Виразон напрягся, сделал еще один шаг навстречу. Памира была теперь на расстоянии вытянутой руки. – Только то, что ты сама можешь мне предложить. Она удивилась. – Господин полагает, я могу что-то предложить ему? – Твои глаза говорят, что можешь. – Мои глаза отражают лишь то, что хочет мой господин. Памира выпрямилась и взглянула ему в лицо. В ее бархатном взоре читалась игра. Она играла. Виразон прищурился. – А что ты видишь в моих глазах? Сердце опять провалилось. Он загнал ее в тупик. – Господин не давал мне воли видеть его настроение. «Черт подери, в ней все-таки что-то есть!» – Ты не просила, – проговорил он. Она опять спрятала взгляд, всем своим видом показывая «на все воля господина». – Может, ты не станешь лишать меня удовольствия видеть твое лицо? – вдруг спросил он. У нее перехватило дыхание. Понимая, что смысла сопротивляться нет, она протянула руку к вуали. Внезапное прикосновение к пальцам заставило вздрогнуть. Когда он успел подойти? Она ощутила совсем рядом биение его сердца. Виразон невесомым движением расстегнул булавку, державшую легкую ткань. Памира замерла. Она почувствовала его дерзкую довольную улыбку. Вуаль соскользнула, рука будто случайно коснулась ее щеки, шеи. По спине пробежал холодок. Девушка поняла, что ноги подкашиваются, и она сейчас упадет. Второй рукой пират освободил ее от накидки, укрывавшей волосы и плечи. Пышные локоны, словно отвечая на его действия, рассыпались по спине и укрыли ее ничуть не хуже прозрачной ткани. Девушка инстинктивно подалась вперед, но Виразон предупредил ее движение, удержав рукой за талию. И притянул к себе. От неожиданности она потеряла равновесие и судорожно вздохнула, ухватилась за него, чтобы не упасть. Почему все происходит именно так? Почему сейчас? Почему он так нежен с ней, ведь он ее хозяин, господин, а она – рабыня? – Ты чудесна, – прошептал он, наклонившись к ней. Его дыхание обожгло кожу, а легкое прикосновение губ заставило похолодеть. Голова закружилась. Она попыталась вырваться из его объятий, опьяняющих чем-то незнакомым и предательски волнительным. Он не позволил. Ощущение сильной мужской руки на ее обнаженной талии лишало рассудка. Памира поняла, что возможности убежать не будет. И потом, она не имела на это права. Она ему принадлежит. Всем телом Памира прижалась к нему, запрокинула голову назад и увидела закипающий в его глазах огонь. Свободной рукой Виразон скользнул вдоль выреза ее лифа. – Почему? – выдохнула она, пытаясь найти ответ в его взгляде. Пират улыбнулся. Тепло. Ободряюще. Неожиданно нежно. – Ты чудесна, – повторил он. Что он делает? Настойчивые пальцы опускались все ниже, все более дерзко, властно лаская обнаженную кожу. Он вел себя с ней, как хозяин, но как хозяин, ценивший принадлежащую ему вещь. Виразон ослабил вторую руку и повел ее вверх. Воспользовавшись этим, Памира обернула к нему изумленное лицо. – Я же твоя рабыня? – произнесла она, недоуменно. – Да, – обронил он, прильнув к ее губам. Что? Почему? Зачем так неожиданно? Нежно? Боже… Глава двадцать восьмая Руки сами почему-то попробовали оттолкнуть его, но ей впервые не захотелось бежать. Она обняла его за шею, прильнув к его груди. Поцелуй стал более уверенным, властным, насыщенным. Виразон не мог оторваться от этой девчонки, каждой клеточкой своего тела жаждущей впитать момент. Она опьяняла своей чистотой и искренностью. Куда делась вся ее дерзость и игра? Девчонка, всего лишь девчонка, подарок султана. Рабыня. Вещь. Что заставило его соблазнять ту, которая и так ему принадлежит? Дарить ей