Глава сто тридцать третья Бриан. Мысли о юноше быстро вытеснили все воспоминания о Сабине. Впервые в жизни, пожалуй, Виразон не знал, как стоит себя вести. Он понимал, что имеет дело с собственным сыном. Понимал, что если бы тогда знал все обстоятельства событий, заставивших его покинуть дом, то он бы не уехал из Франции. Даже узнав Сабину, он остался бы с ней ради сына. Юноша знал, кто такой Виразон, юноша знал, кем ему приходится граф де Тореаль. Но почему Доменика так пугал сам факт наличия на корабле этого синеглазого дьяволенка, не побоявшегося залезть на «Черную пантеру» за женщиной, от которой лихо потерял голову? Бриан слишком напоминал Тореалю его самого в таком же возрасте. Те же ошибки, та же страсть к приключениям, та же беззаветная верность. Диана была старше его намного. Как Сабина в свое время была старше Доменика. Пират усмехнулся, поймав себя на мысли, что его интересует судьба юноши. Даже очень. Много лет он наблюдал за жизнью того, кого при дворе считали сыном графа де Шалиана, незримо оберегая его. Он видел, как мальчик рос, знал, когда Бриана приняли ко двору. Но никогда не появлялось желания поговорить с ним. А сейчас - Доменик чувствовал это – разговор стал досадной необходимостью. - Капитан?.. Сударь? Виразон поднял голову и встретился с синим взволнованным взглядом Бриана. Юноша аккуратно закрыл за собой дверь в соседнюю каюту, где спала Диана, и теперь стоял прямо перед капитаном «Черной пантеры», видимо, горя желанием что-то спросить. Одиночество было недолгим. Пират поймал себя на мысли, что вскоре начнет считать дни до того момента, когда он избавится и от Дианы, и от юнца, мозолящего ему глаза… И без них на корабле было достаточно людей, словно поставивших себе цель доставать его глупыми и не очень проблемами. - Слушаю вас, - отозвался Доменик, вновь строя общение в соответствии с этикетом. Он жестом предложил сыну сесть. Бриан опустился на небольшой диван, оставшись прямым и натянутым, как струна. Он нервно потирал руки, ломая пальцы, опустив глаза. Почему-то присутствие Виразона само по себе его смущало. Он еще помнил, как чуть было не бросился в бушующее море вслед за Сабиной. И как именно Виразон его остановил… пусть и малоприятным способом. - Пожалуйста, скажите мне, что с Дианой… с мадемуазель де Картафер? Доменик нахмурился. Его догадки о том, что сын влюбился, оказались верными. Интересно, что об этом подумала бы сама Диана? Рабыня Фаратона… Какие отношения связывали ее с Мишелем? Зная ее брата Филиппа де Картафера, он, скорее всего, попытался бы заполучить Лермона в зятья, пока тот еще был в Париже, но наверняка Тореаль не знал. И вот сейчас, спустя почти семь лет, молодая женщина вновь встречается с ним. Почему Мишель до сих пор не отправил ее во Францию? Виразон неоднозначно улыбнулся, опустив руки на столешницу. - Теперь уже Диана в порядке, Бриан, - мягко сказал он. Юноша перевел дыхание, слабо улыбнулся. - Спасибо вам. Вы спасли ее. Виразон слегка нахмурился. Он не очень любил благодарность, считая слова пустой тратой времени. Но простая фраза сына почему-то тронула его. - Это ведь не все, о чем вы хотели поговорить со мной, Бриан, - сменил тему пират, откинувшись на спинку кресла. Его ладони спокойно лежали на столешнице, капитан не закрывался от собеседника. Шалиан снова уставился в пол. Да, он уже знал, что с Дианой все в порядке, и знал, что с ней произошло – от нее самой. Он не знал сейчас, что заставило его начать разговор именно с Дианы – наверное, так было проще. Хотя сейчас перед глазами снова стояла развернувшаяся вчера сцена между Виразоном и Сабиной. - Моя мать… - Ее нельзя было спасти. Бриан с силой сжал руки и неожиданно прямо посмотрел в глаза собеседника. - Вы действительно граф Доменик де