников за границей. Тогда он облегченно вздохнул и ответил, что родственники имеются только в деревне Синиченки — в двадцати километрах от Лаптева. Незнакомец не уходил, спросил, как звали мать, ее девичью фамилию, год, месяц, место ее рождения, а выслушав ответы, сообщил, что в Канаде год назад помер его родной дедушка и он, Балясин, является единственным наследником. В строгом учреждении, где пол устлан коврами, он несколько дней ходил от стола к столу, дожидался, запинался, отвечая на вопросы, долго примеривался, ставя подпись под большими тиснеными печатями, а потом ему объявили — перед этим девушка в лакированных туфлях долго крутила ручку какой-то трескучей машинки, — что он может получить двенадцать тысяч рублей. Марина достала из сумочки шариковую ручку и заполнила карточку приезжающих. Она получила ключ от комнаты, протянула руку за чемоданом, но его не оказалось. — Марина Сергеевна, у вас второй этаж. Прошу, — сказал незнакомый мужчина. В одной руке он держал ее чемодан, другой показывал на лестницу. Марина оглядела незнакомца, кивнула и молча пошла искать свою комнату. — Молодая красивая женщина приезжает в пансионат с таким маленьким чемоданчиком. Восхитительно, — рассуждал идущий сзади мужчина. — Или основной багаж прибудет завтра с мужем? Марина нашла свой номер, открыла дверь и сказала: — Сюда, пожалуйста. — Она показала на стул, открыла сумочку. — Сколько я вам должна? — Сто, Марина Сергеевна, — ответил мужчина, не смущаясь. — Желательно одной купюрой, — он протянул ладонь. — Хватит и полтинника, — Марина вложила ему в пальцы монету, — вы свободны. — Был свободен, Марина Сергеевна. — Мужчина подбросил монету, поймал и спрятал в карман. — Боже мой, зачем я поехал в этот пансионат? — Глаза его смеялись. — Я был свободен, Марина Сергеевна. — Он сделал ударение на слове «был», поклонился и вышел. Марина прошлась по комнате, задернула штору и включила свет, потом выключила свет и отдернула штору. Она села на низкую деревянную кровать, матрац был не мягкий и не жесткий, как она любила. Проверив, есть ли холодная и горячая вода, щелкнув всеми выключателями, заглянув в шкаф и тумбочку, Марина скинула шубку и стала разбирать чемодан. Собирая дома этот же чемодан, Марина не знала, ехать ей или нет. Дождь, грязь, обшарпанный пансионат, одиночество, уныние, зевающие от безделья люди. Больше всего она боялась, что не будет горячей воды. Слава богу, хоть горячая вода есть!.. Зазвонил телефон. Марина испугалась: может, Павел как-то узнал, что она здесь? После пятого или шестого звонка она осторожно сняла трубку и, пытаясь изменить голос, сказала: — Слушаю. — Марина Сергеевна, пора обедать, — произнес веселый мужской голос. — Швейцар на ваши чаевые купил бутылку сухого вина и с нетерпением ждет вас в холле. — Послушайте, швейцар… — Марина хотела рассердиться, но неожиданно для себя рассмеялась и сказала: — Иду. Она легко сбежала по лестнице и огляделась. Просторный пустой холл с черно-белым шахматным полом, почти сплошными проемами окон казался неуютным. Марина сделала несколько нерешительных шагов, и эхо повторило их. Швейцар стоял, опершись спиной о толстое оконное стекло. Его фигура слишком картинно вписывалась в фон блеклого пейзажа. Он видел Марину, но не двинулся навстречу. Холл, словно гигантская шахматная доска, свободно лежал между ними, и строгие мраморные клетки предлагали сделать ход. Несколько секунд мужчина и женщина не двигались, потом мужчина поклонился. — Валентин Петрович Семин. Он был коренаст, и, хотя стоял неподвижно, Марина решила, что двигается он точно и экономно, как двигаются военные и спортсмены. Он не был маленького роста, как ей показалось вначале. Лицо загорелое, волосы и глаза светлые, как будто выгоревшие на нездешнем, особенном солнце. — Я прошел ОТК, Марина Сергеевна? — спросил Семин и, так как Марина не ответила, смутился. — Пойдемте обедать? В столовой только два столика у окна были заняты. За одним сидела молодая пара. Марина решила, что это студенты, а по тому, что девушка не поднимала головы от тарелки, можно было догадаться, что это влюбленные. За другим столом сидели две особы желчного вида. На влюбленных Марина посмотрела украдкой, а для особ выбрала из своего арсенала самую дерзкую улыбку и чуть прижалась к Семину плечом. Он проследил ее взгляд и, подавая стул, тихо сказал: — Приятные дамы. Он взял бутылку сухого вина, которая стояла на столе, посмотрел на Марину и спросил: — Смешно? — Безобразие, — сказала одна из особ. — В первый же день подают вчерашний салат. — Она застучала вилкой по тарелке. — Здесь кто-нибудь есть? Заведующая! В столовую стали входить люди, по двое, по трое, потом вошла большая компания. Марина обратила внимание на высокого худого мужчину лет сорока. В синем вельветовом костюме, кашне в горошек завязано бантом, с длинным костистым лицом в веснушках, он остановился в проходе, одернул пиджак, который ему был явно короток, и долго не мог решить, где ему сесть. Марина смотрела в зал, а Семин потихоньку рассматривал Марину. Час назад около администраторской он увидел красивую