— Я недовольна этим настоящим, — нахмурилась я. — Это не та жизнь, которую мы заслужили. Которую ты заслужил. «Позволь мне самому решать, какой жизнью мне жить рядом с тобой». — Ты просто смирился и довольствуешься малым, но так нельзя! Нужно бороться за свое счастье! «Ты несчастна?» — Не знаю, — честно ответила я. Гладя его загривок, где шесть была длинной, шелковистой и пахла лесом, я успокаивалась, но унять разыгравшиеся эмоции полностью не могла. То и дело пыталась ввязаться в спор. — Знаешь ведь, что у нас все могло быть по-другому! «Знаю. Я мог погибнуть много лет назад и у меня не было бы даже такой жизни, как сейчас. Мне еще раз поблагодарить тебя за свое спасение?» — Нет. Ты же знаешь, что я не об этом. Ты мог бы быть таким как прежде… «Не так уж и долго ты знала меня таким, каким я был раньше. Таким как сейчас — гораздо дольше. Перестань себя изводить. Этим ты заставляешь меня чувствовать себя виноватым в том, что ты несчастна, если это так. Иногда мне кажется, что без меня тебе жилось бы гораздо проще. И счастливее». Я хотела ответить ему что-то столь же обидное, но он, поднявшись с пола, вышел с балкона в раскрытую дверь спальни, дав понять, что разговор окончен. А я снова осталась одна со звездным небом и своими «двумя болотами». И несколькими серебристыми шерстинками в сжатом кулаке. Подула на них и они, как пушинки одуванчика, взмыли с раскрытой ладони в ночное небо и через пару мгновений скрылись в темноте леса. О том, счастлива ли, не получалось дать точный и честный ответ даже себе самой. Я, по меркам волшебников, была молода и прекрасна. Имела уютный дом в лесной глуши, магию, бесконечно дорогого и близкого человека рядом, пусть и в зверином обличье. Чего еще не хватало для полного счастья? Наверное, счастье вообще никогда не бывает полным. Это утопия. Иллюзия, не дающая человечеству ни на секунду остановиться, дарующая стимул, желание стремиться к чему-то большему. — Гррустишь, ведьмочка? — Раздался рядом слегка хрипловатый голос моего фамильяра. Я улыбнулась ему, хотя улыбка и вышла немного вымученной. — И тебе доброй ночи, Люц. Как твои птичьи делишки? — Будут весьма неплохи, если меня покоррмят и дадут отдохнуть, вместо того, чтобы, как голубя, гнать в неведомые дали с очерредным письмом. — А ты что-нибудь принес? — Сразу заинтересовалась я. Все-таки ворон был своеобразной ниточкой, связывающей меня с миром и приносящим интересные новости. И каждое новое письмо от Дэя я ждала с нетерпением. — Нет бы сказать, что скучала по мне, а не ждала послания от Дэймоса, — притворно обиделся ворон. — Скучала, конечно. Давай уже скорее письмо. Люциус недоверчиво фыркнул, но, хлопая крыльями, приблизился и письмо все-таки отдал. Я с нетерпением его развернула, под недовольное: — Ты никудышная актрриса, Эмиррата! В следующий рраз прридется отсутствовать подольше, чтобы заставить тебя скучать по-настоящему! — Люц, хватит жаловаться, у тебя в клетке полно еды, а ты тратишь время на пустую болтовню, — отмахнулась я и он, понявший с первого раза, что я хочу побыть одна, улетел. А я, наконец, открыла письмо, зашуршавшее в руках слегка смятой бумагой. «Здравствуй, Мира! Тебе повезло, что Люциуса не было рядом, когда меня на полном ходу снесло с къярда из-за непонятно зачем и как установленной тобой, гхаровой невидимой стены! Мне хотелось очень много чего тебе написать в тот момент, но цензурного почти ничего. Сейчас я уже немного остыл, а ушибы не болят, поэтому хочу спросить тебя: что это за новый вид воспитательных шуточек? Откреститься от этого не получится — в Терра Арссе нет других настолько сильных магов, способных на подобное, да еще и на расстоянии. Я оценил, конечно, твой резерв и возможности, но прошу впредь