Новый поток слез подступил к горлу. Луиза мягким движением положила письмо на столик и, уже не найдя сил сдерживаться, разрыдалась. С необычайно яркой силой загорелись перед внутренним взором картинки светлого, дорогого девушке воспоминания. Это была счастливая весна. Мишель почти все время проводил в Париже. А Доменик, движимый одному ему известным чувством, остался в поместье. Дни, а порой и ночи, напролет они с сестрой проводили за разговорами, верховыми поездками по поместью, поисками несуществующих сокровищ. Доменик, хоть и был старше ее всего на год, создавал для своей любимой сестры целые легенды о кладах. А на намеченном месте она неизменно находила подарок. Вечера она проводила, слушая тихое завораживающее пение брата, аккомпанирующего себе на гитаре. Это была волшебная весна. Луиза так надеялась, что и текущая будет столь же незабвенна… О, Господи, почему именно те, кто так нужен, бросают тебя в самые тяжкие моменты? Почему именно тогда, когда так остро нужна их помощь, они отворачиваются, исчезают, убегают? – Луиза, – низкий материнский голос заставил девушку испуганно вздрогнуть. Она подскочила на месте, сделала неуклюжий реверанс и упала обратно в кресло, в котором сидела до прихода герцогини де Лермон. Аврора с изяществом опустилась напротив дочери, положив руки на резные подлокотники. Все ее движения были словно пропитаны грацией. – Матушка, – прошептала девушка, снова схватив письмо. – Почему?.. – Почему ваш брат счел нужным покинуть нас? – несколько мгновений помолчав, закончила за нее Аврора. – Увы, на этот вопрос никто вам не сможет ответить, дитя мое. Его ищут. Но Доменик всегда умел прятаться, вы же знаете. Это его выбор. – Но… – Почему он не предупредил вас? – герцогиня улыбнулась. – Дитя мое, потому что он знал, что вы сумеете его отговорить. А он не хотел, чтобы его отговорили… Жемчужины слез снова блеснули в прекрасных глазах девушки. – Я не понимаю, матушка, – прошептала она. – Чем мы провинились перед ним, что он решил нас оставить? Лицо Авроры не изменило выражения, но в карих глазах – где-то в глубине – вспыхнуло тусклое пламя – пламя безысходности, бесконечной тоски и смертельной усталости… – Видимо, у него были на то веские причины. Печально, что граф не хочет, чтобы мы его нашли. Я думаю, путешествует он инкогнито. Известно только, что он заезжал в Тореаль, чтобы отдать последние распоряжения. Простите меня, Луиза, за эти откровения… Герцогиня на мгновение нахмурилась. Она превосходно владела своими эмоциями, посторонний бы никогда не понял, насколько ей сейчас тяжело, и как хотелось плакать. Девушка молча протянула ей письмо брата. Аврора так же молча приняла. Слезы подступили к ее глазам, когда она увидела такой знакомый почерк сына. Доменик писал очень красиво, но не всегда понятно. Хотя письмо сестре казалось образцом каллиграфического искусства. Аврора медленно прочла ровные строки. Потом еще раз. Еще и еще. Он просил не искать его. Он желал сестре не терять. Не терять любимых. Никто лучше Мишеля не мог знать, почему Доменик решил покинуть родной дом. Но герцог отказывался говорить. Видимо, брат вынудил его дать обещание, что он будет молчать. А Лермон, пусть он еще был столь молод, всегда неукоснительно держал данное им слово. Герцогиня положила письмо на столик. – Доменик убежал из-за несчастной любви? Точнее, от нее? – робко спросила Луиза. Глава шестая Мадам де Лермон невольно вздрогнула. После смерти мужа она не любила упоминаний о странном чувстве под названием «любовь». – Если и так, – резковато заметила она, – то он глупее, чем я думала. – Не надо так, матушка… – Не вам рассуждать о любви, сударыня, – продолжила герцогиня. – У вас скоро свадьба. Луиза замерла. О, Боже, неужели у этой женщины действительно нет сердца? – Матушка… – Я слышала ваши возражения. Они не имеют смысла. Герцог Антуан, ваш отец, благословил этот брак, и я сделаю все, чтобы то, чего он хотел, свершилось. Он хотел породниться с семейством Шалиан – мы породнимся с ними, пускай даже после его смерти…. – Ценой моей жизни, матушка! – вскрикнула девушка. Герцогиня поднялась с места. – Я не намерена далее