Глава тридцать шестая Бой закончился так же внезапно, как и начался. Силы вновь оказались практически равны. Виразон выбыл из строя, без него игра потеряла всякий смысл. «Черная пантера» сменила курс и ушла к горизонту под посвежевшим ветром. Рог Дьявола не стал догонять противника. Сегодня впервые удачливый и наглый пират был ранен. Впервые отступал. Хотя было ясно, что флот уходит не по его приказу. Но Рог Дьявола слишком хорошо понимал, что он не представлял, чем же ему заняться в случае победы. Поэтому он был благодарен судьбе, что та позволила лишь ранить пирата. Капитан нашел своего недавнего раба сидящим на канатах. Француз напряженно смотрел в одну точку, видимо, обдумывая свое положение. – Ну-с, Фаратон (так ведь тебя зовут?), - протянул Рог Дьявола, с наслаждением жуя жвачку из табачных листьев. – Ты достоин чести стать членом моей команды. Тот поднял голову. Криво улыбнулся, кивнул. – Что хочешь? – капитан был страшно доволен. И щедр, как видно. – Ты Виразона подстрелил. Что хочешь? Француз задумался. – Освободи моего соседа. Твой помощник мертв. А штурмана у тебя нет. Диар сможет его заменить. – Хлыст сделал тебя сумасшедшим, Фаратон. Но воля твоя, - оторопело пробормотал капитан, гремя ключами. Более странной просьбы он никогда ни от кого не слышал. Хотя француз был чертовски прав: штурман необходим. – Все-таки надо найти где-нибудь с десяток крепких рабов, – бормотал капитан, выбирая нужный ключ. Изумленного Диара отковали. Рабов пересадили. Теперь стало целых три скамьи, на которых сидело по два человека. И еще несколько «из стареньких» мечтали о скором путешествии к морскому дьяволу. Фаратон понимал, что в ближайшем бою с первым попавшимся торговцем проблема нехватки рабов будет решена. Его передернуло. Француз поспешил подняться наверх. Ближе к небу. Потянуться, почувствовать, что кандалы не сковывают его движения. Раны скоро заживут… Он впитывал солнечные лучи. Всего несколько мгновений – а какое облегчение. Диар смотрел в воду. – Так что, я теперь новый штурман? Фаратон криво усмехнулся, кивая. Ему кажется, или действительно сейчас – там, в небе – он видел прекрасное лицо Фортуны? И она улыбалась ему. Глава тридцать седьмая 1667 год. Париж. Король не сдерживал улыбки. Он оказывал Бательеру великую честь, позволяя себе в его присутствии забывать про этикет и предпочитая общение искреннее и плодотворное. Падкий на лесть, он не терпел ее от Бательера. Недоверчивый, он чувствовал, что графу может доверять как самому себе. Да что там, начальнику тайной полиции позволялось беспокоить короля, когда тот был у любовницы. И не важно, шла речь о фрейлине или о фаворитке – господину графу проход в королевские покои (а всякие покои становятся королевскими, если там бывал король) был открыт всегда. В любое время суток. Для любых новостей. Бательер был рядом с королем еще со времен фронды. Пусть, тогда он был молод. Но он был верен Людовику. Он любил короля, как брата, как человека, как монарха, как друга. А Людовик тянулся к нему, чувствуя это. Готье ждал, что ему скажет Людовик. Ждал спокойно, без трепета, как ждут новостей от старого приятеля. Сегодня король неожиданно послал за ним и встретил загадочной улыбкой. Порой льдистые, сейчас лучистые, его голубые глаза сверкали. Он сидел за столом с какой-то бумагой в руках. Граф подозревал, что в этой-то бумаге и заключалась причина такого странного и неожиданного вызова. – Бательер, вы ошибались, – со смехом заявил Людовик, теребя бумагу холеными пальцами. Король получал особое удовольствие от происходящего: указать человеку, не допускающему даже малейших неточностей, на его ошибку. И большую ошибку. Граф изобразил удивление. – Позвольте поинтересоваться, в чем, сир. – Лермон жив. Готье замер. Новость была ошеломляющей прежде всего потому, что обычно