— И вам не болеть. Сидел мужик, понял Гуров, видно, не Бунич выбирал себе сторожа, а ему человека рекомендовали. — Разговор имеется. — Гуров сменил интонацию. — Зайдем к тебе в сторожку? Простынешь… — Если опер заботится, жди беды. — Сторож стоял, широко расставив ноги, не шелохнулся. — Ты в своем доме, я у тебя в гостях. Зайдем, мне зябко с непривычки. — Зайдем, — равнодушно согласился Федор, сгреб кучу листвы поплотнее, воткнул в нее грабли, зашагал к своему жилью. Лицо у сторожа что печеное яблоко, потому смотрелся он лет на шестьдесят, но взгляд и походка выдавали в нем человека нестарого и физически крепкого. В красном углу неожиданно просторной комнаты висела икона, и сыщик быстро перекрестился. — Верующий? — насмешливо спросил Федор. — Не знаю, но крещеный точно. — Сыщик выложил на стол четвертинку и шмат сала. — Покупаешь? — Сторож смахнул рукавом со скамьи невидимую пыль. — Купить можно то, что продается. — Сыщик сел за стол, ловко откупорил четвертинку, плеснул в подставленные хозяином стаканы, достал из кармана складной нож, полоснул розовое сало. — У меня к тебе никакого дела нет. С тобой мой бугор покалякать хочет. Он человека одного ищет. Ну, будем! — Не чокаясь, проглотил водку, взял кусок сала. — Давно натурального не употреблял. — Сторож тоже выпил, закусил, аккуратно вытер губы. — И надолго прибыли? — Точно не знаю, думаю, дня на два. — Гуров долил из чекушки, огляделся. — Чисто у тебя. Один живешь или приходящую деваху имеешь? — Заглядывает одна, да я и сам с руками, как из зоны вышел, тихо живу, аккуратно. Ты большой начальник? Гуров рассмеялся, указал на телевизор: — Большие там, мой командир не большой, однако начальник, а я, ты верно определил, простой опер. — Виски серебрит, а ты все бегаешь, не надоело? Гуров не ответил, заглянул в стакан, кивнул и выпил. — Тебя полковник зайти просит, а я тут пока подежурю. Лады? — Гуров вытащил из кармана мятую газету. Сторож допил свою порцию, задумчиво пожевал губами, отер бисеринки пота со лба. — Полковник. Из самой Москвы. Требуется честь оказать. На территорию никого не пускай, да я из окна увижу, сам выйду. К телефону не подходи, решат, я во дворе, перезвонят. Гуров проводил сторожа на крыльцо, подышал, наслаждаясь запахом прелой листвы и земли, вернулся в комнату и сразу набрал номер Колесникова, бывшего директора цирка, общего любимца и известного сладкоежки. Три года назад Капитан держал маленькую пекарню, изготавливал торты, знаменитые во всей округе. Как-то все сейчас? Шли длинные гудки, наконец ответил слабый, как показалось сыщику, женский голос: — Слушаю. — Здравствуйте. Алексея Ивановича можно попросить? — спросил Гуров. — А на кой черт он вам нужен? — Голос погрубел и обозначился как явно мужской, но никак не капитанский бас. Сыщик уже понимал, что говорит с Колесниковым, который с момента их последней встречи стал другим человеком. — Леша, привет, Гуров говорит! — громко сказал сыщик. — Зачем? — Сыщику показалось, что некогда здоровенный мужик всхлипнул, затем набрал воздуха и почти нормальным голосом закричал: — На хер ты приехал? Мотай отсюда, покуда жив! — Разберемся, Леха. Сильвер, Классик живы? — спросил Гуров. — Утром были живые, сейчас — не знаю. — Адрес у них прежний? — спросил сыщик. — Вроде так. — Голос у Колесникова снова упал. — Дерись, Лешка, завтра зайду, — сказал Гуров и положил трубку. Затем он набрал номер Сильвера. Хромой жил в одном доме с бывшим коверным и имел с ним общий телефон. — Ну? — сразу ответил хрипловатый голос Сильвера. — Чего надо? — Здравствуй, Саша. Гуров говорит. — Мать твою! Живой! А мы тебя прошлым годом схоронили. Когда прибыл, зачем? — У Сильвера был прежний напористый голос. — Сегодня. Я к тебе через час заеду. Можно? — Гуров даже затаил дыхание. — Валяй, коли такой смелый. — Сильвер даже хохотнул. — Сейчас Классика разбужу. Он умрет от радости. Николай единственный, кто не верил, что тебя шлепнули, все говорил… — Хорошо, хорошо, он мне все сам скажет. — Гуров протер носовым платком трубку, положил на место, вышел на крыльцо. Хозяин