Телеэкраны выглядели холодно и неприступно. Как врата в чужой таинственный мир. Как вход в Зазеркалье. В них даже не отражались окружающие предметы. «Они у меня особенные, что ли? — подумал Фризе. Раньше он никогда не обращал внимания на это. — Готовы к телепортации? — спросил он громко и усмехнулся: — До чего можно додуматься, если нервишки гуляют. Вот мы сейчас в это Зазеркалье и заглянем!» Он взял с журнального столика пульт дистанционного управления и нажал, не глядя, на одну из кнопок. У сыщика мелькнула мысль, что там, в ближнем Зазеркалье, только и ждали момента, когда он включит телевизор: прямо в него целился из огромного кольта бритоголовый тип с белесыми глазами. Тип был таким реальным, а дуло — безапелляционным, что Владимир переключился на другой канал. Здесь, приятная во всех отношениях, женщина рекламировала в уютном клозете чудесное чистящее средство «Доместос». Фризе выключил телик: когда с ним захотят пообщаться «оттуда», выключенный телевизор не помеха. Такие вот умельцы. Некоторое время он сидел расслабившись в уютном кресле, и мысли, одна обгоняя другую, проносились в голове, и он даже не пытался за них цепляться. Никчемные были мысли, суета сует. О том, что надо бы провести в квартире капитальный ремонт (от этой мысли сердце даже сбилось с привычного ритма), купить наконец гараж (сколько можно просыпаться среди ночи, разбуженным сработавшей сигнализацией), позвонить Берте, отвезти белье в стирку, выяснить, почему так неожиданно и надолго исчезла Дюймовочка? «Все надо, надо, надо, а я совсем распоясался. Палец о палец лень ударить!» — подумал Владимир и вспомнил слова одного старинного классика: Ум недозрелый, плод недолгой науки, покойся, не понуждай к труду мои руки. Кантемир вернул Фризе к насущным проблемам. «Не такая уж недолгая у меня была наука! Молдавского господаря, вот вспомнил! — рассердился он. — И не время мне думать о ремонте квартиры. У меня дела поважнее! С призраками общаюсь! Интересно, что бы сказал по этому поводу великий экспериментатор Тесла?» Надежды на то, что на телеэкране появится Тесла, не было. Но под рукой у сыщика — в книжных шкафах, что обступали его со всех сторон, — были и другие мудрецы. Он обвел глазами полки. Древние греки и римляне, энциклопедии… У кого найдешь ответ на мучающие его вопросы? Наверное, только у времени. Еще в университетские времена Фризе прочел у одного мудреца: «…если бы люди понимали разницу между невозможным и необычным, между противным природе и противным нашим представлениям, тогда бы они не впадали ни в доверчивость, ни в недоверчивость…» Фризе такую разницу понимал. Но от этого ему было еще труднее. Потом прошел на кухню, открыл холодильник. Равнодушным взглядом скользнул по своим запасам съестного. Даже любимая свинина на косточках не вызвала у него интереса. Аппетит словно напрочь отключился. Владимир вернулся в гостиную, подошел к бару. Ни водка, ни коньяк, ни виски «не легли на душу». От эйфории, которая, как казалось Фризе, теперь не покинет его никогда, не осталось и следа. «Плохо, сыщик, плохо!» — сказал он громко и покосился на экран телевизора. За непроницаемым черным экраном угадывались направленное на него дуло кольта и дама с флаконом «Доместоса». Малое Зазеркалье Владимира не прельщало, а большое не хотело выходить с ним на связь. Сыщик взял бутылку белого французского вина — только чтобы, как-то скоротать время, — и прилег на диван. Он даже не потрудился открыть бутылку штопором, как поступал даже с ординарными винами. Просто вышиб пробку ударом кулака о донышко. Пробка глухо ударилась об экран телика. «Получай, проклятая черная дыра! — подумал он с удовлетворением. — Думаете, я, как последний простак, так и буду вестись на ваши приколы!» И в этот момент перед мысленным взором Фризе возник