момент, который она никогда не забудет? Все в нем взбунтовалось. Почему только момент? Хочется большего! Его губы направились вниз, по шее, плечам, груди, где только что блуждали нетерпеливые пальцы, и уже глубокий вырез лифа казался недостаточно глубоким. Пират привлек ее к себе. Проворные пальцы нашли шнуровку лифа… Памира впервые не чувствовала угрозы. Нервная дрожь сменялась приливами возбуждения. Она не понимала, что происходит. Почему в руках именно этого мужчины она позволяла себе расслабиться и просто довериться ему? Она почти не испугалась, когда почувствовала, как ослабилась шнуровка, и новое прикосновение опалило. Виразон отстранился, одной рукой продолжая удерживать ее за талию, чтобы полюбоваться тем, что открылось его взгляду. Ее полузакрытые глаза. Затуманенный взор. Тонкий стан. Грудь совершенной формы, которая так и манила… – Ты прекрасна, – восхищенно прошептал капитан. Ее глаза были полны мольбы. Она просила. Просила его… о чем? Понимала ли?.. мягким движением он заставил девушку опуститься на диван и принялся хладнокровно расстегивать пуговицы своей рубашки. Вдруг Памира вздрогнула. Пришла в себя. Испугалась. Пират догадался, что ее смутило. Улыбка. Открытая, настоящая. Он лег рядом. – Не бойся. Поцелуй. Волнующий, обещающий, зовущий. Поцелуй, который дарят не рабыне. Она ответила. – Я не боюсь. Еще было темно, когда она проснулась. Еще звезды мягким светом улыбались с небес. А ночной ветер бережно наполнял паруса брига. Тихая весенняя ночь убаюкивала, но Памире не хотелось тратить это чудесное время на сон. Или, может, стоит вновь заснуть, чтобы вернуться в сказку? Какое чудесное ведение ей подарил сегодня Морфей! Девушка замерла, вспоминая пережитое. Невесомость прикосновений, дерзость и мягкость чутких пальцев, волнующая нежность тихих слов… Какой прекрасный сон! Он объяснил ей слава матери «они не все такие». Почему-то вспомнился ее отец и то, как он смотрел на Елену, как разговаривал с ней. Пугливое ощущение счастья заполнило ее. Какой прекрасный сон! Памира повернулась на бок и – вздрогнула от неожиданности. Ее рука легла на спокойно вздымавшуюся мускулистую мужскую грудь. Девушка приподнялась на локте, тревожно всматриваясь в лицо мужчины. Знакомо-незнакомое лицо, обрамленное густыми черными локонами. Словно вырезанные скульптором ясные черты, четко очерченные аккуратные губы… Виразон. Сама не зная, почему, она скользнула пальцами вверх по его груди, коснулась шеи, непривычным, но таким естественным жестом провела пальцами по губам. Пират глубоко вздохнул и открыл глаза, с некоторым удивлением глядя на юную девушку, может, пытаясь вспомнить, кто она и как здесь оказалась. Памира отдернула руку, но встречным движением пират заставил ее ладонь вновь лечь на его грудь. Его губы тронула ласковая улыбка, в глазах затаилась нежность. Она заставила себя расслабиться. Ее пальцы стали мягкими, многообещающим движением скользили по груди пирата, чтобы замереть над сердцем. Памира ощущала его удары под своей ладонью, сильные, четкие, ритмичные. Закрыла глаза, чтобы запечатлеть этот момент в своей памяти и сохранить его. Когда ей будет совсем плохо, она вспомнит и сможет выжить в жестокой действительности. Он наблюдал за ней с полуулыбкой. Девочка. Маленькая, хрупкая, нежная. Девочка. – Ты чудесна, – еле слышно проговорил он, вряд ли осознавая, что говорит вслух. Глава двадцать девятая Он привлек ее к себе, свободной рукой провел по подбородку, по губам, по шее и остановился на плече. – Моя. Памира не поняла, к чему это было