Эскимосы бегали, За моржой. Эскимос поймал моржу И вонзил в нее ножу… — пропела бабушка дурным голосом и поблагодарила Владимира за аплодисменты легким кивком. А внучка восприняла текст совершенно серьезно. И критически: — Ну, неправильно это, бабушка! Эсэмэски не бегают! Они приходят на мобильник. Пик! И она уже пришла. И они не могут поймать маржу. Папа рассказывает, что большую маржу ловят большие начальники! Понимаешь? — Понимаю, — согласилась молодая бабушка и подмигнула Фризе. «Похоже, что она готова погулять на стороне. Вдали от дедушки, — решил сыщик. — Но не приглашать же ее в гости вместе с внучкой, чтобы распевать песни разных поколений?» Он поднялся со скамейки и, улыбаясь, раскланялся с дамами. Девочка показала ему язык, а бабушка подняла у нее за спиной ладонь с растопыренными пятью пальцами, а потом показала на скамейку. Владимир в ответ состроил огорченную гримасу: дела, бабушка, дела. Машина мягко мчалась по проспекту Косыгина в сторону Киевского вокзала. Справа, сквозь темную зелень могучих лип, виднелась Москва, золотые купола Новодевичьего монастыря. Высотки, словно мифические пастухи, держали каменное стадо при себе, не давали ему разбежаться по сторонам. Владимир вспомнил любознательную девчонку, показавшую ему язык. «А ведь в ее словах — сермяжная правда: эсэмэски не бегают и не могут поймать маржу. Большую маржу ловят большие дяди. Они небось уже разработали детальный план получения маржи с Владимира Фризе. И утвердили план на каком-нибудь своем тайном совете? Такие деньги, что я должен получить, не могут пройти мимо носа начальства. Не сомневаюсь, госпожа Лескова уже давно проинформировала, кого следует. Она — человек подневольный, состоит на государственной службе. Вот бы еще узнать, не состоит ли она на довольствии у воров в законе. Если они пронюхали о моей грядущей “свадьбе”, тоже потребуют свой кусочек торта». Фризе поежился. От недавней эйфории не осталось и следа. «…КНИГИ БЕСПОКОЙСТВА И СМЯТЕНИЯ…» Банкир Виктор Сергеевич Антонов откликнулся, едва Фризе набрал номер его телефона. Сыщик и не надеялся, что номер мобильника у него остался прежним. Прошло уже несколько лет с тех пор, как они разговаривали последний раз. Это был хороший знак: Владимир любил постоянство. — Владимир Петрович! Рад слышать знакомый баритон. «И голос мой не забыл, — с удовлетворением отметил Фризе. — Я не ошибся со своим выбором». — Хотел бы попросить вашего совета… — В каком банке хранить денежки? — не дождавшись конца фразы, хохотнул Антонов. — Покупайте золото! — Погасив приступ веселья, извинился: — Простите, ради бога. Я только что с совета директоров, мы там три часа толкли воду в ступе на актуальную тему: как сохранить деньги и, главное, где их взять! Знаете, банкиры уверены, что всех людей интересуют только деньги. Итак, вам нужен совет… — Да. Не о деньгах, но на сопутствующую тему. — Эко! На «сопутствующую тему»! Интригующе. У денег столько сопутствующих тем! Владимир Петрович! А вы обедали? — Нет. — Приезжайте. Займемся этим серьезным делом вместе. У меня есть предчувствие, что обед вот-вот будет готов: даже до моего кабинета такие запахи доносятся! — Адрес тот же? — Нет. Я теперь обитаю на Тверской. — Антонов назвал адрес. Владимир прикинул: «Если найду место на платной стоянке у Центрального телеграфа, то через пять минут буду у банкира». Место для своего автомобиля он нашел без труда, но к Антонову попал только через полчаса. Как только он вышел из машины, рядом остановился «форд» дорожно-постовой службы. Из него стремительно выскочили два милицейских офицера и бросились к Фризе. Он решил: сейчас заломят руки за спину и положат на капот. Но, что-то остановило ментов: может быть, нежелание привлекать внимание иностранцев, выходивших из сверкающего лаком автобуса, стоявшего поблизости, может быть, респектабельный вид Владимира, его спокойствие? Один мент, крупный майор, по которому давно скучала госпожа Диета, мельком заглянул в салон автомобиля и встал за спиной сыщика. Другой — тоже майор — протянул ладонь: — Ключики. И водительское удостоверение. — Я совершил нарушение? — спокойно поинтересовался Владимир, передавая майору ключи от машины и протягивая руку к внутреннему карману пиджака, чтобы достать документ. — Руки! — гаркнул майор, забыв о логике и иностранцах, с нескрываемым интересом наблюдающих за уличным происшествием. В скучноватой программе их знакомства с московскими достопримечательностями появилась криминальная перчинка. — Руки — за спину! — повторил он почти нормальным тоном. — Сами в карман полезете? — миролюбиво поинтересовался Фризе. После секундного замешательства, милиционер провел ладонью по пиджаку Владимира и буркнул: — Доставай! — Доставайте, — поправил сыщик уже давно усвоивший, что привычка «тыкать» неистребима у этой части служивого населения. Но не удержался, поправил. Впрочем, майор не обратил никакого внимания на его реплику. Внимательно изучив права, он потребовал: — Давай паспорт! — Вы так и не ответили на мой вопрос: какое нарушение я совершил? — Ответим, ответим, — веселым тенорком отозвался другой, громоздкий, майор, носивший на себе килограммов тридцать лишнего веса. И все — в районе живота. Фризе вынул из кармана паспорт и передал блюстителю порядка. Тот внимательно, страница за страницей, исследовал документ. Обычно сыщик не носил