Глава двадцать первая – Господи, что с людьми делается, – вздохнула Надежда Михайловна. – Вы уверены, что Наталья родная мать Амалии? – Да, – подтвердила я. – Вспоминается давний случай, – тихо начал Иван Никифорович. – Мы случайно нашли в квартире на первом этаже лаз в подвал. Папаша там держал дочь-наркоманку. Он ее сначала лечил, по разным врачам водил, лекарства доставал, все методы испробовал. Потом понял, ничего не действует. И тогда мужику идея в голову стукнула. Он сам строитель, поэтому сумел быстро осуществить ее. Вырыл схрон, запихнул в него ребенка, водил регулярно в туалет, в ванную, остальное время держал взаперти. Школьница месяцев пять-шесть там провела, соседи заподозрили неладное, полицию вызвали. – Амалии меньше повезло, – вздохнула и я, – она год на цепи просидела. Наталья Ивановна, похоже, сумасшедшая. – Соображает-то дамочка быстро, – возразил Коробков. – Пришла к нам в офис этакая фря! Счет за свои откровения выкатила. А когда узнала, о чем речь пойдет, вмиг переменилась, прикинулась милой, доброй, страдающей матерью, у которой пропала дочь. – Вот это сразу насторожило, – кивнула я. – Мгновенная полная трансформация. Только что требовала триста тысяч за разговор с ней – и раз! Прямо нежный одуванчик. «Мы с доченькой как пальчики на одной ладошке». Поэтично. Только я уже на тот момент побеседовала с Ольгой Павловной. Золовка рассказала о жене брата не самую приятную правду. Мы все во время второй части беседы с Рыбкиной понимали, что она врет. – И чего-то боится, – добавил Коробков. – Едва речь зашла об Амалии, дамочка забыла про деньги. Денег на такси не возьмет, сама доедет, водитель внизу, ой, не надо до дома провожать. Почему не надо? Димон отодвинул один ноутбук. – Да потому, что мадам не в родное гнездо лететь собралась. А куда? Друзей у нее нет, любовника вроде тоже. Зотова сказала, что сестра ее мужа в последний год стала на день, а то и на больший срок исчезать. Короче, когда Рыбкина от нас вышла, проследил за ней по камерам. Врунья она бессовестная. Никакой тачки с водителем не было, женщина отошла от нашего здания, вызвала такси, доехала на нем до двадцатого километра шоссе, отпустила машину и ушла в глубь деревьев. В лесу камер нет, но если пройти полтора километра, окажешься в деревне, где у Амалии дом. Родное дитя с матерью не общается, зачем госпоже Рыбкиной в село? Да еще сразу после нашей беседы? Всполошилась она после вопроса про дочь. Странно все! Здесь что-то не так! Коробков почесал нос. – Интуиция сработала, а я привык ей доверять. Она меня до сих пор не подводила. – Можем записать себе в карму спасение Амалии. Но мы пока ни на йоту не продвинулись в деле Игиных, – опять вздохнула я, – даже близко не подошли к разгадке. На мой телефон прилетело сообщение, я прочитала его и встала. – Амалия проснулась, поела, хочет поговорить, но только со мной. – Я в офис, – сообщил Димон. – Иммануила-то нашли? – Да, он дома спрятался, – хором ответили мы с Риной, потом мама Ивана Никифоровича добавила: – Бедный мальчик перепугался насмерть от звука этой еки-пуки! Кошачий психотерапевт – прохвост. – Радостно, что ты это поняла, – кивнул Иван Никифорович. – Котик опять пописал в кресло, – сообщила из кухни Надежда Михайловна. – Натянула на подушки мешки для мусора, закрыла сиденья и спинку бумажными пеленками. Вот Альберт Кузьмич никогда себе такого не позволяет! – Кто-то мне говорил про спрей с ароматом, – снова включился в обсуждение проблемы мой муж. – Есть запахи, приятные человеку, но невыносимые для кота. Надо купить баллончик и обрызгать мебель. – У нас еще живут бульдожки, – напомнила Рина, – Мози и Роки могут занервничать. И Альберту Кузьмичу не понравится. – Зайду в магазин, посмотрю ассортимент, посоветуюсь с Людмилой. Она ветеринар, небось все про «антигадины» знает, – предложил Иван Никифорович. – Но… – начала я и тут же ощутила, как кто-то пнул меня ногой. – «Но»? – не понял супруг. – Танюша, что ты имела в виду? Я быстро произнесла совсем не то, что собиралась сказать ранее: – Но пора ехать в больницу к Амалии. И потом быстро направилась в прихожую, а за мной поспешила Рина. Когда мы оказались у двери, Ирина Леонидовна зашептала: – Ване глупая идея пришла в голову. Но он впервые за много лет проявил интерес к чему-то, кроме работы! Пусть приобретет упаковку. Мужчина никогда не признает свою неправоту, если ему на нее укажет женщина. Обольет кресло, вот тогда сообразит, что сделал глупость. Я тихо засмеялась. – Ты права! В холл вышел Коробков и сразу задал вопрос: – О чем шепчетесь? – Увидела рекламу туфель, у которых каблуки в темноте светятся, – придумала моя свекровь. – А