доносить до меня свою волю более безболезненными и менее пугающими способами. Теперь к делу. Признаю, я действительно был не прав. Мне стоило послушать твоего совета и отправиться в Галатилион. Обещаю, что впредь буду тебя слушать. Наверное. Но ты слишком заинтриговала меня своими рассказами о том, что я мог бы отдать Пятой Следующей свой родовой артефакт. Мне любопытно было узнать, кто же она такая, раз я мог бы так поступить? Сама посуди: зачем он Тэтрилин? И зачем бы я стал его отдавать? Ты не дала мне никаких вразумительных подсказок, поэтому я решил разобраться во всем самостоятельно и, естественно, отправился в Авенир. Как ты и говорила, я действительно убедил Пятую Следующую достать для меня информацию о мече. Трижды. А она, в свою очередь, трижды меня забыла. И я лишь зря потратил на эти попытки драгоценное время. Теперь я понял, что ошибся. И понял, почему мог бы отдать ей клык, если бы он ей понадобился. Я покинул Авенир и направился в Галатилион. И вот как раз по пути в Галатилион я наткнулся на твою невидимую стену. Так что ты тоже признай, что промахнулась — стена оказалась там крайне невовремя, как раз тогда, когда я собирался, наконец, последовать твоему мудрому совету. А вот письмо Люциус принес мне, когда следовало. Я нахожусь в Руатане и планирую пойти на праздник урожая, чтобы раздобыть информацию о Кристальном гладиусе, о которой ты меня предупредила. После этого отправлюсь в Галатилион, так что убери, пожалуйста, свою невидимую стену. Пушистому привет. Дэймос.» Что еще за «невидимая стена»? Я совсем ничего не поняла и перечитала письмо еще раз, вернувшись к абзацу о том, как Дэя на полном ходу сбросило с къярда потому, что он врезался в невидимую стену. Он все-таки был в Авенире, не смотря на мой запрет. И, хоть друг и не вдавался в подробности, а дар Пятой Следующей все-еще не проснулся, фразы о том, что он понял, почему мог бы отдать ей клык и признал свою ошибку, говорили о многом. Дэй был не из тех, кто умеет соглашаться с собственной неправотой. Что же между ними произошло? Немногословное описание оставляло простор для фантазии. А не в притяжении ли дело? Но разве без магии оно возможно? Сегодня стоило исполнить обещание, данное Люциусу. Пусть ворон отдохнет от долгого пути. Но с утра первым делом напишу Дэю и спрошу у него подробнее. И если мои подозрения подтвердятся, уговорить его держаться от Тэтрилин подальше и позволить ей погибнуть, спрыгнув с башни королевского замка, будет еще сложнее. Сверток и собранная сумка Стасилия Рейн Ана Вива Терра Вива. Нарог Паллас ♫ Daniel Spaleniak — Train По мере приближения поездки в Глиндал для встречи с гостями из Лимерии, мое настроение пропорционально портилось, а заранее разработанный план побега, временами казался обреченным на провал. По уровню плетения интриг и хитростей где Виктор и где я? Разве могла я придумать что-то, способное обвести расчетливого и коварного короля вокруг пальца? Между тем, брат усилил мою охрану и контролировал каждый шаг, не смотря даже на мое заточение в покоях. Он считал, что непременно должен был быть осведомлен о том, кто меня посещал, что я читала, чем занималась, какие предметы или вещи просила мне принести. Наверное, поэтому с посетителями было не густо. Только горничные и мама отваживались нарушать мое вынужденное уединение. Прекрасно понимая, насколько сильно я не желала ехать в Лимерию, Виралия пыталась поддержать меня, не дать впасть в отчаяние. И несмотря на то, что я не могла рассказать всей правды, разговор с ней по душам, действительно, помог немного успокоиться. Королева Терра Вива присела на пуфик у кровати и почти час стойко выслушивала мои жалобы на старшего брата. Когда поток ябедничества, наконец, иссяк, она