образ пожилой, красивой женщины с букетом садовых ромашек на втором плане. И лицо женщины, и ромашки выглядели так ярко, так реально, что он зажмурился и потряс головой, чтобы отогнать видение. А когда открыл глаза, то вспомнил: женщина с цветами была с обложки книги, которую принесла Дюймовочка. Когда Фризе увидел ее в руках приятельницы, то сильно удивился: это была «Магия мозга» академика Бехтеревой. — Литература по теме твоей дипломной работы? — спросил он тогда приятельницу с иронией. — А как же! — с энтузиазмом отозвалась Дюймовочка. С иронией у нее всегда были нелады. — Вы же сами долдонили мне про интуицию. И тему «Роль интуиции в работе следователя», подсказали. — Я долдонил? — возмутился сыщик. Таких обвинений ему еще никто не предъявлял. А тут, можно сказать, почти родственница, от которой он привык слышать только ласковые слова! — Вот послушайте, Владимир Петрович, какие поразительные гипотезы высказывает Наталья Петровна… — не обращая внимания на возмущение приятеля, продолжала Дюймовочка. И она прочитала Владимиру несколько отрывков с аккуратно заложенных полосками бумаги страничек. Фризе слушал вполуха и запомнил только то, что в них несколько раз упоминалось слово «зазеркалье». — Интересно? — спросила Галина Романовна, покончив с отрывками. — Обалдеть можно! Теперь Дюймовочка обиделась. Весь вечер она хмурилась и прятала глаза. Пока Владимир не сгреб ее в охапку и не отнес в спальню. И вот теперь сыщик вспомнил, в связи с чем автор книги о мозге, упоминала «Зазеркалье». Он перебрал небольшую стопку книг, принадлежащих Дюймовочке, и нашел ту, с обложки которой смотрела красивая темноволосая женщина с букетом крупных садовых ромашек на втором плане: Н. П. Бехтерева: «Магия мозга и лабиринты жизни». «А изредка… Изредка человек может оказаться как бы в другом измерении (которого, как пишет Хокинг, нет): он видит, слышит, обоняет то, что окружающим обычно не дано. Если хватает сдерживающих сил — молчит о своих находках, боясь оценки психиатров. Но именно в конце столетия все чаще появляются надежные свидетельства реальности таинственного “Зазеркалья”… а в обобщениях оказывается даже, что все было известно очень, очень давно. Почему для изучения феноменов “Зазеркалья” мы исследуем мозг? Казалось бы, это — организменные явления…» О том, что такое означает словечко «организменные», Фризе не знал. Только догадывался. Но ему хотелось знать точно. Он открыл раздел с примечаниями. Никакого упоминания. «Наверное, физиологам и в голову не приходит, что кто-то может не знать этого слова, — подумал Фризе. — Это для них родная стихия». Он заглянул в Энциклопедический словарь: организм там имелся, а производное от него, «организменные», отсутствовало. Следом за «организмом» шла «организованная преступность». Владимир листал и листал книгу, пытаясь найти ответ, нет, не ответ, хоть какой-то намек. ТОСКА ЗЕЛЕНАЯ «Перво-наперво большая яхта. Как у Абрамовича…» Фризе поморщился. Дался ему этот Абрамович! Тоже мне Рокфеллер постсоветского периода. Все как с ума посходили: Абрамович, Абрамович, Абрамович! И он туда же! Но яхту все же хотелось. И в кругосветное путешествие хотелось. «Вот только потребуется опытная команда, охрана. А где я наберу надежную команду? Обращусь на биржу труда». У Абрамовича… Владимир громко выматерился. Таких крепких словечек он не позволял себе даже в мужской компании. На него вдруг накатила волна необъяснимой тоски. Казалось бы, радуйся и радуйся привалившему богатству. Фризе и радовался. Пока не понял, что, получив свои миллионы, он лишится того, что ценил больше всех благ на свете, — независимости. Совсем недавно он вычитал в книжке умного автора фразу о том, что, приобретая власть над другими, человек становится их рабом. Книжку Владимир не дочитал: автор уж очень