нет адреса магазина. – Магазин, где торгуют туфлями, в которых есть батарейка? – уточнил Димон. – Да, да, да, – кивнула Ирина Леонидовна. – Поищу, – пообещал Коробок. Рина мастерски изобразила беспредельный восторг. – О! Спасибо! Кошачий психолог теперь ближе чем на километр к нашему дому не приблизится. Вечером приедет настоящий доктор, внутренний терапевт. Иван Никифорович, который тоже появился в прихожей, удивился: – Кто такой внутренний терапевт? Вместо матери ему ответила Бровкина: – Врач, который изучает внутренности кота. Желудок, печень, почки, легкие… Послышался хлопок, мой муж ушел. – А есть внешний терапевт? – хихикнул Димон. – Как далеко зашел прогресс! Когда был маленьким, бабушка водила меня в районную поликлинику. Там работал, на мой взгляд, древний старик. Дедуля угощал пациентов карамельками «Гусиные лапки», вручал конфету со словами: «Одну можно, две еще куда ни шло, три – неразумно, четыре сломают тебе организм». Он один детей осматривал, советы родителям давал, прививки делал. А собак-кошек возили в ветклинику, там такой же старичок был, только угощал куском сыра. Что котам давал, не знаю. У соседей жил Шарик! Сухих кормов и в помине не было, псу варили кашу на мясном бульоне. Покупали у крестьян на рынке обрезки, кости. Такой супешник получался! Наша соседка постоянно на мужа сердилась, кричала на него так, что весь подъезд слышал: «Дундук ты! Опять собачкин ужин слопал! Рядом в холодильнике человеческие щи стоят! Для кого я их сварила? Снова Шарика без еды оставил, охламон!» – «Ты для пса вкусно готовишь, с мясом! – вопил в ответ муж. – Или с курицей! Человеческие щи пес даже нюхать не станет, помои это!» Весь подъезд подключался к беседе, народ на лестницу выходил, советы давал: «Нюрка! Вари мужу, как собаке», «Вот уйдет от тебя Колька – я его себе заберу», «Николашка, топай в девятую, жду. Борщик, котлеты. Если ты человеческое не хочешь, кашу для кота тебе сготовлю». А сейчас как живем? Внутренний терапевт? Чем тогда внешний занимается? И вообще, теперь все части моего организма разные спецы контролируют. Волосы – трихолог, зубы – дантист, нос и уши – отоларинголог, пониже спуститься – там эндокринолог, фтизиатр… Каждый свое советует, меня целиком не лечат! Я типа конструктор, и каждый эскулап за свое отвечает. Думал, терапевт результаты всех исследований увидит, итог подобьет! Но он отправил к другим врачам. И каждый Гиппократ свои лекарства прописал. Может, они не сочетаются? Не-а, об этом никто не подумал! А участковый врач теперь только направления выписывает. Я не стала ждать, пока Коробок перестанет брюзжать, тихо вышла из квартиры и отправилась к Амалии в больницу. Глава двадцать вторая – То, что от мамы надо бежать, роняя тапки, поняла еще в школе, – тихо начала объяснять Амалия. – С детства знала, что ей дочь не нужна, мама хотела сына. Почему? Мальчик вырастет, начнет деньги зарабатывать, ее содержать. А девчонка замуж выйдет. Нехорошо так говорить, но мечтать о том, как удеру, спрячусь так, что мамаша не найдет, начала лет в девять. По ночам снилось: улетаю на воздушном шаре, уплываю на подводной лодке, подкоп рою, вылезаю из него где-нибудь в Австралии. Амалия подтянула колени к груди и обняла их руками. – Такую вкусную кашу утром дали, попросила добавки. Врач не разрешил: «Вас голодом морили, потихоньку восстанавливаться надо». – Каким образом вы оказались прикованы к батарее? – удивилась я. – Как матери удалось пленить вас? Вроде вы с ней не общались. – Не общалась, – согласилась Амалия. – Ушла из дома давно, устроилась в большую фирму на ресепшен у входа. Типа швейцара была. «Добрый день, мы рады вас видеть! Бюро пропусков слева». Оклад смешной. Хорошее место вчерашней студентке только по знакомству получить можно. Работодатели хотят сотрудника без детей, семьи, молодого, здорового, с опытом работы не менее пяти лет, чтобы жил в офисе, не пил, не курил, начальника обожал. А я только-только диплом получила и начальника беззаветно любить не была способна. Еле-еле устроилась на ресепшен, где неадекватный народ на входе отсекают. Сидеть бы мне там до пенсии, но повезло. Вернее, думала так: «Ох и подфартило тебе, Ами! Как в кино вышло». Хозяин конторы хотел на улицу выйти, а за стойкой я. Данила Иванович на ходу папку уронил, бумаги по полу разлетелись. Естественно, кинулась их поднимать, взяла один листок, невольно глазами по нему пробежала, удивилась, обратилась к хозяину: «Простите, вижу вашу подпись?» Амалия откинулась на подушку. – Спустя время, когда мы с Данилой Ивановичем подружились, он признался, что крайне удивился тому, что девушка на ресепшене с вопросами полезла. Но он