сторожки шагал не торопясь, был задумчив, увидев Гурова, качнулся — только тогда сыщик понял, что мужик сильно пьян, Стас явно перестарался. Гуров помог ему подняться на крыльцо, уложил на печку и вышел на воздух. В доме Станислав уже убирал со стола, а майор крепко спал в другой комнате. — Следует найти телефон, по которому можно позвонить Петру и выяснить наконец, что конкретно он от нас ждет, — решительно сказал Стас. — Город прочно контролируется бандитскими группировками. Ты знаешь, я не трус, но на танки в пешем строю с пистолетом не ходят. Кроме того, если даже каким-то чудом мы найдем «агран-2000» и «беретту-гардоне» — что дальше? Почему Петр решил, что именно из этих стволов убили Галину Старову? Какова вероятность, что оружие не уничтожено? И какова вероятность того, что исполнители живы? Почему он считает, что в Москву ездили боевики из Котуни? Извини, я верю в интуицию Петра, но слишком уж все притянуто за уши. Да, здесь недавно убили точно из такого же оружия. Но и в десятках других городов оно появлялось. Он не сказал нам главного в надежде, что мы сами уцепимся за что-то и тогда он подбросит нам козырного туза. Но Петр не знает здешней обстановки. И эта дача, и машина — обыкновенные мышеловки, стоит нам дернуться, нас пристрелят влет. — Я с тобой согласен, — неожиданно сказал Гуров. — Но мы обязаны хотя бы что-нибудь предпринять, а уж потом звонить. Сейчас мы едем в город. Ты купишь себе и майору какую-то приличную штатскую одежонку, а я пешком пройдусь по городу, переговорю со старыми друзьями, хотя ждать от этих разговоров совершенно нечего. — И схватишь пулю. — Это вряд ли. Я пригласил в гости главаря одной из двух группировок. Он хотя бы из любопытства должен меня не трогать до нашей встречи. — Черт тебя подери, почему ты решил, что он человек любопытный? — Стас ударил кулаком по столу. — Мне так кажется. — А мне не кажется, я убежден, что ты человек нормальный. В любой драке бывает то больше шансов, то меньше. У нас их просто нет. Стас был взбешен не на шутку. — Как ты полагаешь, почему Петр послал нас в командировку именно в Котунь? — вкрадчиво спросил Гуров. — Боялся, что мы, находясь в Москве, начнем вмешиваться в чужую работу, и ты наломаешь дров, — ответил Станислав. — Покажись психиатру. — Грубо и не аргументированно, — обиделся Стас. — Но точно. Петр на что-то рассчитывает, но сегодня не имеет нужной информации. Он очень надеется ее получить и хочет, чтобы мы в тот момент находились на месте, — с уверенностью сказал Гуров. — Мы обязаны держаться и ждать, только когда человек бухнется головой о каменную стенку, у него не возникнет сомнений, что дорога окончена. — Опомнись, здесь не стенка — здесь автоматная очередь в грудь. — Прекрати на меня наскакивать. Надо — и будешь ждать, — отрезал Гуров. — Сейчас мы едем в город. Ты — в магазин, я — к своим бывшим приятелям. Зачем? Не знаю. Но необходимо двигаться, стоя или сидя на одном месте, никакого результата добыть невозможно. Я выразился ясно? Сними мундир, надень пиджак и плащ майора. Напиши ему записку, хотя я убежден: мы вернемся раньше, чем он проснется. Они сели в «Ауди», когда подъехали к шлагбауму, сторож неторопливо вышел на крыльцо с двустволкой в руке. — Михалыч, кто будет спрашивать — вернемся часа через два, — приспустив окно, сказал Стас. — Лады, господин полковник. — Мужик улыбнулся. — Гляжу, ты замаскировался, а тачку твою все одно каждый деловой знает. — Ну и пусть, — засмеялся Стас. — Мы в законе. — Быстро трезвею, Станислав. — Сторож закурил. — Разреши зайти, стакан принять? — Да ради бога. Бывай. Сторож проводил машину взглядом, вытащил из-под куртки телефон, набрал номер и сказал лишь одну фразу: — Выехали в город, вроде бы на пару часиков. Эту фразу слышали и сыщики в машине. Гуров отключил аппарат, сказал: — Служит. — Иначе нельзя, условия жизни такие. В городе, несмотря на три прошедших года, Гуров ориентировался прекрасно. Проехали здание цирка, которое нынче не было ни праздничным, ни веселым, остановились через два дома. — Ты видел город? — спросил Стас.