Я взяла бумагу и начала читать вслух. – «Такси туда-обратно – сорок тысяч, завтрак – десять, обед – двадцать. За рассказ – триста». – Рублей? – уточнила Маргарита Филипповна. – Триста тысяч, – четко произнесла дама. – Считайте, даром я с вами время потеряю. За копейки приехала. – Наемный экипаж у вас дорогой, – заметил Коробков. – Заказываю только ВИП-машину, – процедила Рыбкина. – Оплата вперед, бросайте на карту, она привязана к телефону. Проверю получение и тогда отвечу на некоторые ваши вопросы. – На некоторые? – уточнила Маргарита Филипповна. – На те, которые меня заинтересуют, – уточнила Наталья. – Если денег нет, уйду сразу. Я быстро отправила мужу запись беседы, ответ прилетел мгновенно: «Пусть ест за свои деньги. И никто не заставлял тетку приезжать на «Майбахе». Тридцать тысяч за все! Не нравится? Дверь открыта. Ты стопроцентно уверена, что она обладает нужной информацией?» – «Нет», – коротко ответила я и обратилась к посетительнице: – У нас есть тридцать тысяч. – Евро? – подняла одну бровь Наталья. – Долларов? Юаней? – Рублей, российских. – Издеваетесь? – нахмурилась посетительница. – Просто откровенно сообщаем о наших возможностях! – улыбнулась Розова, решив прийти мне на помощь. – За такую сумму даже не чихну! – взвизгнула гостья. – Хотя… Я добрый, сострадательный человек. Переводите свои нищенские копейки. Отвечу на один вопрос, так и быть! Сделаю шаг навстречу вам, убогим. Димон показал на телефон дамы. – Проверьте, пожалуйста, онлайн-банк. – На месте! – обрадовалась спустя короткое время Наталья. – Ну? Спрашивайте! – Ваша дочь двенадцать месяцев назад работала в офисе, принимала участие в двух совещаниях, отправилась домой около двадцати одного часа, – начал Коробков. – Уходя, она предупредила секретаря, что на следующий день будет занята разными делами вне офиса, в рабочем кабинете появляться не намерена. Поскольку Амалия Генриховна часто отлучалась, никто ее отсутствию не удивился. Хоф отличалась пунктуальностью, не опаздывала, четко планировала расписание. Поэтому, когда женщина и через день не появилась в офисе, секретарь после обеда забил тревогу. Амалии начали звонить на домашний, на мобильный телефоны. Женщина не откликалась. Через день незнакомый мужчина привез от Хоф заявление об увольнении. Под ним стояли ее подпись и личная печать. Амалия сообщала: «В связи с резким ухудшением здоровья и необходимостью длительного лечения…» Ну и так далее. – Немного странно, – вставила словечко Маргарита Филипповна, – по КЗОТ положен бюллетень. Обычно больные до последнего стараются не терять свою ставку. Интересно, почему Амалия решила сразу уйти? Рыбкина закрыла глаза ладонью и зашептала: – Я пенсионерка, пенсия копеечная. Понятия не имела, о чем пойдет разговор! Состояние здоровья мое плачевно! Мы с Амалией как… ну… пальчики на одной ладошке, близко-близко! Каждый день по несколько раз созванивались! Знали все тайны друг друга! Я в курсе личной жизни дочери. Амалечка не из тех, кто выходит замуж из корысти. Нет! И зачем ей мужчина, который ее будет содержать? Она хорошо зарабатывала! Ей хотелось любви! Но не везло. Когда Ами – я так называю свое солнышко – мне вечером не пожелала спокойной ночи, вмиг поняла, что беда случилась. Выплакала все глаза! Наталья прижала ладони к вискам. – В моей жизни самый радостный день – рождение Ами. И вот теперь я просто существую. Радость пропала! А зачем вы меня попросили прийти? Плохо себя чувствую. Лучше домой поеду. – Вас отвезут, – пообещала я. – Нет, нет, машина есть, – возразила Наталья Ивановна. – Соглашайтесь, наш сотрудник вас отвезет, – не успокоилась я, – вдруг сознание потеряете. – У меня водитель, – сообщила Рыбкина. – Спущусь с вами, – улыбнулась я. – Зачем? Ни в коем случае. До свидания. Рада была познакомиться. – И посетительница юркнула за дверь. Коробков взял трубку. – Витя, объект выходит. Она не отметила пропуск. Рули ситуацией. Потом он воткнул телефон в подставку. – Ну, девушки, ваше мнение? – Превращение хамки в ласковую зайку произошло мгновенно, – отметила Маргарита Филипповна. – Вопрос