был человеком старой закалки, вежливо ответил: «Верно». Я Беркутову объяснила, в какую лужу он сядет с этим документом, потом спросила: «Ваш юрист бумагу видел?» Босс молча назад пошел. Через день меня к нему на ковер отправили. Заведующая ресепшена в спину бросила: «Вернешься – и уволена! Мне сотрудницы, которых Беркутов лично выпороть решил, не нужны. Сумку забирай, назад не возвращайся». Амалия натянула повыше одеяло. – Данила задал один вопрос: «У вас специальность пиар, реклама. Откуда юридическая подкованность?» Объяснила: «Предполагала, что в мои служебные обязанности войдет составление договоров, поэтому еще получила параллельно диплом юриста. Но в отделе персонала сказали, что на ресепшене второй диплом не нужен». Данила Иванович вызвал начальника по кадрам, велел ему прямо при нем оформить меня на должность личного помощника. Я быстро стала очень обеспеченной девушкой. Беркутов подсказал, где можно коттедж купить. Платил более чем щедро, занимал меня во всех проектах. Только не подумайте, что начальник под юбку мне полез. Он мне был как отец, а его жена Светлана Игоревна – прямо мама. Вернее, как мама, которая у человека должна быть. Детей у них не было, я стала им дочкой. Беркутов был генералом. Он, сирота из детдома, окончил школу с золотой медалью, поступил в военное училище. Никаких сильных мира сего за спиной у него нет. Начинал в части на окраине страны. Там познакомился с юной медсестрой Светланой, и всю жизнь они с ней прожили рука об руку. Данила Иванович все, что имел, трудом заслужил, генеральские погоны получил перед перестройкой. В начале девяностых вышел на пенсию, открыл кооператив. И живо стал успешным. Опять все сам! Из его крохотного дела выросла фирма, которая занимается ремонтом всего: домов, квартир, дач, автомобилей, одежды, разного оборудования. Образовался огромный холдинг с филиалами в разных городах. Данила Иванович был умным, честным человеком, он прошел огонь, воду, медные трубы, Крым и Рым. Никаких иллюзий по поводу людей у него не было. Но иногда он кем-то очаровывался, как правило, индивидуумом, который знал то, о чем Беркутов понятия не имел. У него вызывали уважение ученые, даже простого кандидата наук он считал великим. А уж доктора наук, академика воспринимал как Ломоносова. Я только удивлялась: умный жесткий генерал стелется ковром перед сикозявкой, которая наваяла работу под названием «Чем кормить кузнечика осенью?» и с кем-то из членов ученого совета переспала, поэтому диплом кандидата и получила. Правда, потом, в процессе общения, когда становилось ясно, что «великий ученый» – полный ноль, ни ума, ни знаний у него нет, у Беркутова розовые очки с носа спадали. Глава двадцать третья Амалия схватилась за петлю, которая висела над кроватью, и опять села. – Вы не устали? – спросила я. – Нет, нет, – ответила моя собеседница, – откуда ни возьмись силы появились. Данила Иванович, как уже сказала, преклонялся перед учеными. А вот Светлана Игоревна обожала гадалок, предсказателей, экстрасенсов. На прием к ним не ходила, но в соцсетях на многих была подписана. Один раз прибегаю к Беркутовым, за столом тетка сидит. Прическа – пучок на затылке, на носу очки в дорогой оправе, элегантное платье, обувь выше всех похвал, речь правильная, литературная. Из украшений только серьги и кольцо, но они явно не сегодня сделаны. И в качестве вишенки на торте сумка от «Валентино». Светлана Игоревна руки заломила: «Амалечка, это моя спасительница. Подписана на Софью Эмильевну, она известный астролог, всегда лайкаю ее посты. А вчера утром она мне вдруг в личку написала: «Уважаемая госпожа Беркутова, прошу Вас сегодня ни в коем случае не ходить по Никитской улице. Звезды предупреждают: Вас там подстерегает смерть». – «Подумал, чья-то неуместная шутка, – перебил супругу Данила Иванович, – но Сонечка собиралась приехать ко мне в головной офис, и об этом никто не знал, даже жена. Хотели вместе в один магазин зайти». – «У вас было запланировано совещание, но вы его отменили – теперь понимаю почему», – заметила я. «Даня ей не поверил, а мне не хотелось судьбу испытывать, – тараторила Светлана, – сама никуда не поехала и мужа уговорила близко к тому району не подходить. Данечка сначала ругался, а потом… Смотри, это вчерашний выпуск московских новостей, в интернете он тоже есть». Амалия скривилась. – Увидела мужчину, который с бодрым видом вещал о том, как из окна дома на Никитской улице вылетели несколько кирпичей и убили женщину, которая в плохой час по тротуару шла. Тут даже я на короткое время притихла. Здание-то – головной офис холдинга Беркутова. Совещание, которое не состоялось, планировали начать…