Бательер промолчал. Его самого женили еще родители лет десять назад. Сейчас ему был тридцать один год. Он был уже свободен. Не имел детей. Занимался делом, которое отнимало все время и все силы, и чувствовал себя счастливым человеком. Все произошло с его женой так, как и было надо. Они прожили вместе шесть лет, и она умерла, оставив в его памяти только светлые нечеткие воспоминания. Это был тихий и спокойный брак. Без чувств, без эмоций, но почти уютный. По меньшей мере, удобный. Но графу стало еще уютнее, удобнее, спокойнее и лучше, когда он остался один. Он не понимал слова «любовь». Любовь была ему совершенно не нужна. Поэтому слова Филиппа теряли для него всякий смысл. – Время, граф, вы же прекрасно знаете, что через полгода и для мадемуазель Дианы он станет всего лишь светлым воспоминанием, – проговорил Готье, улыбаясь. Филипп ничего не ответил. Разумеется, Диана забудет герцога. Но какое-то время она будет страдать. А Картафер меньше всего хотел, чтобы его сестре было больно. Да, самым сложным, пожалуй, на данный момент, будет сказать ей о том, что поведал сейчас Бательер. Диана была девушкой эмоциональной. – Только через полгода, Готье, а до этого неизвестно, что будет, – печально заметил Картафер. Бательер криво улыбнулся. Разговор о Диане его порядком утомил. Он не терпел размышлений о чьих-то чувствах. Бессмысленно страдать. Тем более, из-за любви. – Позвольте откланяться, господин граф. К сожалению, меня ждут дела, – проговорил он, вставая. Филипп поднялся с места, поклонился в ответ на прощальный поклон Бательера. И замер, глядя в окно. Снова все происходящее казалось нелепой шуткой. В чем так провинился молодой герцог перед Богом, что тот поставил его перед столь невеселым выбором: смерть или плен? В чем провинилась Диана, что светлая жизнь молодой женщины начинается с потери? Когда граф оглянулся через какое-то время, первым, что он увидел, стали грустные голубые глаза Дианы. – Сударь, что с вами? На вас лица нет, – тихо проговорила она, проходя в комнату. Филипп осторожно поцеловал ее маленькую ручку, предложил сесть. – Господин де Бательер чем-то расстроил вас? – Да, – только и сказал Картафер, глядя на девушку. Имел ли он право вот так лишать ее надежды? А что ему оставалось? – Что-то случилось? – Диана выглядела обеспокоенной. Она с бесконечной нежностью, любовью и добротой смотрела на своего брата, ожидая его слов. Филипп резко вздохнул и сказал: – Только что пришли новости с моря. Герцог де Лермон погиб. Мне жаль, Диана… Она приглушенно вскрикнула, закрыв рот тонкой рукой. С трудом сдерживая слезы, девушка медленно поднялась и направилась было в свою комнату, но не удержалась на ногах. Потеряла сознание. Филипп уложил ее на диван и сел рядом. Такой реакции от сестры он не ожидал. Спешно достал нюхательную соль, с помощью которой привел Диану в чувство. – Невозможно, Филипп, я чувствую, что он жив, – прошептала девушка. – Скажи мне, что ты на самом деле думаешь? Картафер задумался. Сказать, что думает он? Он тоже не верил в гибель своего друга. И не поверит, пожалуй. Но Бательер чертовски умен. И Бательер говорил, что вероятность того, что герцог жив, минимальная. – Я не знаю, Диана, – проговорил он, держа ее за руку. Маленькая ручка сестры дрожала и была странно холодной. – Не знаю. Он рассказал ей об обстоятельствах, в которых исчез Лермон. В трех словах описал, что такое рабство у пиратов – со слов Готье, опять же. Сомнения прошли, стоило только рассказать. Во многом у Картафера получалось именно так – сначала он делал что-то, а потом убеждался в том, что делал все верно. А еще у него была непонятная Диане привычка записывать свои мысли. Он