Тореаль? Синие глаза Виразона блеснули, он слабо улыбнулся. Он ждал этого вопроса. Может быть, не в такой прямой форме, но ждал. - Да, я твой отец, - тихо ответил он, ловя себя на мысли, что снова наблюдает за реакцией юноши словно со стороны. Как будто ситуация не касалась его никоим образом. Бриан смотрел на Доменика. Радость, растерянность, вопросы – он не знал, что сказать, хотя сказать хотелось очень многое. Но что-то в пирате мешало сосредоточиться. Виразон всего лишь согласился с отцовством, не позволяя Бриану приблизиться. - Но для всех ты останешься графом де Шалианом и вскоре вернешься в Париж. Королю будет интересно выслушать твою историю. А Доменик де Тореаль погиб шестнадцать лет назад. Не думаю, что о нем стоит вспоминать, юноша. Виразон снова улыбнулся, заметив понимание и легкое разочарование в глазах сына, и вернулся к судовому журналу. Нужно было встретиться с братом. Глава сто тридцать четвертая Лето 1672. Западное Средиземноморье. - Привычка рисковать тебя не доведет до добра, Мишель, - проговорил Али, вновь меняя повязку. – Дважды оказаться при смерти за пару месяцев – это слишком даже для тебя. - Али, не нервируй, у меня дико болит голова, - еле слышно отозвался Фаратон, хмурясь от боли. Доктор быстрыми движениями обрабатывал свежие раны. - Дойти от здания аукциона до пристани и напороться на мстителей Фонасграды! - Али, я прошу тебя… Доктор замолчал, хмурясь все больше. На самом деле он был уверен, что пират выживет, хотя он и был сильно ослаблен. Оставив Виразона в зале, Мишель вместе с освобожденным помощником вышел, направляясь на пристань. Диар удрученно молчал и вскоре оставил пирата в одиночестве, стремясь скорее скрыться под защитой родной «Дианы». Фаратон был рад – хотелось подумать. Нет, он не жалел о содеянном, но смутное предчувствие все же угнетало его. Почему-то казалось, что видел Сабину в последний раз. Почти обрадовался этому. Конечно, он поступил жестоко по отношению к ней, но она заслужила расплату. Мишель никогда не питал к желтоглазой демонице теплых чувств, может быть, он даже ненавидел ее, в глубине души обвиняя в исчезновении Доменика. Имя графини всякий раз вызывало в памяти последний разговор с братом, последнюю ссору. Да, тогда герцог еще не умел сдерживаться. Они так и не поняли друг друга. Сейчас же, глядя на все с высоты прожитых лет, Мишель немного по-другому воспринимал все, что граф ему тогда сказал. Тореаль грезил о свободе. Нет, он не любил Сабину настолько, чтобы из-за ее измены перечеркнуть собственную жизнь. Она стала предлогом, чтобы покинуть Францию. Анри-Мишель не видел брата долгих шестнадцать лет. Каким стал Доменик? Где он? Что с ним? Он в сотый, в тысячный раз пытался предположить, что случилось с графом, и куда он пропал. Анри чувствовал, что Доменик жив, но не знал, где он и в каком состоянии. Боль яростной, всепоглощающей волной поднималась в груди, мешая дышать. Пират смотрел на позолоченные закатом белые стены домов, не видя их, не следя за дорогой. Мысли о Доменике заполнили все его существо. В последнее время он все реже вспоминал брата; ничего не подталкивало к воспоминаниям, но после аукциона и продажи Сабины... Погруженный в мрачные думы, он бродил по Кандии, не спеша возвращаться на корабль. Впервые за много лет ему мучительно захотелось вернуться во Францию, на родину, в родное поместье. В дом, где они жили когда-то с братом. Мишель знал, что управляющий сохранил его владения в Шато, а особняк Лермонов продан. Прекрасный дворец Тореаля Шатали, тамошний дворецкий, управляющий и почти хозяин в одном лице тоже умудрился сохранить. Не без вмешательства Доменика, скорее всего. Было, куда ехать. Вопрос только, к чему? Фаратон одернул себя. Путь во Францию ему закрыт. Для всех, кроме