Рабыня нахмурилась, глядя прямо перед собой. Виразон не отвечал ей. Только в его невозможных глазах скользила усмешка. Казалось, он сложил руки на груди, и только тут Салима поняла, что он обнажен. О, как прекрасно было это тело… Странно, что его не освещали лучи солнца… Странно, что он не говорил с ней. Или считал уже ее недостойной? Рабыня, посмевшая вскрыть его стол. Он наклонился к ней, сверля непримиримым взглядом. Черные волосы обрамляли лицо, чуть завиваясь у кончиков. Ветер не развевал их. Салима видела пирата, но не слышала его и не чувствовала. Хотя он был так близко. - Я не прощу тебя… Ты заставляешь меня страдать, - простонала она, пряча лицо в вуали. – О, дъявол Виразон, испанская кошка, ветер удачи, как же я тебя ненавижу! Салима почти не почувствовала, как кто-то мягко опустился рядом с ней, как на нее накинули покрывало и потащили куда-то. Она была счастлива – Аллах услышал ее молитвы и забрал к себе. Она не знала, сколько времени пробыла в беспамятстве. Не понимала, что происходит вокруг, отчаянно надеясь, что все это – страшный сон… Или действительно она уже на пути в другой, более светлый и добрый мир? Чьи-то руки, чьи-то голоса. Кто-то вливал в нее горьковатую настойку, кто-то кормил, кто-то ласковыми движениями втирал чудодейственную мазь с мягким запахом в обожженную кожу. Дни и ночи рядом с ней был этот «кто-то», даривший ласку и тепло, настолько необходимые, настолько желанные… Салима открыла глаза. Еще не было сил, чтобы подняться, но она уже могла видеть. Все тело еще слабо болело, ломило, кожа была сухой и горячей. Память медленно, жестоко рисовала картины страшного плавания… Перед глазами неожиданно появился строгий образ Виразона. Его красивое, почти любимое, бесконечно ненавистное сейчас лицо с тонкими чертами и ослепительными, непримиримыми глазами. Казалось, эти глаза и сейчас смотрят на нее, обжигая холодом стократ сильнее лучей солнца, сжигающих ее огнем. Салима непроизвольно вздрогнула и вдруг ощутила, что она в каюте не одна. Слабая надежда: Виразон – заставила замереть ее сердце, и девушка сама удивилась подобным мыслям. Но лицо человека, оказавшегося рядом, было ей незнакомо. - Как ты? – человек медленно и неуверенно заговорил по-испански. На вид ему можно было дать лет 35, но Салима не могла бы сказать, что уверена в этом. У него были недлинные черные волосы, губы обрамляла ухоженная эспаньолка. Глаза казались неопределенного цвета в полумраке каюты. Какие-то свинцово-черные. Внимательный, чуть жестковатый прямой взгляд. Нос с горбинкой. Опыт встреч в море подсказал, что она видит перед собой наконец-то истинного испанца. Оставалось только это проверить. Интересно, снова пират? - Благодарю, мой господин, - на его же языке ответила девушка, слабо улыбнувшись. – Я жива благодаря твоим заботам. Испанец улыбнулся в ответ, блеснув рядом красивых белых зубов. - Я рад, моя душа. Позволь представиться, меня зовут Сезар де Фонсаграда, - медленно сказал он. – И я рад приветствовать тебя на своем корабле «Возмездие». Расскажи, что с тобой произошло? Глава сотая Лето 1672 года Фаратон стоял на капитанском мостике, с недовольным видом вглядываясь в горизонт. «Диана», послушная твердой руке, неторопливо разрезала носом знакомые воды, как всегда, приближая пирата к цели. Прекрасная погода была не в силах поднять его давно и безнадежно испорченное настроение. Ветерок трепал распущенные волнистые волосы пирата, освежая прохладой лицо. Солнце улыбчиво бросало золотые лучи на палубу легкого корабля, лаская и его капитана. Пират не улыбался в ответ. И даже почти не наслаждался любимыми ощущениями. Диана с каждым днем становилась все раздражительнее. Ругалась с ним по пустякам, плакала и наотрез отказывалась выходить из каюты. Али старался помочь ей, проводя в ее каюте все свободное время. А Фаратон ловил себя на мысли, что самое тяжелые для него минуты в сутках – когда он оказывался рядом с ней. Десницы не было. Нового помощника на время его отсутствия капитан назначать не стал, полностью взяв на себя его обязанности. Пират давно научился ходить по морю, справляясь без помощи штурмана. Но сейчас, кажется, он сам понимал, что прятался за обязанностями, словно утекая от общения с Дианой. Что-то необычное, показавшееся на горизонте, привлекло его внимание. Пират еще больше нахмурился и взял подзорную трубу. Его взору открылась примечательная картина, обрезанная кругом трубы: небольшой корабль… медленно и грациозно шел вперед. К скалам. Хорошо, медленно. Хорошо, дрейфовал, а не летел на полных парусах… Хотя от опытного взора Фаратона не укрылось то, что судно, по всей видимости, только что вышло из боя. Целым, но не сказать, чтобы невредимым. Пират отдал приказ, и «Диана» торопливо заскользила в сторону терпевшего крушение корабля: пират разглядел французский флаг. И ему стало интересно, что в этих водах делал корабль, принадлежавший его родине. Через несколько часов «Диана» подошла к тонущему кораблю вплотную. Французское судно прочно засело носом в скалах и держалось на поверхности, но плыть дальше явно не могло. Сейчас даже без трубы было видно, что паруса его изодраны, а на некогда выкрашенных красной краской и блестящих боках красовались следы от картечи. Скорее всего, было повреждено рулевое управление. Тогда понятно, почему судно так невозмутимо шло в смертельную ловушку. Фаратон знал этот корабль. Потому что он знал герб, красовавшийся на вымпеле. Радость и надежда смешивались с недоверием и опаской. Он не так давно вспоминал некоторых членов этой семьи, и совпадение казалось почти невозможным. На корабль были отправлены матросы с поручением узнать, сколько человек осталось в живых. Жив ли хозяин. Пират со спокойной улыбкой смотрел, как его люди быстро перебираются на французское судно. Интересно, а сейчас в его окружении есть предатель? Единственным, кому Мишель доверял, остался Али. Ветер постепенно усиливался, обещая, что «Диана» вовремя придет в назначенное место. Разобраться только с французами… Фаратон не собирался просто так их спасать. Его интересовал владелец этого маленького изящного французского корабля. Человек из его прошлого. Тот, с кем он когда-то даже поддерживал отношения. Граф Ангерран де Шалиан. Естественно, вероятность его нахождения на корабле крайне мала, особенно, если вспомнить, что они находились так далеко от французских вод, но все же – даже если хозяина не было на борту. Интересно, что здесь делал его корабль. В живых осталось не так много людей. Посоветовавшись с Али, Фаратон решил дать им на время кров, чтобы высадить в ближайшем же порту. Пират оставался пиратом в любой ситуации. И сейчас с пленниками или «гостями» он собирался обращаться ровно так же, как обращаются с любыми пленниками в море: крысы и тьма в сердце корабля составят им компанию до того самого момента, как «Диана» пристанет к берегу. Но они останутся живы. Французский корабль обыскали от трюма до мачт. Все найденные ценности быстро перенесли на «Диану» - в счет платы за спасенные жизни. Потом пришла очередь людей. Перепуганных, сбитых с толку французов пинками отправили в места, где им предстояло находиться до земли. Раненного хозяина корабля и его семью поместили на время в каюту Али. Фаратон не ошибся, предположив, что встретил знакомца в столь отдаленных от Франции водах. Глава сто первая Али вошел в свою каюту с небольшим чемоданчиком в руках. Пират сказал, их гостя зовут граф Ангерран де Шалиан и просил помочь, если это еще возможно. На кровати лежал бледный темноволосый мужчина. На его лбу выступила испарина, губы приобрели неопределенный серовато-синеватый оттенок, вокруг глаз залегли круги. Было видно, что он борется с ранением упорно и давно, но уже практически лишился сил. Рядом с ним сидела средних лет красивая брюнетка, следившая за движениями доктора цепкими желтыми глазами. Она держала руку мужа в своих, но в ее взгляде почти не угадывалась боль. Только злоба и негодование. Али отметил про себя, что она ему уже не нравится, но не подал виду. Напротив них, на кресле, совсем около входа, открывалась совершенно противоположная картина. Там сидел юноша лет 13-15, приятной внешности брюнет. Он держал на руках маленькую девочку, успокаивая ее, мягко гладя по золотисто-каштановым волосам. Девочка сжимала в ручке указательный палец его свободной руки и явно чувствовала себя в высшей степени комфортно у него на коленях. На вид ей можно было дать лет пять. Но голубые глаза смотрели осознанно и сосредоточенно. Доктор улыбнулся им обоим и направился к кровати, пытаясь избавиться от ощущения, что лицо девочки ему знакомо. - Приветствую, мадам графиня, - неторопливо проговорил он по-французски. – Вы позволите мне осмотреть вашего супруга? Графиня сжала губы, но поднялась с места, не ответив на приветствие. Доктор усмехнулся и опустился рядом с больным. - Прошу простить матушку, - заговорил юноша, на минуту отвлекшись от девочки. Али обернулся. Графиня в бешенстве замерла посреди каюты, сжав руки. – Нам действительно многое пришлось пережить, - невозмутимо закончил юноша. – Позвольте представиться, виконт Бриан де Шалиан. Это моя сестра Мари-Милагрос и матушка Сабина де Шалиан. Человек, столь отчаянно нуждающийся в вашей помощи, мой отец, граф Ангерран де Шалиан. Али улыбнулся. - Зовите меня просто Али, - тепло проговорил он, поворачиваясь к больному. Граф бредил, бормоча бессвязные фразы, мечась по кровати. Доктор нахмурился и медленно стянул простыню