– Подержи, чтобы я его не выронил из кармана. Я приободряюсь: сейчас самое время позвонить домой. Я уже давно не звонила маме, и она наверняка сходит с ума. – Брекен, можно позвонить с твоего телефона домой? – Конечно. Только у меня садится батарея. И мне нужно будет зарядиться, когда вернемся в машину. – Да, обязательно. Спасибо. Разблокировав мобильный, он протягивает его мне. Я набираю мамин номер и останавливаюсь, не нажав последние две цифры. Конечно, оставлять маму в неведении нельзя, но, если я ей позвоню, что случится тогда? Мне рассказать ей о том, как мы поменяли маршрут? И про аварии? Про то, что магистраль перекрыта? Невидимый кулак сжимает мне сердце. Два года назад я бы позвонила не раздумывая, но сейчас… Когда мы виделись в последний раз, у нее все еще были расшатаны нервы. По телефону голос у нее спокойнее, но я-то знаю свою маму. Я не могу стоять тут полчаса и с чужого номера уговаривать ее не совершать глупостей. Нужно, чтобы она была спокойна. И еще я должна быть уверена, что смогу закончить звонок через пять минут. А значит, маме звонить нельзя. Вместо этого я звоню папе. Он не отвечает. Я перезваниваю. Снова нет ответа: наверно, из-за того, что я звоню с незнакомого номера. Наконец, с третьей попытки, я дозваниваюсь. Услышав его голос, я слабею от облегчения. Одного «алло» хватает, чтобы настоящий мир влился в нынешний кошмар, точно солнечный луч через раскрытое окно. – Папа, – резко выдыхаю я. – Мира… – Он явно встревожен. – Что происходит, детка? Я пытался дозвониться до тебя с тех пор, как узнал про отмену рейсов. Ты как? – Ну, относительно в порядке. – Давай рассказывай. Ты где? Я вздыхаю. Боже, какое облегчение. – Даже не знаю, с чего начать. Он коротко смеется. – Ну, например, с того, почему ты звонишь с чужого телефона. – До этого много всего случилось. Я рассказываю ему о том, как задержали мой рейс, как я согласилась поехать с ребятами, и про наше злосчастное решение свернуть на I-80. С папой мне не приходится врать о придуманной семье, потому что он не впадает в панику по любому поводу. Он выслушивает меня, периодически вставляя «ага». По паузам в его междометиях я понимаю, когда он не одобряет мои поступки. Я его не виню. Я сама от себя не в восторге. В какой-то момент я начинаю описывать аварию на мосту, а потом меня уже не остановить. Я беспорядочно перескакиваю с дорожной остановки на пугающего незнакомца в бейсболке, оттуда – к потерянному телефону, потом говорю про сонливость Кайлы. Про кражу бензина я не рассказываю: это уж слишком, даже для папиных ушей. – И где ты сейчас? – спрашивает он. – Не знаю. На какой-то проселочной дороге. Погода просто ужасная. Мы едем по сугробам. – Должен сказать, мне это все не нравится. – Мне тоже, – честно признаюсь я. – Может, остановитесь на какой-нибудь заправке или в гараже? Отдохнете, позвоните в полицию. Они отвезут вас в участок, и вы хоть побудете в тепле и безопасности, пока не расчистят дороги. – Уверена, что полиция сейчас по горло занята авариями. И мы застряли в какой-то глуши. Даже домов вокруг никаких. – Что вы планируете делать дальше? – Попробуем поехать на запад и свернуть обратно на I-80, где открытый въезд. – И как тебе этот план? Как думаешь, ты в безопасности? Я глубоко вдыхаю пропахший соснами воздух и поджимаю замерзшие пальцы ног внутри ботинок. – Вроде да. Не знаю. – Давай поговорим. Они лихачат на дороге? – Нет, нет, совсем нет… – Я замолкаю, пытаясь понять, что чувствую. – Не знаю, просто мы друг друга не знаем. И они немного… – Странные? – спрашивает папа. – Да. Да, типа того. Чудные какие-то. – В