Она черкает что-то в кожаном блокноте, а потом, задумчиво нахмурясь, захлопывает его. – Наверно, в этом есть смысл. Уехать от всего подальше. – I-80. Даже звучит как-то зловеще, – говорит Кайла. Я склоняю голову набок. – Ну, потому что это не шоссе, а смертельная ловушка, раскрашенная веселенькими желтыми линиями. – И совсем не ловушка. – Брекен постукивает большими пальцами по рулю. – Конечно, от снега мы не убежим, но посмотрите по сторонам. Тут настоящая метель! Нужно выбраться отсюда, или мы так и будем месить снег до конца пути. Харпер улыбается мне: – Не переживай. Пока я рядом, ничего плохого с тобой не случится. – Ты остановишь снегопад в горах? – спрашивает Кайла. – Ничего себе у тебя способности. – В горах не будет снегопада, – говорит Джош. Я трясу головой: – В горах всегда идет снег. – Даже если и пойдет, то I-80 сразу расчистят, верно? – говорит Джош. – По этой трассе постоянно ездят фуры. – И тут они тоже ездят. – Я большим пальцем показываю на магистраль, по которой плетутся грузовики. – Но что-то снегоуборочных машин я не вижу. – Это из-за ошибочного прогноза, – говорит Брекен. – Обычный косяк метеорологов. Они сказали, что в горах будет хуже, поэтому всю технику отправили туда. А эту дорогу, наверно, вообще закроют, хотя думали, что тут все будет в порядке. Попомните мои слова. – Значит, на I-80 будет не протолкнуться от снегоуборочных машин, – говорит Джош. – Засыплют все солью гуще, чем снегом. – Ну не знаю, – возражаю я. – Я ездила по I-80. Моя тетя одно время жила в Филадельфии, и про эту трассу вечно говорили, что она полный отстой. То пробки, то аварии, то перекрывают полосы. Всегда что-то не слава богу, и это – в хорошую погоду! – А плохой погоды и не будет, – говорит Брекен. – Просто успокойся и доверься нам. Или подожди, когда мы туда доберемся, и тогда я скажу тебе: «А вот я же говорил». – Нет, не скажешь, – возражает Джош и хлопает меня по колену. Наверно, ему кажется, будто это дружелюбный жест. – Я правда считаю, что лучше нам поехать по I-80. Там безопаснее. – Ну давайте, – со вздохом говорит Кайла. – Какая разница. Все лучше, чем бесконечно спорить. Харпер опять что-то строчит на переднем сиденье. Она бормочет, соглашаясь. – А я говорю, что это ужас, – произношу я. – По восьмидесятой и в хорошую погоду еле едешь. – О господи, да ты не лучше моей мамы, – говорит Брекен, а потом обращается к Харпер: – А что, в Помоне девчонки тоже такие? – Женщины, а не девчонки, – говорит Харпер. – Впрочем, уверена, что и твои одногруппницы тебя уже поправляли. – А где ты учишься? – спрашивает Джош. – Хожу на курсы в медицинский при Беркли, – натянуто отвечает Брекен, глядя на Джоша в зеркало заднего вида. – А сам где? Мой мозг искрит, как закоротивший электропровод. В горле застыл истерический смех. Они даже не знают друг друга. – Карнеги Меллон, – отвечает Джош. – Психология, так? – Харпер, повернувшись, подмигивает Джошу. – Значит, у нас есть доктор, психолог, будущая звезда международного бизнеса – это я про себя, – художница Мира и… А ты на кого учишься, Кайла? – Ни на кого, – отмахивается она. – Я тут так… навещаю кое-кого. Я наконец не выдерживаю и заливаюсь смехом. Пытаясь остановиться, трясу головой. – Что смешного? – спрашивает Харпер. Джош с Кайлой тоже переводят на меня взгляд. Я чувствую, как краснеют щеки. С чего я вообще решила, что они знакомы? Это же даже нелогично. Я машу рукой. – Ладно, это очень тупо, но я думала, что вы все друзья. – Как мило, – говорит Брекен. Может, это и не самый вежливый ответ, но его идеально белозубая улыбка в зеркале лучится дружелюбием. Джош ничего не отвечает. Кайла, однако, пожимает плечами: – Может, мы были знакомы в прошлой жизни или типа того. – А что, звучит неплохо, – добавляет Харпер. Она оборачивается и одаряет меня улыбкой. – Может, это судьба нас свела. – Может, судьбы вообще не существует, – говорит Джош. – Ого, – удивляется Харпер. – Ну ты и пессимист. Джош поднимает руку и выдавливает из себя смешок. – Простите, день выдался так себе. – День просто ужасный! – Мне становится его немного жаль. – А ведь ты еще и на костылях. – Я сидел рядом с той плачущей женщиной в самолете. И колено болело до ужаса. И стюардесса не разрешила мне достать обезболивающее из сумки над головой. Кайла смотрит на него с интересом. – Я слышала! Она явно разозлилась. И что, ты достал их в итоге? – Только после посадки. – Не понимаю, как ты всех нас нашла, Харпер, – говорю я. – Ага, – соглашается Кайла. – Ты всегда подбираешь незнакомцев в аэропортах? – Ну, не знаю, так получилось. Мы с Брекеном стояли рядом в очереди за машиной. С вами двумя мы познакомились на эскалаторе, а с Мирой мы подружились в самолете, правда, Мира? Она глядит на меня с такой искренностью. Словно я какая-то бедная сиротка, которую она не могла не подобрать. Я отвечаю вымученной улыбкой. – А то. – Вот видите! – Харпер смеется. – Это все совпадения. Пятеро незнакомцев встречаются на Рождество. Думаю, это может стать началом дружбы длиною в жизнь. – Ага, – без энтузиазма отвечает Джош. – А кто-нибудь из нас видел указатель на I-80? – Ах, ну да, – ворчу я. – Забыла, что два блестящих метеоролога решили, что нам надо направиться в горы в разгар метели. – Эй! – обиженно говорит Джош, но потом сразу смеется. – Ладно, ладно, я понял. Я поворачиваюсь и, не зная, флиртую я или злюсь, парирую: – Да? И что же, позволь спросить, ты понял? – Ну, для начала, у тебя… горячий нрав. Я этого поначалу не заметил. – А я заметила! – говорит Харпер и подмигивает мне. – Я много чего заметила. – Ну, у меня тоже есть нрав, – говорит Брекен. – Вот увидите. – Что ты делаешь? – Сворачиваю на I-80. Все это какой-то цирк с конями. Мне надоело.