именно Бательер приносил королю новости. – Откуда вы знаете? – привычно игнорируя правила этикета, спросил граф у веселящегося монарха. – Из его письма. – И вы уверены, что писал именно Лермон? – недоверчиво проговорил полицейский. Король снова рассмеялся. – Безусловно. Я знаю его подчерк и манеру. И, кроме того, письмо доставил управляющий его поместья. Мысленно отметив, что надо будет побольше узнать про поместье Лермона и управляющего, Бательер изобразил улыбку. – И что пишет господин герцог? – Он жив. Был в плену. Инкогнито остается на корабле. Рискует, отправляя мне письмо. Помнит о приказе и сделает все, что ему приказано. Что пока не может появиться во Франции, а письмо передает с оказией. Слишком малоправдоподобным выглядело такое объяснение, но граф решил промолчать. Он привык докапываться до истины самостоятельно. Король дал необходимую для начала информацию. А далее Готье разберется сам. – А как его сейчас зовут? – с невинным видом поинтересовался он. Король безразлично пожал плечами. – Мне все равно, да и он не написал. Король был доволен. Для полицейского это было важнее, чем собственное недоверие как к факту возможного спасения Лермона, так и к самому Лермону. Если бы герцог сейчас появился в Париже, ему предстоял бы не один серьезный и малоприятный разговор. От Рога Дьявола было немного проблем, но в любом случае связь с пиратами не одобрялась. Но, с другой стороны, ее можно было бы использовать с пользой для государства, для короля и для самого Бательера, что он и собирался делать, если представится такая возможность. Король говорил, что поручил герцогу найти похищенную из Парижа драгоценность, которую перед смертью подарил ему кардинал Мазарини. Видимо, речь шла о драгоценном камне, Бательер не уточнял. Но, скорее всего, именно о нем. Только один камень был достоин такой спешки. Старинный индийский алмаз, в начале семнадцатого века названный Санси по имени человека, продавшего его Стюартам. Во время Английской революции камень был продан кардиналу. А Мазарини в свою очередь оставил его в наследство Людовику. Бательер не видел Санси ни разу, но слышал очень многое. Камень стоил баснословных денег. Людовик не зря отправил на его поиски лучшего. В этом свете картинка с неожиданной «гибелью», а затем «воскрешением» Лермона заиграла другими красками – она напомнила знаменитый театр Мольера. Так прекрасно поставленный, так тщательно продуманный. Пока граф не решил, что по этому поводу думать. Он никогда не делал необоснованных выводов. Король был доволен. У него снова появилась странная уверенность, что Лермон найдет камень и еще несколько алмазов поменьше, которые были похищены полтора года назад. Кто похитил, непонятно. Сначала подозревали почему-то Виразона. Но Бательер был вынужден убедиться, что нет. Камень вполне мог оставаться в стране. Что ж, Лермону предстояла сложная и трудоемкая работа, которая требовала уйму времени. И полицейскому придется смириться с тем, что эта ситуация у него под контролем не будет. Странное ощущение – тебя посвящают в происходящее, но ты не можешь никак на это повлиять. Бательер решил провести собственное расследование. Личность Лермона не давала ему покоя. А еще… Стоит ли сообщать Картаферу, что он, Бательер, ошибся? Глава тридцать восьмая Для Фаратона время шло чертовски медленно. Он был превосходным моряком, что и стремился доказать Рогу Дьявола. Появилась цель приблизиться к пирату, возможно, в будущем, стать его помощником. Обрести власть хотя бы на корабле. А потом. Возможности море предоставляло щедро. Было нужно только правильно ими пользоваться. Диар Арди оказался превосходным навигатором. Он мог провести корабль через рифы, мели, безошибочно определял местоположение и прокладывал маршрут. Анри-Мишель блестяще вел бой. С усмешкой Рог Дьявола не раз