про Амалию мамашу определенно напугал. Живо она переменилась. Денег на такси ей уже не надо, провожать с реверансами не потребовала. – Нечасто встретишь столь жадную особу, – заметила я. – Одета дорого, сумка за космическую стоимость. Димон, накопай побольше сведений о Рыбкиной. Тихий внутренний голос мне подсказывает, что она неспроста приезжала к Голиковой. Увы, ничего про Рукино у нее не успели спросить, нет у нас информации. – Почему? – усмехнулся Коробков. – Отсутствие информации – уже информация. Сейчас можем предположить, что Рыбкина прикатила к Голиковой не просто так. Не на шоссе деревня, случайно туда не попасть, она знала адрес. И как быстро посетительница превратилась в до приторности сладкий пряник, поняв, что нас интересует ее дочь! Что, если исчезновение Амалии как-то связано с Обществом натуральных людей? Может, она одна из них? Вдруг Хоф обладает не самой хорошей информацией о Голиковой? Что, если она в курсе той аварии, может назвать имя погибшей? – Твои предположения базируются на зыбучем песке, – возразила Маргарита Филипповна. – И от Амалии целый год ни слуху ни духу. Вероятно, ее уже нет в живых. – А вдруг? – тихо произнесла я. – Иван Никифорович часто повторяет: «Все твердят, сахар сладкий. А вдруг? Вдруг именно в этой плюшке он кислый?» Давайте поищем Амалию, съездим к ней домой в поселок. Что, если она там? – На цепи сидит, молчит, год не выходит, – усмехнулась психолог. – К сожалению, как правило, если кто пропал на год, его живым трудно найти. Если только человек не решил удрать. Глава двадцатая – Тань, – прошептал Коробков. – Что? – так же тихо отозвалась я. – Заснула на ходу? – Нет, конечно, – засмеялась я, – просто молчу. – Может, мы ошиблись? Везде тишина. – Не ошибается лишь тот, кто ничего не делает, – вспомнила я хорошо известное высказывание. – Мы не в поселке. Ни охраны, ни общего забора нет. Это просто село, дом Амалии стоит отдельно от остальных. Участок огражден, но перелезть через забор – пустяк. Мы сейчас легко вошли во двор. Света в окнах нет, но здание пока не обошли, возможно, с другой стороны в какой-то комнате включена люстра. – Тсс, – шепнул Димон. Мы быстро присели за каким-то кустом. Из коттеджа вышла женщина, направилась к небольшой постройке в глубине участка, распахнула дверь, вошла внутрь. – Знакомая личность, – тихо сказала я. – Движемся следом. Мы подбежали к домику, Коробок дернул дверь за ручку. Та оказалась не заперта, распахнулась без звука. Сначала я увидела небольшую прихожую, потом приметила две двери и открыла одну. Перед глазами предстала комната. В ней располагалась маленькая кухонная зона: плита, холодильник, мойка, шкафчики на стене. Посередине возвышался стол, а около него спиной к нам стояла Рыбкина. Слева у батареи виднелся грязный матрас, на нем – гора тряпок. Неподалеку от ложа стояло ведро. От батареи, которая висела на стене, тянулась цепь, которая исчезала в рванине на матрасе. – Наталья Ивановна, – ласково начала я, – кого вы тут прячете? Хозяйка шарахнулась в сторону, потом с криком «кто здесь?» обернулась, увидела нас, сразу узнала и неожиданно сладко-ласковым голоском тихо ответила: – Собаку, заболела она. – У меня тоже пес живет, – соврал Димон. – Все хорошо, только гулять с ним каждый день в любую погоду радости нет. Поделитесь опытом, как вы приучили животное пользоваться ведром? Ну и воняет из него! – Помогите, – простонали не пойми откуда, – пожалуйста! – Кто здесь? – теперь уже спросила я. Куча тряпья на полу зашевелилась, разметалась в разные стороны, обнажился матрас. На нем лежала женщина, на ногах у нее были кандалы, от которых к батарее и шла цепь. – Не знаю, кто вы! – заплакала она. – Я Амалия! Фамилия Хоф! Спасите! – Сейчас, – откликнулся Димон, вынимая отмычку. Женщина задрожала. – Увезете меня отсюда? Честное слово? – Да, – пообещала я. – Вам определенно требуется помощь врача. – Врет, врет, врет, – затараторила Наталья, – врет, врет. Все, что скажет, – ложь. Она не моя дочь. Поймала ее в своем доме. Наркоманка залезла через окно, разбила стекло – деньги ей понадобились.