Вечером еще звонок: – Для вас посылка на вокзале в камере хранения. Выехавшая на место оперативная группа обнаружила в ячейке автоматической камеры хранения тетрадный лист бумаги. Шариковой ручкой на нем было написано: «Выполняйте все, что вам приказывают. Юрий Задорожный». Вместо подписи на листке был кровавый оттиск большого пальца правой руки. Немедленно проведенная экспертиза показала, что группа крови в отрезанном ухе и в послании, изъятом на вокзале, совпадает с группой крови, указанной в медицинской карточке Задорожного. – Это его почерк, – ознакомившись с тетрадным листом, подтвердила Нина Задорожная. – Что теперь будет? Ее вопрос повис в воздухе. Что будет дальше, не знал никто. Глава 25 Секретное совещание в бору В пятнадцати километрах от города, в глубине соснового бора, в 1978 году был построен комплекс деревянных зданий, получивший название «охотничий домик». В официальных документах он именовался «спецобъект № 14», или «база для активного отдыха высшего руководящего состава МВД СССР». Обслуживали и охраняли «охотничий домик» солдаты внутренних войск. Утром 14 февраля дорогу к «охотничьему домику» расчистил от выпавшего снега грейдер. Следом за ним от трассы до «спецобъекта» проехал автомобиль ГАИ. Убедившись, что на петляющей между вековых сосен дороге нет посторонних транспортных средств, гаишники вернулись к трассе и перекрыли въезд к базе отдыха. К полудню в «охотничий домик» стали прибывать гости. Первыми приехали я и Клементьев. На пороге широкого одноэтажного здания, срубленного из сибирской лиственницы, нас встречал прапорщик внутренних войск. – Проходите внутрь, – прапорщик распахнул перед нами украшенные резьбой двери, – садитесь у дальней стены, руками ничего не трогайте. Если захотите выйти в туалет, обратитесь к дневальному, он вас проводит. Мы вошли в просторный зал с камином напротив входа. – Так вот как настоящий камин выглядит! – сказал я, показывая на огороженный решеткой очаг. – Пойдем, посмотрим, как он устроен, – предложил Геннадий Александрович. – Товарищи, – между нами и камином встал появившийся неизвестно откуда солдат с красной повязкой на рукаве, – к камину подходить запрещено! – Нам прапорщик разрешил! – нагло соврал я. – Если не веришь, выйди и спроси. – Нет-нет! – не поддался на уловку солдат. – Пройдите в тот конец зала и там ожидайте, когда вас вызовут. Мы не стали спорить и пошли к стене, на которой висела растянутая шкура зебры. – Товарищи! – запротестовал за нашими спинами солдат. – Шкуру зебры руками трогать запрещено! Клементьев обернулся на дневального и с нескрываемым презрением сказал: – Шкура – это ты, а на стене висит кожно-волосяной покров африканского парнокопытного животного. У тебя, солдат, в этом дворце вся служба проходит? Домой вернешься, что будешь мамке рассказывать? Как ты диверсантов по сибирским лесам ловил? Или честно скажешь: «Маманя, я в армии научился камин разжигать да полы за генералами мыть?» Дневальный обиделся на нас, вернулся к входным дверям и затих. Мы по очереди погладили и пощупали шкуру зебры. Ничего впечатляющего. Я у Антоновых в сарае приготовленную к сдаче бычью шкуру в руках держал. Шкура зебры на ощупь от бычьей ничем не отличается. Следом за нами приехал Малышев. Переступив порог центрального зала, он, не удержавшись, воскликнул: – О, настоящий камин! А на стене что, шкура зебры? – К камину подходить нельзя, шкуру зебры трогать нельзя, – скороговоркой выпалил дежурный. – Да брось ты! Мне прапорщик разрешил, – отмахнулся от солдата Николай Алексеевич. Минут через пять в «охотничий домик» приехал Большаков. Посмотрев на его полковничьи погоны, дневальный грустно вздохнул и от повторения мантры, запрещающей трогать шкуру зебры, воздержался. После начальника городского УВД в «охотничий домик» приехали Шмыголь, Комаров и два незнакомых офицера. Из дверей, ведущих в «чайный» зал, к нам вышел старший лейтенант с повязкой «дежурный». – Товарищи, проходите в зал, рассаживайтесь за столом. До прибытия руководства чай в кружки не наливать, печенье и сушки на столе не трогать. Хлопнув дверью, с улицы вошел майор в наброшенной на плечи шинели. – Все готово? – властно спросил он. – Сергеев! Дневальный подскочил сзади к майору, подхватил сброшенную с плеч шинель. – Товарищи офицеры, – официальным тоном обратился к нам майор, – генерал Удальцов свернул с