короля, он погиб. Конечно, чудесное воскрешение сделает его персоной номер один на пару недель или даже месяцев, но при дворе он просто задохнется. Он стал слишком свободолюбивым, Людовик не терпит в своем окружении таких людей, а лебезить и раболепствовать де Лермон не умел и не спешил научиться. Нет, на родину ему нельзя. Кроме того, в Шато ему будет только больнее. Мать умерла, Луиза по уши влюблена в своего испанца, Доменик бесследно исчез. А Диана… Диана уже не та девочка, которую он когда-то собирался взять в жены. Все ниточки, еще связывающие Лермона с Францией, оборвались. Он сам не верил в возможность возвращения... Даже «Санси» - и тот не задержит его в Париже дольше чем на пару дней. Он – Фаратон... Пират, человек вне закона, человек свободный и независимый, человек, которого боятся и ненавидят, любят и уважают. Он - Фаратон и у него множество забот на море, незачем тратить время на короля. Необходимо что-то делать с Виразоном. Ох, кошачья морда, неуловимый как демон, хитрый и изворотливый как змей. Живучий и невозмутимый. Жутко проницательный. Выбросил ведь Салиму за борт, не пожалел ее дикую красоту. Наверное, ей удалось-таки стащить с пирата маску, вот он и лишил ее жизни. И шпион не помог. И сам не появился. Он тоже мертв? Кто он, человек, из-за которого Лермон навсегда покинул Версаль? Сегодня Мишель впервые увидел Виразона так близко, но встреча эта не произвела на него ровным счетом никакого впечатления. Напротив, Виразон полностью соответствовал тому образу, который придумало море. Да и Фаратону было все равно. Одно интересно, что заставило его купить Сабину? Надежда что-нибудь разузнать о своем враге? Вполне возможно. Может что-то еще? Она уже не молода, хоть и красива: на вид ей можно дать лет двадцать пять, а на самом деле графине перевалило за тридцать. Зачем такая пирату? Анри усмехнулся. Все-таки для того, чтобы что-нибудь выпытать о Фаратоне. Логично. Вот только даже имя не даст Виразону никаких преимуществ. Нет, бесполезно гадать. В любом случае что-нибудь всплывет, надо, чтобы прошло время. Время, в отличие от людей, никогда не предавало его; все в жизни Мишеля происходило странно вовремя, и пират знал это, знал, что так будет и впредь. Фаратон видел его в числе своих союзников, даже ни на минуту не сомневаясь в этом. Заручившись такой мощной поддержкой, он мог оставаться спокойным. Пират разумно использовал отведенные ему часы, и время оставалось благосклонным к нему, хотя и тронуло его волосы сединой, точно венчало седой прядью, короной возложив ее надо лбом. И в этот раз оно должно помочь. Анри-Мишель остановился и огляделся. Задумавшись, он не следил за дорогой и, как следствие, оказался в малознакомой части города. Здесь было тихо и безлюдно. Эта тишина казалась особенно странной после несмолкающего шума центральных улиц. Странной и даже зловещей. Пират еще раз осмотрелся, пытаясь рассчитать, в какую же сторону идти. Вдруг он усмехнулся, увидев красивый дом с розовыми рамами и подоконниками. Конечно, он знал, что общение с Памирой пойдет на пользу – веселая вдова была уверена в этом. Завлекая Фаратона к себе в дом, Памира уверяла его, что он не пожалеет. Вновь тонкая усмешка скользнула по его губам. Он прекрасно помнил дорогу от ее дома и к нему. Да, ноги сами принесли его сюда. Он видел ее на аукционе с каким-то шейхом. Было наивно полагать, что такая женщина останется одна. Только глаза. Только взгляд, один единственный взгляд, который она подарила ему там – и ноги сами принесли его к порогу ее дома. Ведьма. Глава сто тридцать пятая А ведь когда-то он доверился ей. Зачем? Мишель отогнал шальные мысли и, сосредоточившись, направился в сторону пристани. Какой-то странный шорох заставил его остановиться. В эту минуту