– Сезар, не делайте этого, умоляю! – Отчего же, Луиза! Я наслышан об испанской благородности и ничего другого от твоего мужа не ожидал, – саркастическая усмешка скользнула по губам пирата. – Ты, испанец, думаешь, что я воспользуюсь твоим гостеприимством, и не думая о том, что через некоторое время меня радушно встретит королевская виселица в Мадриде? Между тем старания слуг Фонсаграды свели буйство огня в доме на «нет». Особняк сильно пострадал, но был спасен, и его можно было полностью восстановить. Если, конечно, адмирал решится снова оставить в небезопасном месте свою семью. Мишель бы увез жену и ребенка в свое родовое поместье. Туда, куда не смогут добраться сторонники Великого Турка. Сезар улыбнулся. Снова. Фаратон поймал себя на мысли, что муж Луизы – достойный противник. У него уже была возможность убедиться в том, что испанский адмирал – неплохой стратег и умелый моряк. Теперь пират видел, что и язык у него подвешен неплохо. Он умел говорить, хотя обладал той особой несдержанностью, которой славятся испанцы. И нельзя было не отметить, что на поведение мужа сильно влияет присутствие жены и дочери. – Ну что вы, господин пират, - насмешливым тоном начал испанец, - почему же сразу виселица? Вы достойны лучшего, вы достойны истинно королевских почестей. Виселицы предназначены для простого люда, подлецов недворянских кровей. Вы же у нас некоронованный король всех воров и пиратов Средиземного моря, для вас мы приготовим что-нибудь интереснее. Что может быть лучше королевской смерти? – Кажется, меня решили отправить вслед за Карлом I, – с усмешкой сказал Мишель, словно не замечая все еще нацеленного на него пистолета испанца. – Отец, – тихо сказала Аделаида, неровной походкой приближаясь к ним с помощью матери, – неужели вы способны отправить на эшафот человека, спасшего мне жизнь? Какая разница, кто он? – она положила ладонь на руку Фонсаграды, заставляя его опустить оружие. – Он смелый и благородный человек. Ради меня он рисковал жизнью. И после этого вы сможете его убить? – А кто, как не он убил вашего брата, Аделаида? – глухо спросил дон Сезар. Жан, внимательно наблюдавший за тем, что творилось вокруг него, начал выходить из себя. Он прекрасно помнил дона Альфонсо. Он шагнул вперед и, твердо глядя в глаза испанца, произнес: – Никто твоего сына не убивал. Его убила его чрезмерная гордость и жестокость. – Будешь рассказывать мне сказки? – высокомерно поинтересовался дон Сезар. – Послушай, испанец, – угрожающе зашипел Жан, – у нас нет времени пререкаться с тобой. Капитан, нам пора. Фаратон, молчавший до этих пор, окинул их равнодушным взглядом. – Если ты, Луиза, не хочешь потерять своего слишком деятельного мужа, ты усмиришь его пыл и дашь нам возможность уйти. В противном случае, я умываю руки. – Как ты смеешь угрожать?.. Глава сто четырнадцатая – Сезар, прошу вас, – в голосе донны Луисы зазвенели слезы. Фаратон сохранял спокойствие, скрывая за ним острое желание свернуть испанцу шею. Аделаида стояла между ними, чуть пошатываясь, но не решаясь коснуться ни родителей, ни, тем более, пирата, который внушал ей лишь безотчетный страх, в то время, как ее отцу – ненависть пополам с презрением к ремеслу морского разбойника. Луиза уже ничего не чувствовала, она не могла придумать, как разрешить конфликт. Она знала взрывной характер Фонсаграды, была наслышана о натуре Фаратона и теперь оказалась в тупике. Испанец пытался стряхнуть с себя руки жены. – Ты так заступаешься за него, будто он твой любовник! Мишель, с грустной задумчивостью созерцавший уже звездное небо, был выведен из блаженного равновесия этой гневной и столько же нелепой, сколько неожиданной фразой. – Да, сударь, – с деланной серьезностью «признался» он, – причем, многолетний. А познакомились мы с донной Луисой, когда ей только-только исполнилось шестнадцать лет, и тогда же вступили в любовную связь. Мишель не мог видеть, как побелело от ярости лицо испанца. – Прекратите, сударь, ерничать, – сдавленно прошипел он, вновь поднимая пистолет. Луиза резко ударила рукой по неуклонно поднимающемуся оружию, Сезар от неожиданности отступил и изумленно посмотрел на жену. Фаратон воспользовался заминкой, радуясь в глубине души, что испанец не выстрелил. Сильнейший удар в челюсть лишил Фонсаграду равновесия, и он повалился на траву под испуганный вскрик Луизы. Фаратон присвистнул, оценивая действия своего матроса, а тот морщился, потирая кулак. Но вид имел чрезвычайно довольный. Через мгновение Лермон оказался рядом с так просто и неожиданно поверженным врагом. Фонсаграда был в сознании, но казался изумленным. Он пытался встать, но замер, когда над ним нависла тень пирата, полностью закрыв бледный диск Луны. – Вы всегда были слишком упрямы, – заявил Фаратон и несильно стукнул серебряной рукояткой пистолета по голове испанца, точно зная, куда бить и что за этим последует. Дон Сезар потерял сознание. Не успел Анри подняться, а на него уже набросилась с кулаками