приказал сшить себе маленькую книжечку с чистыми листами. Прикасаться к этой книжечке в черном кожаном переплете было строжайше запрещено. Обычно Филипп держал ее при себе. А сейчас она лежала на столе, раскрытая, рядом с чернильницей. Диана невольно задержала взгляд на ней. Что там? Она не верила сейчас в искренность чувств брата, не понимала его. И не знала, стоит ли нарушать запрет ради удовлетворения собственного любопытства? Она все равно верила в лучшее, верила, что Господь не позволит такому человеку, как Анри-Мишель де Лермон так просто сгинуть. Он был слишком ярок и силен в ее глазах, чтобы бесследно исчезнуть. Он еще так мало сделал, а мог так много. Глава тридцать четвертая 1667 год. Средиземное море. Восточная часть. «Кошка» тяжело опустилась на спину раба, широким движением очертив круг и впившись в разорванную кожу семью кожаными плетьми с завязанными на конце узелками. Обессиленный мужчина судорожно выгнулся, почти удивляясь тому, что он способен чувствовать боль. Надсмотрщик навис над ним, подбрасывая опасную игрушку в руке. Раб налег на весло, стараясь не встречаться с ним глазами. Было опасно показывать весь сгусток ненависти, что сейчас рвал его душу изнутри. – Капитан, тут только двое! Они тормозят весь корабль!! – воскликнул пират, презрительно сплюнув под ноги рабам. Рог Дьявола, здоровый детина, косматый, со злым, а сейчас просто взбешенным лицом, твердой походкой моряка подошел к скамье, где действительно сидели только два гребца. Из трех необходимых. Капитан схватил крайнего за волосы, заставив поднять лицо. Черные глаза раба неожиданно вспыхнули, встретившись взглядом с ним, но тут же погасли. В их глубине затаилась только боль. Боль. Боль. Сковывавшая все члены и одновременно заставляющая налегать на весло и двигать, двигать, двигать галеру вперед. Бесконечно. – Если и этот отправится к морскому дьяволу… - задумчиво пробормотал капитан, прикидывая, что потеря еще одного гребца совершенно не вписывалась в его планы. – Откуда он? – С французского флагмана, – в голосе ответившего звучало презрение. Рог Дьявола рассмеялся. – Французы – неженки. Странно, что этот еще держится. Дайте ему воды. И, тысяча чертей, шевелитесь! Подстегнутые грубым окликом капитана, пираты зашевелились. Раба напоили. Вылили полчашки воды на голову, обласкали хлыстом и оставили на какое-то время в покое. – Хех, Фаратон, тебе повезло, Рог Дьявола сегодня добряк, – еле слышно пробормотал сосед француза, с удвоенным усердием наваливаясь на ненавистную деревяшку весла. Фаратон промолчал, горящими ненавистью глазами сверля спину капитана. Его положение было настолько абсурдным, что иногда казалось кошмарным сном. Необходимо было сделать что-то… Получить свободу. Любой ценой! Он не имел права закончить свою жизнь гребцом на галере. Он резко поднял голову, принюхиваясь к воздуху. Выражение его лица изменилось, в бездне глаз проснулось узнавание и предвкушение. Что-то изменилось в самом воздухе. Напряжение. То самое, когда, кажется, море застывает на несколько мгновений – перед взрывом, перед бурей… Но нет, не перед штормом. Рог Дьявола прогуливался в проходе между скамьями с гребцами. Рабы не выдерживали нагрузки – умирали. Только вчера пришлось отправить за борт здоровенного когда-то грека. Эх, коли так будет продолжаться – придется снова захватить какую-нибудь деревеньку. Еще этот проклятый туман! Путал все карты. Дьявол его побери! Капитан задумался. И не заметил, как снова оказался рядом со скамьей, где сидели всего двое. Грохот. Кто-то резко рванул пирата на себя, заставив упасть на скамью. С ужасающим свистом ядро пролетело мимо, пробило борт и ухнуло в