продолжать этот разговор, сударыня, – отрезала она. – Вы выйдете замуж за господина графа. Считайте это последней волей отца… – Но это не было его последней волей! – в голосе Луизы звучали уже не слезы – в нем звенел гнев. Она тоже вскочила с места. – Как вы можете говорить об этой никому не нужной свадьбе, когда у нас в семье горе, когда пропал ваш сын? – Замолчите! Аврора подняла было руку для пощечины, но вовремя сдержалась, заметив в глазах дочери знакомый гордый и упрямый огонь. – Доменика ищут. Если его не найдут – воля Господа. Это не отразится на вас никоим образом. Луиза дрожала. Все, что свалилось на ее хрупкие плечи, сейчас казалось просто непосильным. Да она скорее умрет или уйдет в монастырь, чем выйдет замуж за человека, которого совсем не знает! Она была истинной дочерью герцога де Лермон – принципиальна и чертовски упряма. – Завтра же я встречусь с господином графом и обговорю условия брака. А затем Шалиан попросит вашей руки у Мишеля. И получит ее, запомните, Луиза! И еще летом вы станете госпожой графиней де Шалиан. Это ваша судьба, смиритесь с ней. – Никогда, – прошипела Луиза, бросившись вон из комнаты. Аврора не стала ее задерживать. Она знала, что слишком жестка с дочерью, но не видела иного способа отвлечь ее от горьких мыслей о побеге Доменика. Кроме того, Луизе исполнилось шестнадцать. Ей давно пора было выйти замуж. Глава седьмая Испанец замер у входа в собор. Что-то величавое, но при этом незнакомо воздушное было во французской архитектуре. Он даже залюбовался изящной барочной отделкой. Он давно пришел к выводу, что, если хочешь с кем-то встретиться и при этом остаться незамеченным – приходи утром в церковь. Католики заняты молитвой и собой или такими же тайными встречами. Дон Сезар аккуратно поправил легкий плащ, богатыми складками падающий к земле и оглянулся. Его внимание привлекла казавшаяся странно одинокой фигурка девушки, замершей на коленях слева от алтаря. Она горячо молилась, сцепив руки, видимо прося что-то у Бога. Испанец подошел ближе, не сумев справиться со странным любопытством. Нежная французская речь ласкала слух. Девушка не плакала, но в ее голосе такое отчаяние, что мужчине стало странно грустно и появилось совершенно несвойственное ему желание утешить. Почему бы и не утешить… Все, что он хотел узнать о Санси, он узнал, действовать сейчас не представлялось возможным, и само его присутствие во враждебно настроенной к Испании стране вскоре окажется под угрозой. Почему бы не использовать так мило дарованную возможность? Девушка поднялась с колен и нервно обернулась. Их взгляды встретились, и Сезар задохнулся от странного чувства, окутавшего его, стоило вишнево-карему взору незнакомки остановиться на его лице. Может быть, он даже побледнел. Француженка зарделась, отвела взор и побрела в сторону выхода, обреченно опустив голову. Казалось, будто непосильная ноша клонила ее к земле, несмотря на то, что девушка шла с заученно прямой спиной. - Мадемуазель, прошу прощения! – не выдержал Сезар, догоняя ее уже в дверях. Она остановилась. Кажется, вздрогнула. Но что-то, похожее на облегчение, промелькнуло в ее глазах. Дорогое платье, непревзойденная манера держаться, благородные черты лица выдавали в ней девушку высокого происхождения. Дворянка, вне всяких сомнений. Дон Сезар почувствовал, как родилось и окрепло в его душе желание узнать о ней как можно больше, поговорить с ней… До сих пор ее взгляд будто бы пронзал его, сжигая душу. - Сударь? Девушка нервно постукивала веером по руке, затянутой в перчатку. Она старалась не смотреть незнакомцу в лицо, но от внимательного взгляда не укрылось, что она недавно плакала. - Я могу вам помочь? - Что? Испанец замялся. Определенно, сегодня он раньше говорил, чем думал. Странно. Он поклонился. - Позвольте представиться, дон Сезар де Фонсаграда. Я гость в вашем городе. - Добро пожаловать, - наконец улыбнулась она, позволив себя увлечь на тихую утреннюю улицу. – Мадемуазель де Лермон. Луиза де Лермон. Сезар сдержал улыбку: он слышал о роде герцогов де Лермон. - Мне показалось, вам нужна помочь, сударыня, вы выглядели так… обреченно. Я могу вам помочь?