– Постойте минутку, – попросил Гурни, желая получить более ясное представление о мире, в котором обитали Спалтеры. – Расскажите подробнее о бизнесе Карла. – Могу рассказать только то, что знаю. Верхушка айсберга. За следующие полчаса Кэй успела описать не только бизнес Карла с его странноватой корпоративной структурой, но и его не менее странноватое семейство. Отец Карла, Джо Спалтер, унаследовал компанию по торговле недвижимостью от своего отца. В итоге «Спалтер Риэлти» владела здоровенным куском от общего массива сдаваемых в аренду помещений штата Нью-Йорк, включая половину многоквартирных домов в Лонг-Фоллсе, – и все это к тому времени как Джо, незадолго до смерти, передал компанию двум своим сыновьям, Карлу и Йоне. Карл пошел в Джо и унаследовал его честолюбие и жадность до денег. А вот Йона походил на мать, Мэри, ревностную поборницу безнадежных идей. Йона был мечтателем-утопистом, харизматическим спиритуалистом, приверженцем «нью эйдж». Как сформулировала Кэй: «Карл хотел владеть миром, а Йона – спасти его». По представлениям их отца, у Карла было все необходимое, чтобы «взобраться на вершину» – стать самым богатым человеком в Америке, а может, и в мире. Одна беда, Карл был столь же неуправляем, сколь и безжалостен. Он ни перед чем не остановился бы, лишь бы получить то, что хочет. В детстве он как-то поджег соседского пса: чтобы отвлечь внимание соседей, пока воровал видеоигру. И это был вовсе не одиночный приступ безумия. Такого рода случаи повторялись регулярно. Джо, сам ничуть не менее безжалостный, усматривал в этой черте своего отпрыска потенциальную проблему – не то чтобы его смущали поджог собаки или кража. Нет, его волновал недостаток осмотрительности, неумение должным образом рассчитать соотношение риска и прибыли. В конечном счете он решил объединить Карла и Йону в семейном бизнесе. Пусть Йона обуздывает Карла, напоминает ему об осторожности, которой и самому Джо так недостает. Чтобы воплотить в жизнь идею этого плодотворного союза столь разнонаправленных дарований, оба сына Джо подписали нерасторжимое соглашение, когда отец передавал им корпорацию. Все пункты и положения этого соглашения имели одну цель: сделать так, чтобы нельзя было принять ни одного решения, внедрить ни одно новшество, начать ни одного нового дела без совместного одобрения Карла и Йоны. Однако мечта Джо о слиянии противоположных наклонностей его сыновей в единую непобедимую силу так и не воплотилась в жизнь. Все, что из этого вышло, – лишь постоянные конфликты, застой в делах, упадок «Спалтер Риэлти» и нарастающая вражда между братьями. Карла это толкнуло в политику – как альтернативный путь к деньгам и власти, причем проник он туда через черный ход при помощи организованной преступности. Йону же это толкнуло в религию, побудило основать свое грандиозное учреждение, Церковь Киберпространства, при закулисной поддержке матери, которую Джо обеспечил с поразительной щедростью. Той самой матери, на чьих похоронах Карла смертельно ранили. Когда Кэй наконец завершила семейную сагу Спалтеров, Гурни первым нарушил молчание. – Выходит, эта кампания Карла против организованной преступности, речи про «мразь земли» и обещания очистить Нью-Йорк – не более, чем… Она договорила за него: – Вранье, притворство. Разве можно придумать лучшее прикрытие для политика, втайне закрутившего роман с мафией, чем образ самого ярого во всем штате борца с преступностью? Гурни кивнул, стараясь уместить в голове все подробности разветвленного, как мыльная опера, повествования. – Так, по вашим словам, Карл в конце концов рассорился с этим самым Ангелом? Поэтому его и убили? – Ангел всегда был самым опасным игроком в салуне. Карл далеко не первый и даже не десятый из деловых партнеров Ангела, кто заканчивает подобным образом. В