с собой «орластую» книжицу, но сегодня был особый день: посещение присутственного места. Да еще по такому делу, решение которого без паспорта было бы просто невозможно. Есть паспорт — есть наследство, нет паспорта — свободен, гуляй на все четыре стороны. Майор медленно листал почти новенькие страницы, пристально разглядывал даже те, на которых не было ни одной записи. Фризе показалось, что он рассчитывает обнаружить тайные знаки в замысловатых виньетках, где вписано всего-навсего одно слово: Россия. Правда, эти виньетки, как давно заметил Владимир, очень смахивали на десятикопеечные монетки. Милиционер действовал так медленно и старательно, что Фризе с трудом подавил желание посоветовать ему попробовать паспорт еще и на вкус. От совета с непредсказуемыми последствиями, его отвлек тронувшийся в путь автобус с иностранцами. Интуристы прилипли к окнам и всячески выражали Фризе свое сочувствие: махали ладошками, показывали знак победы, посылали воздушные поцелуи. А многие фотографировали. — Ездит тут всякая сволота! — буркнул майор. От него тоже не укрылась реакция иностранцев. — Да еще своими «мыльницами» щелкают. Потом сунут фотки в Интернете. Или еще, куда… — Куда, он не уточнил. Его молодое, не без приятности лицо сделалось замкнутым, а в голубых глазах метались бешенные сполохи. Фризе вдруг стало страшно. Он никогда не боялся ни ментов, ни бандитов, а сейчас почувствовал, как по спине побежали непрошеные мурашки. Ему вспомнились слова университетского профессора, читавшего студентам курс психологии, о том, что в правоохранительные органы часто идут лишь за тем, чтобы «на законных» основаниях применять свои садистские наклонности. — Странная у вас фамилия, — буркнул майор и отдал Владимиру права и паспорт. — От фрезы, что ли? — От фрезы. Вы забыли про ключики. Инспектор отдал Фризе ключи от машины, которые почему-то, оказались у него в кармане: — Можете ехать. — Я уже приехал. А вы так и не сказали мне, что случилось? — Получили ориентировку, что бээмвуха с таким номером в угоне, — соблаговолил на этот раз ответить мент и сел в свой «форд». За ним последовал и другой майор. Открывать капот, сличать номера, проверять, нет ли чего криминального в багажнике, инспекторы не стали. «Что за странная ориентировка? — подумал Фризе, приходя в себя после секундного шока, который только что испытал. — И кто ее послал?» Он почувствовал огромное облегчение оттого, что менты не добрались до кейса с полученными в Инюрколлегии документами. Эти два майора вполне могли быть обыкновенными «ряжеными»[8] и вся их «ориентировка» в том и заключалась, чтобы изъять наследственное дело. Ради чего? Ведь он, Фризе, только он и никто другой мог стать обладателем наследства. «Да все проще пареной репы! — ответил Фризе на собственный вопрос. — Чтобы тот, кто послал “ориентировку” потом диктовал мне свои условия». Он усмехнулся и покачал головой: «Вот запугали бедного обывателя! Мерещится черт знает что!» Чтобы попасть к Антонову, надо было пройти под аркой большого «сталинского» дома, преодолеть калитку с кодовым замком и объясниться со швейцаром в обшитой золотыми галунами вишневой форме. Швейцар красовался у подъезда застекленного сверх меры фешенебельного здания, олицетворяя собой достаток квартирующих в нем граждан. — К Виктор Сергеичу? Он предупредил. Проходите. Его лифт — справа. Шифр имеется? — благожелательно, но без подобострастия выпалил всю эту информацию молодой человек. Форма швейцара ему очень шла. И явно смущала. Шифр у Владимира имелся. Он набрал четыре цифры кодового замка и вошел в шикарный лифт. На панели лифта имелась всего одна кнопка. Фризе нажал на нее. И только по тому, как его мягко прижало к полу, понял, что квартира банкира находится очень высоко. Оказалось, что Антонов занимает пентхауз. — Владимир Петрович! Я уж подумал, не попали ли вы в ДТП! — Виктор Сергеевич, вышедший навстречу сыщику в холл, широко улыбаясь, раскинул руки для объятий. — Я уже истомился в ожидании. Пришлось аперитивчиком заморить червячка. У Фризе были прекрасные отношения с банкиром, когда он разбирался с убийством его литературного секретаря и даже поработал в Историческом архиве, пытаясь выяснить генеалогическое древо семьи Антоновых. Он обнаружил, что Виктор Сергеевич является наследником огромного состояния и одновременно дедом и дядей молодого человека, сына русской и чеченца. Роясь в пыльных архивных делах, Владимир между делом познакомился с молодым веселым архивариусом с редким именем Генриетта. Она и ее начальница, Таисия Игнатьевна, намекнули сыщику, что в архиве имеются данные о человеке по фамилии Фризе, тоже оставившем большое наследство. И Инюрколлегия собирается найти его правопреемников. Фризе не придал этим намекам значения. Вскоре Таисию Игнатьевну убили, а связь с Генриеттой прервалась: сыщик завершил свою миссию в архиве. С банкиром они время от времени встречались, были, как говорится, на дружеской ноге, но в объятия Антонов никогда его не заключал. Держал дистанцию. Владимир приписал такое неожиданное проявление чувств аперитиву. И правда: банкир благоухал запахом отменного виски, сигары и туалетной воды, которой пользовался и сам сыщик и которую Рамодин упорно называл «нуговоссом», переводя латиницу «Hugo Boss» в русскую транскрипцию. Этим он выражал свое отношение к «богатеньким Буратино».