сказано. Она знала, что она – его, хотя в какой-то момент забыла, что она – рабыня. Что-то в нем заставило ее забыть. Он вел себя с ней не так, как господин ведет себя со своей рабыней. Он был нежен и заботлив. Он был ласковым и чутким. Так странно… странно, что в его присутствии она позволила себе расслабиться – уснуть. Раньше – никогда. Если только забывалась тяжелым сном, истерзанная, измученная, обессиленная… В ее удивительных глазах снова бился вопрос. «Почему?» Она не понимала, не знала, не осознавала. Виразон все еще тихо улыбался ей. Его внимательные глаза смотрели ей в лицо, взгляд завораживал, хотя в нем и скользило что-то холодное и отчужденное. Памира склонила голову ему на плечо и замерла, слушая, как мерно бьется его сердце. Виразон молчал, привычным жестом поглаживая ее волосы, не думая ни о чем. Она не знала, что ждет ее впереди, но сейчас хотелось, чтобы эта минута длилась вечно, хотя и понимала, что это просто не может быть возможным. Но как хотелось помечтать! За окном еще была ночь. За окном еще светили звезды. За пределами корабля ─ свобода, а на суше – другая жизнь. Жизнь, в которой кому-то еще удавалось любить и даже быть счастливым. Жизнь, где даже невозможное оказывалось простым, стоило только присмотреться. И жизнь, в которой она смогла бы стать другой… А здесь в каюте, рядом с ней, лежал человек, пират, ее господин, ставший первым, кто зачем-то дарил ей мгновенья нежности, кто для чего-то заботится о ней, пытается заставить ее забыться, кто не причиняет ей боли. Ее господин. Ей не хотелось, чтобы он продал ее или передарил. Ей не хотелось скитаться по морю. Лучше вечное рабство у спокойного и милостивого хозяина, чем сомнительная надежда на побег и свободу. Что принесет ей свобода? Лишь новое рабство. – Что случилось? – прошелестел над ухом голос Виразона. Он накрыл ее ладонь рукой, прижимая ее к груди. Напряженные, как оказались, пальцы расслабились, Памира приподняла голову, чтобы посмотреть ему в лицо. – Прости, господин. По губам пирата скользнула улыбка. – За что ты просишь прощения, девочка? Что случилось? – он говорил мягко. Он заботливо пытался узнать причину ее напряжения. Посмеет ли она сказать ему о своих мыслях? Нет, и он знал это. – Успокойся, Памира. Он приказывал или просил? Она не смела и не могла ему противиться. Она не боялась. Она не умела бояться. Но ему противиться не могла. Ей не хотелось вызвать его неудовольствие. Она не хотела, чтобы он сразу забыл ее. Но что могла сделать хрупкая шестнадцатилетняя девушка? Заинтересовать такого человека как Виразон? О, у него слишком богатый опыт… его с трепетом примут на любом аукционе Средиземного моря. В его распоряжении лучшие рабыни. Он может выбирать. А кто она? Всего лишь подарок, который он видел-то пару раз. Милость Султана. Памира просто не осознавала своей привлекательности. Не понимала, что в его глазах она старше, что ее юное тело впервые за много лет заставило его забыть обо всем на свете, а глаза лишали привычного и необходимого уже хладнокровия. Он не понимал, что с ним происходит. И не хотел понимать. Он хотел забыть. Отвести ее в Кандию, выдать замуж и исчезнуть из ее жизни. Навсегда. Он даст ей деньги, мужа, которому осталось жить максимум полгода. Как неплохой врач, он мог это гарантировать. Она будет свободна, богата, а при ее внешности и уме – обязательно любима. Филипп понял, что эта девочка найдет выход из любой ситуации, что ни один мужчина не сможет перед ней устоять. У ее ног будет половина Средиземного моря. Уже сейчас пират это видел.