Луиза, обвиняя в убийстве. – Он жив, успокойся, - прошипел пират, пытаясь стряхнуть с себя сестру. - Сиди с ним и, когда придет в себя, скажи, что жизнью он обязан тебе и дочери. Еще скажи, чтоб в следующий раз он хорошенько подумал, прежде, чем угрожать мне испанским правосудием. Пусть не тявкает на меня, если не располагает силами для борьбы. Скажи ему это, Луиза. - Постой, - сквозь слезы пробормотала она, снова поймав руку брата в свои. Жан, вняв безмолвному приказу капитана, ушел. Ему нужно было подготовить корабль к немедленному отплытию. Мишель повернулся к сестре. Он еще дрожал от ярости. Испанец появился не вовремя и неожиданно. Смешанные чувства боролись в груди. Он видел сестру, которую когда-то безотчетно любил. Но отказывался понимать ее. - Ты так никогда и не сможешь принять меня той, кем я являюсь? – еле слышно по-французски спросила Луиза, пользуясь тем, что дочь занята отцом. Фаратон покачал головой. - Равно как и ты не сможешь принять меня таким, каким стал я. - Но Доменик… - Я сделаю все возможное, чтобы его найти, сестра… Мать перед смертью просила о двух вещах: найти брата. И передать тебе, что она тебя простила. Прощай. Он развернулся, освободившись от ее рук, и направился туда, где остался корабль. Вряд ли он будет искать встречи с сестрой. Он выполнил обещание. И больше сюда не вернется. Шкатулку красного дерева доставили пирату в каюту. «Диана» уже вышла в море, когда Фаратон остался наконец один и смог посмотреть полученный трофей. Вне всяких сомнений, это был «Санси», крупный, кристально чистый алмаз. Пират не хотел им владеть. Он хотел лишь одного – вернуть его королю. Что ж. Значит, в Париж Диана поедет не одна. И одному богу известно, как французская столица примет своего давнего фаворита. Глава сто пятнадцатая Лето 1672 года. Кандия. Крит. Они уже несколько часов стояли в порту Кандии, этого центра контрабанды и работорговли. Фаратон, сразу же сошедший на берег, пока не вернулся, и Диана наслаждалась обществом Бриана. Шалиан старался проводить с ней все возможное время, отвлекаясь только на Мари и – изредка – на Сабину. Юноша прекрасно понимал, что ничем не может ей помочь, а она сама не примет никакой поддержки. В итоге он старался ее избегать, чтобы не попасть под поток колкостей. Сабина имела обыкновение срываться на тех, кто находился рядом. Диана стояла на капитанском мостике рядом с Брианом и, облокотившись о резные перила, рассматривала разномастные корабли, находившиеся в порту. Легкие рыбацкие лодки, шхуны, бригантины – этого добра здесь хватало. Но именно сегодня на пристани царило особое напряжение: аукцион. Это простое слово было объяснением всему: гаму, шуму, крикам, зачастую пьяным, и ругани. Диана пополтнее запахнулась в шаль; несмотря на жару, ее бросило в холод. Она хотела уйти в каюту, чтобы спокойно лечь в постель, но что-то заставило ее с еще большей силой вцепиться в перила, рассматривая кишащую разнообразными парусниками поверхность моря. Медленно и величаво в гавань входил огромный черный корабль с белоснежными воздушными парусами. Диана почувствовала, что все люди, находящиеся на пристани, подобно ей самой сверлят глазами грозный бриг. Она судорожно обернулась к Шалиану. – Чей это корабль? Граф смерил судно невеселым взглядом. От матросов он был наслышан обо всех мало-мальски значимых пиратах. Черный вымпел с красной маской не оставлял сомнений. Враги в одном порту? Интересно… – Это? Это Виразон, – задумчиво пояснил он. – Что-то сегодня будет. – С чего вы взяли? – неуверенно спросила она, не имея сил оторвать взгляда от остановившегося корабля. Его черные борта вселяли тревогу в ее сердце, а имя Виразона вызывало нехорошее предчувствие. К ним подошел один из матросов. Он задумчиво посмотрел на бриг. – Он прибыл на аукцион, - на ломаном французском сообщил матрос повернувшимся к нему французам. - Капитан с ним лицом к лицу в море не встречался уже года три, а на аукционах не сталкивались вообще никогда: Виразон не любитель подобных встреч, поэтому в Кандии его увидеть трудно. - Спасибо, - проговорил Бриан, наблюдая за тем, как на «Черной пантере» спускают паруса, готовясь к долгой стоянке. Якорь обездвижил корабль, но пираты Виразона не спешили сойти на берег. - Что ему здесь нужно? – пробормотала Диана, посмотрев на юного графа, замершего рядом с ней. Бриан пожал плечами. - Аукцион. Но зачем Виразону понадобилось присутствовать на том же аукционе, где будет Фаратон, я не знаю. И не знаю, радоваться ли мне, что я сам не буду там присутствовать. - А вам бы хотелось… - Не буду отрицать, - улыбнулся юноша. – Это интересно. - Интересно, как унижают женщин?.. - Интересно, как станут вести себя эти двое, столкнувшись нос к носу, - терпеливо пояснил Бриан, спрятав улыбку. Диана раздраженно фыркнула. - Что вы знаете о Виразоне, граф? Шалиан задумался. - Пожалуй, не больше, чем вы. Он уже почти пятнадцать лет на море. Занимается торговлей. Поддерживает Великого турка.