некоторых кругах говорят, что Грек за столом переговоров выставляет только два предложения: «Делай, как я скажу. А не то снесу голову нафиг». Ручаюсь, наверняка в какой-то момент Карл отказался следовать указаниям Донни. Ну вот голову ему и снесли, верно? Гурни не ответил, размышляя, кто же она такая на самом деле, эта напрочь лишенная сентиментальности, суровая особа. – Кстати, – добавила она, – вам бы стоило еще взглянуть на фотографии Карла до этого происшествия. – Зачем? – Понять, какой он был. Карл был создан для политики. Продал душу дьяволу – с ангельской улыбочкой. – Почему вы не ушли от него, когда дело приняло дурной оборот? – Потому что я пустая и мелочная авантюристка, жадная до денег и власти. – В самом деле? Ответом ему стала ослепительная загадочная улыбка. – Еще вопросы? Гурни задумался. – Да. Что такое, черт возьми, Церковь Киберпространства? – Да очередная религия без Бога. Наберите это название в каком-нибудь поисковике – узнаете больше, чем хотите знать. Что-нибудь еще? – У Карла или Йоны есть дети? – Только не у Йоны. Слишком занят своей эзотерикой. У Карла есть дочь от первого брака. Слабоумная шлюха. Голос Кэй звучал ровно и бесстрастно, как будто она сказала, например, что девочка учится в колледже. Гурни даже сморгнул от такого несоответствия. – Не хотите рассказать подробнее? Сперва она вроде бы согласилась, но потом помотала головой. – Лучше судите сами. Я в этом вопросе необъективна. После еще нескольких вопросов и ответов, договорившись об очередном звонке, Хардвик с Гурни поднялись, собравшись уходить. Хардвик многозначительно посмотрел на синяк Кэй. – Уверены, что все в порядке? Я тут кое-кого знаю. Она бы могла за вами присмотреть, может, на время изолировать от соседей. – Говорю же вам, мы разобрались. – А вы не складываете все яйца в одну корзину, надеясь только на Кристалл? – Это очень крепкая и прочная корзина. Да и мое прозвище помогает. Я разве не говорила? В здешнем зоопарке меня очень уважают. – Что за прозвище? Кэй оскалила зубы в быстрой, леденящей улыбке. – Черная вдова. Глава 10 Слабоумная шлюха Покинув исправительную колонию «Бедфорд-Хиллс» и направившись к мосту Таппан Зи, Гурни поднял тему, которая уже давно жгла ему язык: – Сдается мне, ты знаешь об этом деле что-то важное, чего не сказал мне. Хардвик прибавил газу и с выражением отвращения на лице обогнул медленно плетущийся минивэн. – Видать, торопиться ему некуда, все равно, когда доедет. Был бы бульдозер – в лепешку бы ленивую тварь раскатал. Гурни ждал. Наконец Хардвик соизволил ответить на его вопрос. – Ты получил общее представление, старичок, – все ключевые моменты, основные персонажи. Какого хрена тебе еще? Гурни обдумал и саму фразу, и тон, каким она была произнесена. – Ты куда больше похож на себя, чем с утра. – И какого хрена ты имеешь в виду? – Сам отгадай. Помни, я еще вполне могу бросить всю эту затею – и брошу, если не буду уверен, что знаю про дело Спалтеров ровно столько же, сколько и ты. Не собираюсь играть роль вывески, чтобы заставить дамочку подписать договор с твоим юристом. Как там, она сказала, его звать? – Полегче, полегче. Не лезь на рожон. Лекс Бинчер. Ты с ним еще встретишься. – Вот видишь, Джек, в том-то и проблема. – Какая еще проблема? – Ты слишком рано делаешь выводы. – Какие выводы? – Что я с тобой заодно. Хардвик нахмурился, сосредоточенно глядя на пустую дорогу впереди. Нервное подергивание вернулось. – А разве нет? – Может, да, а может, нет. В том-то и дело. Я дам тебе знать. – Отлично. Хорошо. Между ними опустилось напряженное молчание, длившееся, пока они не переехали Гудзон и не помчались на запад по I-287. Гурни размышлял, с чего это он так взбеленился, и пришел к заключению, что дело не в Хардвике, а в том, что он сам покривил душой.