смысле, опасно чудные или просто со странностями? – Наверное, просто. Разговаривая с папой, я слышу, как глупо звучат мои слова. – Если честно, я так устала, что едва держусь на ногах. Или я все же драматизирую. – Да, голос у тебя измученный. Не хочу менять тему… – Папин голос звучит сочувственно. – Но звонила ли ты маме? – Да, позвонила ненадолго… – Я прикусываю губу. – На самом деле я хотела с тобой поговорить про маму. Ты в курсе, что Дэниел от нее ушел? Он молчит. Видимо, не расслышал меня. – Они с мамой расстались. Ты знал? Снова пауза. Однако на сей раз я уверена, что он меня услышал. Значит, он был в курсе. Я не успеваю ничего спросить. Папа шумно выдыхает: – Мира, об этом мы можем поговорить потом. Сейчас нужно сосредоточиться на том, чтобы ты в целости и сохранности добралась домой. – Ты знал – и ничего мне не сказал? Сейчас же годовщина смерти Фиби, пап! Я нужна маме. – Я знаю, как плохо было твоей маме, когда умерла Фиби. Но сейчас ей лучше. С ней все в порядке. Мы оба беспокоимся о тебе. Я смеюсь, и мой смех звучит печально. – У меня все хорошо! А у нее – нет. Это я точно знаю. А вот чего я не знала, так это что после переезда к тебе я перестану получать новости от мамы. – Ты к нам несправедлива. У нас были причины тебе не рассказывать, и мы поговорим о них позже. Твоей маме надо, чтобы вы с ребятами благополучно разъехались по домам. Этим и займись, пожалуйста. «Вы с ребятами». Ага. Только вот мама думает, что эти ребята – взрослые семейные люди с детьми. Я морщусь. – Кстати, об этом… – Я замолкаю, топчась в снегу. – Ладно, это тебе точно не понравится. Мама знает, что я еду с Харпер, но она думает, что с нами еще и родители Харпер. И что мы все еще едем по I-78. Я ей слегка приврала. – Ты знаешь, что я не одобряю ложь. Тем более собственной матери. – Да, да, конечно. Когда я доберусь домой, можете запереть меня в комнате, пока мне не исполнится сорок. Но, пап. Пожалуйста, позвони ей. Она не знает, что я потеряла телефон. Она точно беспокоится. Если я ей позвоню… – Она никогда не повесит трубку, – вздыхает папа. – Ага. А еще вызовет нам на подмогу национальную гвардию и канадскую конную полицию. – Сомневаюсь, что у нее есть там связи или что Канада придет вам на помощь, – говорит он со смешком. Его чувство юмора меня успокаивает. Я, как наяву вижу прищур его темных глаз и широкую улыбку. – И, кстати, я и сам переверну мир вверх дном, если понадобится. – Пап, пожалуйста, – тихо говорю я. – Просто попытайся сделать так, чтобы она не нервничала. – Слушай, я позвоню маме. Но ты не можешь бесконечно за нее переживать. Позаботься о себе. Сейчас важно, чтобы ты оказалась дома. Он вынуждает меня пообещать, что я позвоню ему со следующей заправки. Говорит, что записал номер и готов звонить в полицию, если я не буду сообщать ему новости каждые пару часов. – И еще кое-что, Мира. – Что такое? – Доверяй интуиции, хорошо? Если ты почувствуешь опасность – даже без видимого повода, – не сомневайся в себе. Просто выбирайся из машины на первой попавшейся заправке. Будь начеку и не мерзни. Может, и не сразу, но мы доставим тебя домой. Об этом не беспокойся. – Ладно. – И мама… С ней тоже все будет в порядке. Я удерживаюсь от желания поспорить с папой. Мы вешаем трубку. Папа не знает, насколько ужасно все было. Он не видел, как мы с Дэниелом неделю за неделей натыкались на маму на кухне посреди ночи. Она стояла там и чистила картошку безо всякой на то причины. Или часами подметала одно и то же место в прачечной. Маме было совсем плохо. Настолько плохо, что, наверное, мне лучше было не уезжать.