трассы и через несколько минут будет здесь. Офицер с повязкой, заслышав шум подъезжающего автомобиля, выглянул в окно. – Генерал прибыл! – встревоженно доложил он. – Опять, суки, прозевали! – неизвестно кого обругал майор. Отработанным движением он поправил фуражку на голове, одернул полы кителя и выскочил на крыльцо – докладывать начальнику областного УВД о готовности «спецобъекта № 14» к совещанию. Генерал Удальцов был в гражданской одежде. Офицеров областного УВД он поприветствовал кивком головы, а с нами решил поздороваться за руку. Первым удостоился рукопожатия Большаков, за ним Малышев. Клементьев, хоть и был лично знаком с Удальцовым, представился ему по полной форме. Я же при докладе от волнения все перепутал. – Начальник городского уголовного розыска капитан Лаптев, – представился я. Генерал по-дружески улыбнулся. – Большаков, – обернулся он к Леониду Васильевичу, – у тебя целых два начальника уголовного розыска, а ты какой-то «клубок» во «Встрече» раскрыть не можешь! – Виноват, товарищ генерал, – стал оправдываться я. – Ничего-ничего! – похлопал меня по плечу Удальцов. – Будешь хорошо работать, лет через пять займешь место Малышева, а там и Шмыголя подсидишь. Все присутствующие в зале засмеялись над генеральской шуткой. Один солдатик-дневальный остался невозмутимым. Ему смеяться было не положено. В «чайном» зале генерал распорядился убрать со стола самовар и чайные принадлежности. – Мы здесь по делу собрались, а не чаи гонять, – разъяснил он. Рассадив каждого на свое место, адъютант генерала плотно закрыл двери в зал. Секретное совещание началось. Первым с кратким обзором разворачивающихся событий выступил Большаков. За ним попросил слова Шмыголь, но генерал не стал его заслушивать. – Давайте не будем лить из пустого в порожнее! – сказал он. – Мы собрались здесь для принятия важных решений, а не для обмена информацией – кто что успел за сутки сделать. Кстати, установили, откуда поступали звонки на пульт «02»? – Все четыре звонка были сделаны из телефонов-автоматов в разных частях города, – доложил Большаков. – Отменная координация поступления звонков, – заметил Комаров. Ему в присутствии генерала разрешалось высказывать свое мнение. – Воззвания «Белой стрелы» и первое письмо от похитителей? – продолжил опрос Удальцов. – Все три письма от «Белой стрелы» и письмо от похитителей отпечатаны на разных пишущих машинках, – ответил начальник городского УВД. – Как здоровье Лучика? – Информация об ухудшении его состояния к нам не поступала. – Приступим к делу! Генерал строго осмотрел всех собравшихся и начал: – Мной принято решение нанести по уголовному миру областного центра опережающий удар. Мы должны поставить бандитов на место, показать им, кто в городе хозяин. Завтра я предлагаю провести массовые обыски. Массовые! Не один, не два, а несколько десятков. Мы должны вывернуть наизнанку все воровские притоны и места сборищ преступного элемента. Обыски должны быть подготовлены в обстановке абсолютной секретности. Никто, кроме присутствующих в этом зале, об их проведении знать не должен, иначе информация просочится, и мы ударим по пустому месту. Все обыски надо провести одномоментно, с привлечением всех сил городской и районной милиции. Уголовный розыск областного УВД мы оставим в резерве… Товарищ Большаков, у вас есть возражения? – Никак нет, товарищ генерал, – поднялся с места Леонид Васильевич. – Я просто хотел напомнить один момент. Похитители прямо заявили, что как только мы начнем искать Задорожного, так они тут же убьют его. – Задорожным придется пожертвовать, – уверенно ответил Удальцов. – Да и кто он такой, чтобы мы беспокоились за его жизнь? Задорожный – начинающий бандит. Его смерть не нанесет ущерба нашему обществу. – Леонид Васильевич, – подал голос Комаров, – именно Задорожный начал войну за передел собственности. Противопоставляя себя Лучику, он должен был осознавать, на что идет. – Я не об этом, – стал оправдываться Большаков. – Я хочу сказать, что нам придется как-то объяснять и жене Задорожного, и прокурорам, почему мы не вняли предупреждениям похитителей. – А что, трудно залегендировать предстоящие обыски под операцию по его спасению? Пока начальник штаба УВД и Большаков обменивались мнениями, генерал высмотрел, что я сижу со скучным видом и размышляю о чем-то своем. – Так, самозванец, как там твоя фамилия, Лаптев?