напористо навязывал читателям свои убеждения. Этого Фризе не любил. Но ему хватило и одной фразы для того, чтобы зачислить писателя в умники. Сколько же будет у него «под рукой» народа, когда он станет миллиардером! Ужас! Теперь Фризе представил себе роскошную виллу на берегу теплого моря. Обязательно с кипарисами вокруг. Кипарисы были его слабым местом. «И сколько же вокруг будет слоняться обслуги? И разве обойдешься без охраны? Тут же нарисуются гангстеры и потребуют поделиться. Откажешь — замочат. Может быть, в этом самом “теплом море”». Владимир прикинул, сколько у него верных друзей, с которыми можно было бы отправиться в путешествие на яхте. Евгений Рамодин… Женька был первым и оказался последним. Одних прибрал к себе Господь, другие как-то незаметно выпали из обоймы. Дружба ведь требует жертв. Прежде всего надо жертвовать временем. А с годами у каждого появляются многочисленные обстоятельства, которые если и не разрушают дружеские отношения, то слегка отодвигают их на второй план. А вот приятельниц на борт будущей яхты Фризе мог бы с легким сердцем взять полдюжины. Он ни в одной не сомневался. По отдельности. Но мысль увидеть их вместе за столом кают-компании заставила его улыбнуться. Султану, наверное, легче. В обязанности монарха не входит присутствие на общих трапезах в гареме. Владимир очень живо представил забавные ситуации, которые возникали бы между его любимыми девушками, собери он их вместе. Нет, ссор бы не было, за волосы друг друга они бы не таскали. Все подруги были натурами тонкими, воспитанными, образованными. Только Дюймовочка могла бы воспользоваться табельным оружием, если пронесла его на борт. Но сколько сарказма, коварных выпадов, ядовитых улыбок пришлось на каждый квадратный метр корабельной палубы! «Нет, скучать мне бы не пришлось! — развеселился Фризе, забыв о недавнем приступе меланхолии. — Может, рискнуть?» Но если это и была всего лишь шутка, то намерение поделиться со своими друзьями и подругами доставшимся ему наследством Владимир намеревался вполне серьезно. Забыв свое твердое правило, не делить шкуру неубитого медведя, он положил перед собой листок чистой бумаги и написал: 1. Рамодин. 1 млн… И в этот момент зазвонил телефон. Так бывало с каждым не раз: подумаешь о близком человеке, и он обязательно проявит себя. Нарисуется. Фризе поднял трубку. — Длинный, как хорошо, что ты дома, — обрадованно прогудел Рамодин. — Я тут неподалеку… Кой-какими делами занимался. Голодный, как гончая перед охотой. — Напрашиваешься? — Маленько. Владимир с сожалением взглянул на лист бумаги. Фамилия «Рамодин» выглядела на нем одиноко. Следующей должна была стать Дюймовочка, но с этим предстояло повременить. Надо было идти на кухню, готовиться к приходу голодного приятеля… Рамодин выглядел усталым и расстроенным. Оглядев его внимательным взглядом, Владимир прокомментировал: — «Кое-какие дела» оказались не очень-то успешными? Полковник отмахнулся. Фризе понял, что дела настолько безнадежны, что Евгений даже не намерен поплакаться в жилетку. — Ладно. Придется угостить тебя фирменным блюдом. И приличным десертом. — К кофейку сегодня дадут пирожные? — слегка оживился Рамодин. — Еще чего! Пирожные покупает Дюймовочка, а она уже вторую неделю носа не показывает. И не звонит. — Сам позвони. Связь в Москве пока еще работает. Фризе не любил, когда ему дают бесплатные советы, затрагивающие его личную жизнь. Знал об этом и приятель. Но сегодня он был не в духе и не собирался миндальничать. — А почему, Женя, ты не отправился утолить голод к своей благоверной? Я помню, она такой горох с рулькой готовит. — Фризе также хорошо знал, что благоверная Рамодина, став его законной супругой, с помощью мужа устроилась на работу в МВД и любимое блюдо мужа готовила только по красным дням календаря.