Он вручил ей фонарик и остался ждать снаружи; она скрылась в доме. Через две минуты Эсти уже закидывала сумки на пассажирское сиденье «Мини-Купера». – Где вы живете? – спросил он. – В Онеонте. – Одна? – Да. – Поосторожнее. – Конечно. И вы. Она села в машину, дала задний ход, вывернула на проселок и скрылась. Гурни выключил фонарик и замер во тьме, прислушиваясь. Ни звука, ни ветерка, ни намека на движение. Он простоял так с минуту, ожидая хоть что-то увидеть или услышать. Но все было неестественно тихо. С фонариком в одной руке и снятым с предохранителя пистолетом в другой он обернулся, описал полный круг, осматриваясь, но не увидел ничего подозрительного, ничего странного. Направив луч фонарика на стенку дома, он поводил им вверх-вниз, пока не нашел место, где из окна второго этажа торчали обрывки проводов. Примерно в десяти футах под другим окном выходил еще один провод. Переведя луч фонарика с дома на дорогу, Гурни нашарил им электрический столб, с которого, как следовало ожидать, свисали до самой земли два оборванных провода. Гурни подошел ближе к дому, встал под обрывками проводов. На вагонке за каждым из выходов темнело по маленькой черной дырочке. Со своего места Гурни не мог оценить диаметр отверстий, но был уверен, что пуля никак не меньше тридцатого и не больше тридцать пятого калибра. Если это тот же самый стрелок, что ранил Карла на кладбище «Ивовый покой», он, похоже, легко менял оружие: выбирал его в зависимости от поставленной цели. Практичный мужик. Или баба. На ум снова пришел вопрос Эсти: «Зачем выводить из строя домашнюю линию, когда у всех сейчас есть мобильники?» С практической точки зрения обрыв проводов и средств связи должен быть преамбулой к нападению. Но никакого нападения не последовало. Так в чем же смысл? Предупреждение? Как гвозди в голове Гаса? Силы праведные! Возможно ль? Электричество и телефон. Электричество означает свет – то есть возможность видеть. А телефон? Зачем нужен телефон – особенно стационарный? Чтобы говорить и слушать. Ни электричества, ни телефона. Не видеть, не слышать, не говорить. «Не видеть зла, не слышать зла, не говорить о зле». Или он просто идет на поводу у разыгравшегося воображения, слишком увлечен собственной же идеей «послания»? Гурни прекрасно знал, что чрезмерное увлечение собственными гипотезами до добра не доводит. И все же – если это не послание, то что, черт возьми? Выключив фонарик, он снова замер во тьме, сжимая пистолет, весь обратившись в зрение и слух. От кромешной тишины вокруг бросало в дрожь. Гурни сказал себе, что виной всему – ночное похолодание и сырость. Но уютнее от этого не становилось. Пора выбираться отсюда. На полпути в Уолнат-Кроссинг он остановился у круглосуточного магазинчика купить стакан кофе. Сидя на парковке, прихлебывая кофе и перебирая в голове все, что случилось у Хардвика, и размышляя о том, что он мог бы или должен был сделать, он вдруг подумал, что надо бы позвонить Кайлу. Он собирался оставить сообщение и удивился, услышав голос в трубке. – Привет, пап, что стряслось? – Да уйма всего. – Правда? Но ведь тебе ж, черт возьми, это нравится, да? – Думаешь? – Знаю. Когда ты не перегружен работой, то изнываешь, оттого что тебе нечем заняться. Гурни улыбнулся. – Надеюсь, я не слишком поздно? – Поздно? Да сейчас без пятнадцати десять. Это ж Нью-Йорк. Большинство моих друзей сейчас где-нибудь развлекается. – Но не ты? – Мы решили сегодня посидеть дома. – Мы? – Долгая история. Так что случилось? – Вопрос к тебе как к человеку с опытом работы на Уолл-стрит. Даже не знаю, как сформулировать, я-то всю жизнь с убийствами вожусь, а не с бизнесом. Меня интересует вот что: скажем, если какое-то предприятие ищет источник финансирования – допустим, для расширения, – то слухи об этом пойдут или нет? – Зависит. – От чего? – От размеров суммы, о которой идет речь. И от того, какого рода финансирование. И кто в этом участвует. В счет идет масса разных факторов. Чтобы запустить в движение фабрику слухов, необходимо крупное дело. На Уолл-стрит о мелочах болтать не станут. А о каком предприятии мы говорим? – Нечто под названием Церковь Киберпространства – детище одного типа по имени Йона Спалтер. – Да вроде о чем-то таком я слышал. – И что именно? – Киберцерковь… – Киберцерковь? – Да на бирже сплошь свой жаргон – кругом сокращения, как будто все слишком спешат, чтобы произносить слова целиком. – Церковь Киберпространства числится на фондовой бирже? – Не думаю. Просто там все слова сокращают. А что тебя интересует? – Все, что о ней говорят и чего я не найду в «Гугле». – Без проблем. Работаешь над новым делом? – Апелляция по делу об убийстве. Пытаюсь нарыть факты, которые упустило первоначальное расследование. – Здорово. И как продвигается дело? – Интересно. – Зная твою манеру говорить о работе, я бы сказал, это значит, что в тебя стреляли и чудом не убили. – Ну… типа того. – Чтооо? Я в точку попал? С тобой все в порядке? Тебя и правда пытались застрелить? – Стреляли по дому, в котором я находился. – Бог ты мой! И все из-за дела, которым ты занимаешься? – Думаю, да. – Как ты можешь оставаться таким спокойным? Стреляй кто по дому, где я нахожусь, я бы на стенку лез. – Ну, целься он в меня лично, я бы тоже сильнее переживал. – Ух ты. Будь ты героем комиксов, тебя звали бы Доктор Спокойствие. Гурни улыбнулся, не зная, что ответить. Не так уж и часто они с Кайлом разговаривали, хотя после дела Доброго Пастыря больше, чем прежде. – Может, заглянешь как-нибудь на днях? – Конечно. Отчего бы нет. Здорово. – Ты все ездишь на мотоцикле? – А то. И в том шлеме, что ты мне дал. Твоем старом. Ношу вместо своего.