– Ищу, ищу… – отвечает он. – Может, телефон вылетел у тебя из кармана во время аварии? Он прав. Я проверяю под сиденьем, потом на приборной панели – везде, везде. Закрыв глаза, пытаюсь представить, где в последний раз его видела. Когда Джош протянул его мне? Нет. Когда мы съехали с шоссе. Я попыталась проверить карту, но не смогла поймать сеть. Может, я положила его на сиденье рядом с Кайлой? Или, не дай бог, оставила на заправке? – Кто-нибудь помнит, чтобы я держала в руках телефон после заправки? – Не уверен, но вроде ты шла с ним к машине, – говорит Брекен. – Проверь пакет с водой и чипсами. Я проверяю. – И там нет. – Не нервничай, – говорит Джош. – Уверен, телефон где-то здесь. Давайте проверим сиденья. – Может, лучше позвоним на него? – предлагает Брекен. – Он в беззвучном режиме, – вздыхаю я. – Но экран все равно засветится, – говорит Харпер. – Скажи свой номер. Я диктую его. Харпер набирает. Конечно, ничего не происходит. Моя паника переходит все разумные границы. Мне нельзя терять телефон! Тем более здесь и сейчас, когда я окружена незнакомцами, а моя мама дома сходит с ума от тревоги. Я должна найти телефон. Все остальные тоже ищут: роются между сиденьями, проверяют отсеки машины. Ничего. Тем более машина арендованная, поэтому затеряться телефону особо негде. – Что-то здесь не так, – говорит Харпер. – Сначала мой кошелек, потом ее телефон? Это подозрительно. – И моя книга, – добавляет Джош. – Да, это ненормально, – соглашаюсь я. – Мы никуда не выходили. Как мы могли потерять все это? – Но смогли… – Кайла хмыкает. – Не смешно, – одергивает ее Джош. – Я тут подумал… что-то ты слишком тихо себя ведешь… – говорит Брекен. Кайла прищуривается. – А ты ведь тоже ничего не потерял, как и я, – замечает она. – Так что помолчал бы, богатей. – Прекратите оба, – говорит Харпер. – Она права, – соглашается Джош. – Может, нам поискать снаружи? Вдруг ты обронила телефон, когда бежала за Брекеном? – А ведь правда, – обрадованно говорю я. – Еще надо проверить под машиной и у дверей, – продолжает Джош. – Телефон мог выпасть из твоего кармана. Мы выходим под снег, становимся в кружок вокруг машины и обшариваем периметр сантиметр за сантиметром. Я прохожу по собственным следам ко входу. Безрезультатно. Брекен тоже проверяет свои следы, что довольно глупо, но, от отчаяния, я не возражаю. Я готова искать ключи от машины в холодильнике. Где-то же должен этот телефон находиться! – Ну что? – спрашивает Харпер, появляясь на холме. Брекен трясет головой. Я втягиваю воздух и издаю какой-то сдавленный стон. – Ох, господи, он правда пропал. Наверно, я оставила его на заправке. – Не говори так, – говорит Джош, опираясь на костыли. – Он точно где-то здесь. Давай еще раз посмотрим в машине. – Нам пора ехать, – возражает Брекен. – Дело, конечно, так себе, но это же просто телефон. Если хочешь кому-то позвонить, возьми мой. Харпер, наклоняясь ближе, трогает меня за руку. – Я знаю, что тебе страшно, но я обещаю о тебе позаботиться. Можешь брать мой телефон, когда захочешь. – Вау, у нас тут настоящая группа поддержки, – устало замечает Кайла. – Может, поедем уже? Я замерзла. – Я не могу просто взять и уехать. Я должна попытаться снова, – говорю я. – Должна найти телефон. Это моя единственная связь с настоящим миром – с моим миром. Там наступает Рождество, и мы с Зари миримся, и мама… Мне до смерти нужно вернуться домой, и тогда все это будет не зря. – Давайте немножко поищем, – говорит Джош. – Мы уже искали. Может, пора смириться с неизбежным? – говорит Брекен. Харпер одаривает его испепеляющим взглядом. Поняв намек, Брекен продолжает поиски, и мы вместе с ним. После того как мы осмотрели сиденье Кайлы, она прекращает всякие попытки мне помочь. Свернувшись клубочком посередине заднего сиденья, она молча наблюдает за нами. А мы бродим по холму по колено в снегу и открытые всем ветрам. В итоге остаемся только мы с Джошем. Несмотря на гипс, он умудряется неуклюже шарить под водительским сиденьем и повторяет тот же трюк со всеми сиденьями сзади. Дважды. Именно он уговаривает Брекена поискать в багажнике, среди сумок. Надо отдать должное Брекену: судя по звукам, он и правда перерыл наш багаж на совесть. Поочередно доставая чемоданы и сумки, он осматривает освободившееся место и лишь потом ставит кладь обратно. Вскоре все возможные варианты заканчиваются. Остальные возвращаются в теплую машину, и лишь мы с Джошем стоим, таращась друг на друга через открытую пассажирскую дверь. У него гаснет фонарик. Джош хмурится. – Прости. Батарея разрядилась. – Ничего, – отвечаю я. Внутри Харпер смотрит на часы. Мне становится тревожно. – Наверно, лучше уже поехать. – Да, – отвечает Джош. Но когда я прохожу мимо, он слегка касается моего рукава и втягивает воздух через зубы. Я поеживаюсь. То ли холод, то ли странное чувство, что меня охватило. Опасность? Любопытство? Еще что-то? Я слишком устала, чтобы разбираться в своих эмоциях. – Что такое? – Странно ведь, да? – Возвращаться в машину, потеряв телефон? – Нет. Странно, что мы все что-то потеряли. Он наклоняется ближе и, сверкая глазами, шепчет: – Жутковато. Я смотрю на Джоша, но он уже отвернулся и задумчиво глядит вдаль, видимо забыв, что его пальцы все еще сжимают мой рукав. Если бы я рисовала эту сцену, то там были бы серые очертания заснеженных холмов, белизна сугробов и отвернувшееся лицо Джоша. Но центром стали бы его пальцы: странная сила, с которой он удерживает меня за рукав. Джош трясет головой, словно передумав. – Уверен, что это совпадение. Но кошелек Харпер. Твой телефон. Моя книга. Мы что, все такие рассеянные, что потеряли свои вещи и не помним, где их оставили? Я раскрываю рот, но не знаю, что сказать. Пульс внезапно скачет галопом, напугавшись темных щупалец опасности, что тянутся из моего сознания. Джош снова качает головой. – Наверно, мне кажется. Забудь. Он наклоняется, чтобы залезть в машину. Резкий порыв ветра полощет мне волосы. Ветер стихает. Я откидываю волосы с лица, но пробежавший по коже холодок остается со мной. 8 апреля Мира, я-то думал, что ты ответишь мне. Я в это верил. Верил в тебя. Я надеялся, что мое письмо даст тебе время признаться себе в чувствах. Признать, как важны мы стали друг для друга. Но пускай, пускай ты мне не пишешь. Я все равно знаю правду. Я знаю, что скрывается в твоем сердце. Пришла моя очередь скромничать, солнышко. Мне тоже есть в чем признаться. Я нашел твою картину. Ту, самую новую. Увидел ее в интернете и сразу понял: она твоя. Мне не нужно было читать подпись. Я понимаю тени и печаль твоих работ, Мира. Стрелки башенных часов застыли на половине четвертого. Именно в это время мы с тобой встретились в той кофейне. А женщина, которую ты нарисовала в центре? В белом свитере и темных джинсах? На тебе тогда тоже были белый свитер и темные джинсы.