воду. Ядро? Пушечное ядро?! Рог Дьявола вскочил с места и оглянулся. На него с почти издевательским выражением смотрели черные глаза раба-француза. – Виразон! – это уже кричали с мачты. – Опомнились, канальи, - выругался капитан. Знаком подозвал помощника. – Этого освободить, дать оружие. Посмотрим, на что французишка годен. К бою готовиться. Мы прищемим хвост этой наглой кошке, черт возьми! Глава тридцать пятая Раба отковали, вручили шпагу и пистолет и отправили на верхнюю палубу. Ноги отказываться слушаться. Француз пошатнулся, но его вытолкали наверх. Если упадет сейчас – не встанет никогда. Пересилив себя, бывший гребец с трудом выпрямился. Ласкали слух крики пиратов и четкие приказы помощника капитана. Матросы, как муравьи, носились по палубам, легко взлетая на мачты. Два флота маневрировали, яростно обмениваясь ядрами. Предстояло что-то интересное! Корабли Виразона, умело воспользовавшись туманом, подошли вплотную. Если бы не чутье француза, Рог Дьявола был бы уже мертв, а бой – само собой, проигран. Что это? Дьявольская удача-неудача? Это – шанс, которого француз ждал так долго. Вражеские корабли обменивались редкими ядрами, силясь занять наиболее выгодную для атаки позицию. Огромный черный бриг шел прямо к флагманской галере. Это была знаменитая «Черная пантера». Значит, и сам Виразон здесь. Стремительным залпом бриг буквально уничтожил одну из галер Рога Дьявола, продырявив ее ниже ватер линии. Ответить ему не успели. Между тем еще две галеры, объединившись, захватили юркую виразоновскую бригантину. Бой казался несерьезным. Француз слишком хорошо помнил, при каких условиях попал в плен. И в том сражении Рог Дьявола вел себя по-другому. Стремясь к победе, никто из противников, видимо, не знал, зачем эта победа нужна, и что делать после нее. Такая игра. Жестокая и никому не нужная. Ядро с «Черной пантеры» пролетело над бывшим рабом, на какое-то время оглушив его. Бриг был уже совсем рядом: можно было разглядеть матросов, суетящихся на палубе. Фаратон стиснул рукоять пистолета. Если дело дойдет до абордажа, ни о каких играх речи идти быть не может. Если «Черная пантера» приблизится еще, если… Француз бегом бросился к носу корабля. Его внимание привлекла высокая фигура в черном. Слишком спокойная, слишком резко выделяющаяся в хаосе битвы. Виразон. Чутье подсказывало, что это действительно знаменитый пират, доставлявший своим присутствием слишком много хлопот французскому королю. Да и не только ему, честно говоря. Галера лениво бросилась несколькими ядрами в противника. Бриг так же лениво ответил. Какие-то жуткие игры! По-детски и несерьезно. Зачем? Фаратон огляделся. Только флагманы игрались. Другие корабли – с обеих сторон – вели ожесточенный бой, видя врага, воодушевленные единой целью: уничтожить. Оба флота заметно поредели. Но капитаны, казалось, не замечали этого, увлеченно дразня друг друга. «Черная пантера» нагло подставила бок, словно предлагая снова выстрелить. Сквозь шум битвы француз услышал, как громко выругался Рог Дьявола: пушки перезаряжали. Бриг был совсем рядом. И эта фигура… Черт! Вскинув руку с пистолетом, француз выстрелил. - Привет от Фаратона! – крикнул он, счастливый, что может кричать. Фигура покачнулась. Ответный выстрел стал роковым для помощника Рога Дьявола, так не вовремя пробежавшего перед бывшим рабом. Фаратон хохотал. Стоял у борта галеры, держал еще теплый пистолет в руке и – хохотал. Пусть, вряд ли рана была смертельной, но он смог задеть Виразона! Ха. Как же приятно было смотреть, как грозный бриг мягко разворачивается, чтобы уйти с поля боя. Как же приятно было дышать свежим морским воздухом. Черт возьми, как же приятно было жить!