женщину, но — волновался, что ли, — даже плохо запомнил ее лицо… Семин сейчас разглядывал новую знакомую. Когда она сидела, то выглядела несколько старше. Стоило отметить светлые пушистые волосы, поднятые сзади и собранные на затылке в узел. Белые ровные зубы, брови темнее волос и светлые глаза, то ли голубые, то ли серые. Семин взял бокал с вином и посмотрел на свет. Как это: «Я послал тебе черную розу в бокале золотого, как небо, аи!..» Народу в пансионате мало, и разобраться будет нетрудно. Рядом красивая женщина, а роль скромного влюбленного — прекрасная ширма. — Валентин Петрович, — Марина тронула Семина за рукав, — вы пришли обедать? Глава 2 МАРИНА СЕРГЕЕВНА И ДРУГИЕ — Эта справка, — майор поворачивается к суду, — была нами составлена, когда преступник еще не был задержан и изобличен. Она была первым документом в материалах, которые уголовный розыск впоследствии передал прокуратуре, и не предназначалась для публичного чтения. В период с тысяча девятьсот пятьдесят девятого года по настоящее время в городе Москве неизвестным преступником совершено шесть краж, похищено денег на общую сумму в двадцать шесть тысяч рублей. Есть основания предполагать, что все преступления совершены одним и тем же человеком. Кражи объединяет — берут только деньги, и всегда крупные суммы, всегда берут, так сказать, чисто, без взлома и отжима замков. Ни в одном из случаев уголовному розыску не удалось напасть на след преступника или получить хотя бы приблизительные его приметы. Обнаружение и изобличение такого человека связано с большими трудностями и риском, так как есть основания предполагать, что в случае опасности разоблачения данный преступник может пойти на убийство. Двенадцатого сентября в «Известиях», — продолжает читать майор, — была опубликована заметка о розыске Инюрколлегией некоего Балясина Владимира Ивановича. Установлено, что в редакцию газеты звонил мужчина и интересовался адресом Балясина, объяснял, что приходится дальним родственником и хочет его поздравить с получением наследства. Считаем целесообразным ввести в окружение Балясина одного или двух сотрудников розыска, так как не исключена возможность, что разыскиваемый нами преступник попытается похитить полученные Балясиным деньги. К вечеру погода испортилась окончательно, и отдыхающие собрались в холле. Красные кожаные кресла и низкие диванчики стояли вдоль стен; отдыхающие лениво рассаживались на них и разглядывали вновь прибывших. Делалось это так серьезно и обстоятельно, словно всем предстояло кругосветное путешествие, где жизнь каждого будет зависеть от мужества товарища. Марина спускалась с лестницы и уже готова была ступить на черный квадрат холла, когда оценила ситуацию. — Стоп, — сказала она, поставила ногу назад на ступеньку и повернулась к Семину, — опасно для жизни. Валентин Петрович взял Марину под руку. — Уже поздно, Марина Сергеевна, только вперед, — сказал он и повел ее по диагонали через холл. Марина увидела двух особ, которым улыбалась днем в столовой, и сказала: — Добрый вечер. Не ожидая ответа, она перевела взгляд дальше. Мужчина в вельветовом костюме встал и поклонился. — Добрый вечер. — Марина изобразила улыбку, которую держала для поклонников. — Добрый вечер! — повторил мужчина. — Очень рад познакомиться. Миронов. Сергей Иванович Миронов. — Он опять поклонился. — Актер. Точнее, киноактер. — В каких фильмах вы снимались, Сергей Иванович? — спросил Семин. — Видите ли, я актер характерный, — ответил Миронов, запинаясь, — не герой, в общем. С другой стороны, и не Филиппов, хотя по внешним данным говорят, что похож. — Он провел длинными пальцами по лицу. — В кинематографе работать довольно сложно. Неожиданно в холле зазвучала музыка, белобрысый парень крутил микшер «Спидолы». — Четвертая симфония Чайковского, — сказал Семин, прислушиваясь. — Ленинградский оркестр под управлением Мравинского. — Он повернулся к Марине: — Вы слышали в исполнении ленинградцев Седьмую симфонию Шостаковича? Марина начала вспоминать. «Спидола» взвизгнула, истово забормотала, затем низкий голос Клавдии Шульженко предложил: — «Возьми гитару…» — Громче, пожалуйста, — попросил кто-то. Семин качнулся и снизу вверх заглянул Марине в лицо: — Вы не обидитесь, если я приглашу вас танцевать? Несколько минут танцевали одни, но, когда Шульженко отложила гитару и запела «Синий платочек…» — по холлу кружилось уже несколько пар. Марину грубо толкнули, она посторонилась, почувствовала запах перегара — он шел от кряжистого парня, который задиристо смотрел вокруг. — Извинитесь перед дамой, — сказал Семин, загораживая парню дорогу. Расстегнутый пиджак висел на широких плечах парня, узел галстука был сдвинут в сторону. — Я тебя отлуплю. — Естественно, но лучше извинитесь, — ответил Семин. — Сначала отлуплю. Парень наклонился вперед, тяжелые руки свободно повисли вдоль тела. Семин хотел схватить его за плечо, но быстро отдернул протянутую было руку, и кулак парня рубанул воздух. — Смешно? — Семин продолжал загораживать ему дорогу. — Сейчас я проучу… — Парень усмехнулся и оглядел зал. Лицо его стало совсем трезвым.