по большому секрету поделилась тем, что сетования Виктора отняли у нее в два раза больше времени. Ну, прямо бальзам на мою израненную душу. — Тяжело, наверное, быть мамой, — вздохнула я, представив на мгновение, что это у меня трое непримиримых детей и один своенравный пасынок. — Непросто, — согласилась она. — Но, пожалуй, материнство — единственное, что помогло мне удержаться на плаву после гибели вашего отца. Сначала казалось, что моя жизнь оборвалась вместе с его. Но потом я начала понемногу погружаться в ваши детские проблемы и невзгоды и сама не заметила, как отвлеклась от непрекращающегося горя и стала жить дальше. Ради вас. Я вздохнула. Мне бы ее мудрость, великодушие и самопожертвование. Сегодня мы непривычно много времени провели вместе и между нами установилась атмосфера доверия и понимания. И я решилась задать вопросы, которые не решалась задать ей долгое время. — Поэтому ты приняла в семью Блэйда? Какое-то время королева молчала, смотрела сквозь меня, словно погрузившись в воспоминания, и я уже решила, что мой вопрос останется без ответа, когда она вдруг произнесла: — Разве я могла его не принять? Он ведь был сыном Елеазара. Тебе было не больше полугода и ты не помнишь тот день. Естественно, я не помнила, а все мои знания ограничивались предположениями, обрывочными сведениями из подслушанных разговоров, да сплетнями, много лет гулявшими во дворце. Виралия, грустно улыбнувшись, продолжила: — Берег Инглота был в те дни моим любимым местом, где я могла погоревать в одиночестве. Размышляла там о своей жизни, о судьбе нашего королевства, о Елеазаре. Я очень скучала по нему. И мне казалось, что я не справлюсь одна. Жизнь без него виделась мне пустой и беспросветной. Я подошла ближе к матери и положила руку на ее плечо, успокаивая. — В один из таких дней, когда я, погруженная в свою печаль, сидела у воды, я увидела, как кто-то со стороны Терра Арссе пытался пересечь Инглот. Это оказалось невозможным и я, отвлекшись, подошла ближе и всмотрелась в силуэт. Стремительное течение то и дело сносило отчаянного пловца в сторону, но он все равно приближался к моему берегу. — Кто это был? — Удивилась я. Всем было известно, что человеку не преодолеть Инглот. Блэйд смог переплыть половину сам, а половину с помощью къярда, но о том, чтобы кто-то мог переплыть реку полностью в одиночку, я ни разу не слышала. Мама никогда не рассказывала мне эту историю раньше, но сейчас внезапно разоткровенничалась. И я, пользуясь моментом, внимательно слушала. — Когда силуэт приблизился ко мне, я поняла, что это не человек, а огромный зверь. На берег, шатаясь, еле переставляя лапы, вышел мокрый и обессилевший серый тигр. Он держал в зубах небольшой сверток. Подойдя прямо ко мне, зверь аккуратно положил его к моим ногам. И я потеряла дар речи, когда услышала оттуда детский плач. — Там ты нашла Блэйда? — Изумилась я. Отпустив плечо матери, я застыла, стараясь не упустить ни слова. История казалась настолько неправдоподобной, что в нее верилось с трудом. Но, зная маму, лгать мне она бы не стала. — Я наклонилась и, развернув сверток, действительно обнаружила там ребенка, примерно твоего возраста, нескольких месяцев от роду. Тигр устало лег на берег, глядя на меня и в моей голове прозвучал голос, произнесший «Здравствуй, Виралия». Зверь оказался телепатом и мог говорить со мной таким образом. С удивлением, тоже поздоровалась. Он объяснил мне, что знал моего мужа и поэтому узнал меня. Рассказал, что ребенок — сын Елеазара и его имя Дэймос Кеннинг Блэйд Вива. — Ты не спросила, кто был его матерью? — Негромко уточнила я. Не хотелось прерывать рассказ, но очень уж важно было услышать от Виралии то, что в чем я и без того была почти уверена.