солнце закатилось, лишая землю своего живительного света. Только багровые отблески остались на белых домах, но и они через пару минут исчезнут. Фаратон замер, машинально вытащив пистолет, прислушался. Простояв несколько минут в напряжении, пират выпрямился и вернул оружие на место. Несколько шагов вперед. Тишина. Слегка расслабившись, Мишель продолжил путь. Наверное, зря. Одновременно с разных сторон на него налетели люди, в руках которых холодно блестела сталь... Фаратон не помнил, как ему удалось убить четырех из пяти, как он ранил последнего. Только чутье пирата и мастерство, отточенное во многих боях, спасло его тогда. Выстрел – первый из нападающих убит… Мишель вздрагивает от боли в боку и роняет пистолет. Приходится прижаться спиной к стене дома. Шпага молнией вспыхивает у него в руке. В правой пират держит кинжал. Левша от природы, Фаратон мастерски владеет обеими руками, зачастую не чувствуя разницы. Но противников слишком много. Пират ловит на острие слишком наглого, но второй в этот момент пронзает его плечо. Левая рука безжизненна, шпага падает из ослабевших пальцев, ее тут же отбрасывают на внушительное расстояние. Остается только кинжал. Почувствовав глухой удар в грудь, пират делает молниеносный выпад – еще один из разбойников бездыханный падает к его ногам с пронзенным сердцем. Остается всего двое, но от боли у Мишеля уже двоится в глазах, тело отказывается повиноваться отключающемуся разуму. Фаратона прижимают к стене, чем-то со страшной силой бьют по ребрам. Собравшись, Мишель стремительным движением поражает еще одного из нападавших, позволив второму полоснуть себя по безжизненной руке. Кружева рубашки тут же прилипают к запястью, склеенные кровью. Ответным ударом пират задевает противника, но удар приходится вскользь, а Мишель, расплескав остатки сил, без чувств падает на землю. Очнулся он уже в своей каюте на «Диане». Оказывается, его нашел Диар. Раненого разбойника удалось поймать, и теперь он сидит в трюме. Испанец. Прихвостень Фонсаграды. Адмирал отрастил длинные руки, если сумел достать пирата в Кандии. Конечно, случалось, и не раз, что Фаратона ранили, но в таком состоянии ему еще не приходилось бывать. Сломанная пара ребер, пронзенные бок и плечо, перерубленные сухожилия на левом запястье (Али до сих пор возносил хвалу Богу за то, что каким-то чудодейственным образом не пострадали крупные кровеносные сосуды, проходящие здесь же), а, кроме того, целая куча мелких царапин. Да, пират находился между жизнью и смертью, но ему не стыдно было бы даже умереть сейчас: четверо убито, пятый нападающий ранен. Такое не каждому под силу. Только вот спокойно умереть ему бы все равно не дали. Али вернулся на корабль почти сразу после того, как туда принесли Фаратона, и вот уже много часов возился с ним, как с маленьким ребенком. Сейчас пират неожиданно пришел в себя, но по опыту доктор знал, что это вряд ли надолго. - Я хочу видеть Диану, - прохрипел Мишель, улучив момент, когда доктор прекратил колдовать над его ранами. Он почувствовал, как Али замер с бинтом в руках, тяжело вздохнул, помедлил, прежде, чем ответить. Пират взволнованно обернулся, игнорируя боль. - Ее нет, - еле слышно проговорил араб. – И Бриана нет. - То есть как? – Фаратон попытался приподняться, но упал обратно на подушки. Он с трудом повернулся на спину, тяжело дыша, но не сводя с араба пристального взгляда. - Они пропали во время аукциона. Десница организовал поиски… Безрезультатно. Один мальчишка рассказал, что видел, как странный сверток затащили на «Черную пантеру». Я думаю, Диану стоит искать там. - На «Че…»… Ты хочешь сказать, ее похитил Виразон?! Пират закашлялся, на его губах показалась кровь. Али выругался, вытер лицо Фаратона, мягко заставив его лежать неподвижно.