к бедрам Ангеррана, и осторожно снял покрасневшие, не очень хорошо наложенные повязки, открывая не обнадеживающую картину. Такое ощущение, будто Шалиан принял на себя залп картечи, потом пробежался по палубе, вернулся обратно и поймал еще один. Вся его грудь была усеяна разного размера ранами. Заражения, судя по состоянию тканей, не было. Раны обработали тщательно. Но их было слишком много. И, видимо, граф потерял слишком много крови. С тяжелым вздохом доктор достал свой бальзам. Через полчаса Ангерран вновь был весь перебинтован. Его лицо несколько просветлело, но жар не ушел. А Али даже боялся предполагать, как дальше пойдут дела. Все, что он мог, он сделал. Но сделано это было слишком поздно. Многочисленные ранения, порезы, пробитое бедро. С таким не каждый и приученный к боям пират выживет, не то чтобы аристократ. Сабина за все время, что доктор был в каюте, не проронила ни звука, топча тонкий ковер. Но когда он закончил, графиня преградила ему дорогу. - Я требую, чтобы вы сказали, кто вы такой, и что вы собираетесь с нами делать! Али улыбнулся и встал с постели. Он заметил, как позади Сабины открылась дверь, и на пороге показался Фаратон, услышавший последнюю фразу. На его лице застыло любознательное и ехидное выражение, когда он замер, прислонившись плечом к косяку. - Я всего лишь доктор, госпожа графиня, - развел руками он, - и не я распоряжаюсь вашей судьбой. - Что с графом? Наконец-то! Он думал, она уже и не поинтересуется. Али посерьезнел. Он не знал, что ей сказать. И не знал, что она хотела услышать. - Я не ручаюсь за его жизнь, мадам, - еле слышно проговорил он, бросив на Фаратона извиняющийся взгляд. Сабина хотела еще что-то сказать, но ее прервали. - Полно, мадам, мучить моего лекаря. Иди, Али, тебя ждут, - Фаратон, позволив доктору уйти, вошел в каюту, коротко поклонился и замер. Сабина медленно повернулась к нему. Она была бледна и растеряна. - Что с моим мужем? И кто вы такой? Фаратон посмотрел на кровать, помолчав несколько секунд. - Насколько мне известно, ваш супруг пострадал в схватке с нашим братом, - проговорил он. – Али сделал все, что мог. И вам остается только молиться, чтоб эти усилия оказались не напрасны. - Вы переживаете, что ваш лекарь потратил время на моего мужа? – резко прервала Сабина. Пират улыбнулся. - Ну что вы, графиня. Простите, не представился. Фаратон, к вашим услугам. Добро пожаловать на «Диану». Глава сто вторая Фаратон был доволен. Он не прогадал, взяв на корабль семейство Шалиан. Теперь ему точно не было скучно. Пока что он удачно скрывал свое истинное имя, играя с пленниками и вовсю используя те слухи о Фаратоне, которые бродили при дворе. Он не общался с ними настолько близко, чтобы позволить себя узнать, и веселился, заметив, что Сабина не изменилась. Ей казалось, самый простой выход из ситуации, в которую она угодила – соблазнить капитана. И она щедро пересыпала те короткие минуты, которые дарил ей Фаратон, придворным кокетством. Бриан все время проводил с сестрой, о которой Мишель ни разу не слышал до того, как увидел ее на своем корабле. Ангерран лежал при смерти. Доктор уже ничего не мог сделать, хотя упорно продолжал ежедневно менять повязку. Графине же, казалось бы, нет дела до состояния мужа. Пират делал вид, что не замечает ее усилий, практически получая удовольствие от наблюдения за ее жалкими попытками его очаровать. Единственное, ему было интересно, как она отреагирует, когда он позволит ей себя наконец узнать. Сейчас он одевался по-пиратски. Кожаные брюки, кожаная жилетка, испанский платок и шляпа, всегда скрывающая его глаза и часть лица в достаточной тени, чтобы смазать черты. Но стоило ему надеть камзол или хотя бы рубашку и заговорить так, как говорил Лермон – и он мог поклясться, что графиня его узнает. Игра пленила и раздражала одновременно. Фаратон стоял у руля, направляя любимый корабль к берегам Африки. Там, на забытой Богом земле, находилась тайная резиденция господина де Фонсаграды. Там сейчас жила и сама Луиза. И пират имел основания полагать, что именно там хранится алмаз, столь необходимый Людовику XIV. Если бы Луиза не была его сестрой, ей бы пришлось дорого заплатить за все, что творил испанец. Но Лермон в глубине души оставался Лермоном и не мог пойти против голоса крови. Черные брюки, аккуратно заправленные в высокие сапоги, белая распахнутая на груди рубашка, распущенные волосы – он устал от маскарада, решил позволить себе расслабиться. Просто глядя в даль, управляя верным кораблем. Он не хотел идти к себе и не хотел видеться с пленниками. И уж совершенно он не хотел видеть Диану. Скоро его должны были сменить у руля, а пока – еще несколько минут полной свободы. Как глоток свежего воздуха перед прыжком в воду.