говорил, что уверен, что именно он, Фаратон, вел тогда бой на «Манящем». Окруженный целым флотом, он смог потопить несколько кораблей. А пират взял исключительно численным преимуществом. Сейчас, наблюдая за ним, Рог Дьявола все больше убеждался в собственной правоте. Фаратон отшучивался на тему, что он давал Лермону советы. К счастью, никто на корабле, включая и Диара, не подозревали о настоящем имени Фаратона. Никто и не спрашивал – среди пиратов это было не принято. Он стал членом команды. Он стал Фаратоном. Кем он был до этого, никого не волновало. Новенький нашел общий язык со всеми пиратами. Кроме боцмана и нового помощника капитана. Братья, они лебезили перед пиратом, пытались прижать притеснить матросов. Издевались над рабами. Мишель не знал, кто они такие. Говорили, что англичане, которые не могли вернуться к себе на родину даже сейчас. Видимо, разбойники. Белобрысые, они почему-то напоминали ему странных грызунов-альбиносов с маленькими прозрачного непонятного цвета глазками. Старший, Джим, постоянно нарывался на неприятности. Мишель с ним дел не имел и на нападки не отвечал. Он знал, что может убить наглеца, если тот выведет его из себя. Но чувствовал, что сейчас это не полезно. Он работал на свой авторитет. Гибель от его руки помощника капитана сломает все, чего он уже достиг. А оно того не стоило. Хотя руки иногда чесались. Но Фортуна чертовски умна. Тысячи поцелуев тебе, Судьба, за этот подарок! Во время очередного боя Джим погиб. Мишелю даже не пришлось ему никоим образом помогать. Это случилось осенью 1667 года, чуть меньше, чем через полтора года после того, как он попал в плен. Рогу Дьявола показалась завидной добычей юркая бригантина из флота Виразона. Бой был жарким, но удачным. Он получил корабль, боеприпасы и даже немного китайского шелка. Сюрприз был приятным во всех отношениях. А еще удивил сам капитан – недолго думая, он назначил Фаратона своим помощником. Появилась возможность написать Людовику письмо. На латыни. Благо, никто из пиратов не знал ее. Да и писать-то умели единицы. Письмо было адресовано Ле Пюи. С наказом переслать его Людовику. Осталось только надеяться, что его довезут. На плечи Фаратона упала огромная ответственность. Но он легко, как казалось, справлялся со своими обязанностями. Команда его обожала и верила ему. А он любил море. Светлый облик Дианы остался в его памяти размытым воспоминанием. Он не тосковал по девочке, ему было все равно, что она думает. Он не мог и не хотел сообщить ей, что жив. Смысла не было. Он все равно сейчас не мог на ней жениться, да это было и совершенно не нужно… Рог Дьявола подарил новому помощнику шкатулку де Лермона, которую так и не смог открыть. Внутренне Фаратон ликовал. Эту шкатулку ему делали на заказ. В ней был очень сложный замок, для которого при этом совершенно не нужен был ключ. Ключом было слово, которое выкладывалось комбинациями. Этот механизм можно было сломать, но до содержимого добраться было невозможно. Так что документы, его личные записи и кое-какие драгоценности вернулись к нему в сохранности. Жизнь его в роли помощника, интересная, но несколько странная могла продолжаться нестерпимо долго. Но опять – слава Судьбе, – она распорядилась иначе. Зимой 1667 года Рог Дьявола серьезно заболел. Лекарь, находившийся на корабле, не смог поставить диагноз, но с печальной миной заявил, что в скором времени капитан оставит этот суетный мир. Фаратон равнодушно заменил его у руля. Почему-то он чувствовал, что ему не придется уходить с этого места…. Глава тридцать девятая Фаратон сидел рядом с койкой, на которой лежал умирающий. Рог Дьявола сильно похудел, осунулся. Он выглядел бесконечно измученным и усталым. – Хочу поговорить с тобой на прощание. Не все же секреты морскому дьяволу отдавать, – через силу улыбнувшись, проговорил капитан.