– Нормально. И правда, голос ее звучит совершенно обычно. Глаза опухли и пятна крови никуда не исчезли, но волосы и юбку она пригладила. Она снова выглядит шикарно, но теперь-то я знаю. Я думала, Харпер воплощает в себе все, чем я хотела бы обладать, но у этой монеты две стороны. На каждую секунду, когда она держалась молодцом, приходится другая, когда Харпер разваливается на части. Смитти тем временем встает и надевает шляпу и перчатки. Протянув Джойс, кажется, пятьдесят долларов, он чмокает ее в щеку. Со слезами на глазах она пытается всунуть купюру обратно ему в руку, но он отказывается и желает ей счастливого Рождества. Он задвигает за собой барный стул и затем останавливается, оглядываясь на мужчину в углу. Я слежу за его взглядом, чувствуя пробегающий по спине холодок. Мужчина так и не шелохнулся. Он не доставал телефон, не ходил в туалет – каким-то непостижимым образом он опрокинул два стакана, но я не видела, чтобы он вообще хоть как-то двигался. Смитти не улыбается ему так, как остальным. Он хмурится; между его темных бровей пролегла глубокая морщина. – Сэр, вам нужно уйти, – резко говорит Джойс. – Я скоро закрываюсь. Весь бар словно замирает. Я почти уверена, что мужик умер, так неподвижно он сидит. Я подхожу на пару шагов ближе, готовясь спросить, а не проверить ли нам его пульс. Но затем он шевелится: медленно тянет руку к барной стойке. В его жестах есть что-то знакомое. И в куртке, которую он только что надел. Он кладет на стойку несколько скомканных купюр. Мое сердце скукоживается в груди. Пальцы! У него искалеченные пальцы. И коричневая куртка. Я его знаю. Я резко втягиваю воздух, который внезапно пахнет больницей и смертью. Меня накрывает тьма. Полная, совершенная тьма. Руки подлетают к лицу; горло перекрывает паника. Я нахожу стул. Стол. Мы все еще в полной тьме. – Что происходит? – спрашивает Харпер. Ответ, однако, очевиден. В баре отключилось электричество. – Подождите минутку, – говорит Джойс. – Не двигайтесь. Я принесу фонарик. – У меня с собой телефон, – говорит Смитти, и через несколько секунд луч света пронзает темное помещение. Я слежу за ним взглядом. Луч выхватывает из темноты барные стулья. Ножки стола. Тяжелые рабочие ботинки незнакомца. Жидкие растрепанные волосы под желтой бейсболкой. Это он. Я не в силах вдохнуть. Не в силах сглотнуть. Нет, не может такого быть. Я ошиблась. – И мой тоже у меня, – говорит Джойс. Второй луч присоединяется к первому. Они движутся по бару, пересекаясь над столами и стульями. – Оставьте стаканы и тарелки как есть и забирайте свои куртки. – Мы уходим? Голос Брекена звучит изумленно. – Нет света, – отвечает Джойс. – Это все лед. Не скоро починят. Лучи снова перекрещиваются. Смитти направляет свой на дверь, спрашивая, видно ли нам наши вещи. Нам видно. Джойс обводит своим фонариком бар. Звенит стаканами. Шуршит чем-то за барной стойкой – может, кошельком? Затем ее луч делает широкий зигзаг, и я вижу промелькнувшую куртку цвета картона. Он движется. Подходит ко мне. Я хватаю ртом воздух, делаю шаг назад… опрокидываю стул и приземляюсь задом на пол. Мне в глаза ударяет яркий свет. Я поднимаю руку, чтобы заслонить лицо. – Прости, – говорит Смитти, отворачивая фонарик. – Ты в порядке? – Да, все хорошо. – Вот твоя куртка, – говорит Харпер и накидывает ее на меня, словно я маленький ребенок. Я с ней не спорю; я слишком занята тем, что прислушиваюсь к топоту этих тяжелых рабочих ботинок. Его здесь просто не может быть, это невозможно! Мужчина в желтой бейсболке выходит из бара, не произнеся ни слова и не обернувшись. Я изо всех сил пытаюсь понять, что же происходит. Нужно включить голову. Но я твердо уверена, что это он: тот самый мужчина, которого я уже видела дважды за поездку. После остановки странно было на него натолкнуться еще и в магазине. Но здесь? Это уже слишком. Это невозможно. И тем не менее… 15 ноября Мира, тебе повезло, что я во всем разобрался. Если бы я не следил так внимательно за всеми твоими аккаунтами – если бы не нашел имена твоих друзей и не обнаружил места, где ты прячешься. Ох… Скажу лишь, что тебе бы пришлось несладко. Я так злился, Мира. Думал, что ты отрицаешь нашу связь. Что притворяешься, будто нас не свела судьба. Что ты просто игнорируешь происходящее. Но я узнал правду. Мне пришел пухлый, тяжелый конверт с неоткрытыми письмами. Твоя подруга из галереи, наверно, перепутала адрес. Ты не живешь в том доме. И как я не догадался! Сколько ночей я следил за окнами, надеясь хоть мельком увидеть твое прекрасное лицо! Но скоро я все-таки его увижу, Мира. Я знаю, что ты едешь домой на каникулы. И я знаю, где тебя найти. Вот такой я приготовил тебе подарок. Жду не дождусь, когда увижу твое восхищенное удивление. До скорой встречи. Твой Двадцать один Оказавшись снаружи, я сразу же внимательно оглядываю парковку. По сравнению с непроглядной тьмой бара здесь довольно светло: это все из-за снега. Тот мужчина не мог далеко уйти, мы вышли из помещения буквально через минуту после него. Однако незнакомец в желтой бейсболке исчез. Растворился, как призрак. Джойс запирает дверь и надевает толстенные ярко-синие перчатки. Помощи она не предлагает, однако желает нам добраться до дома на праздники и удаляется к машине. Смитти задерживается подольше: он спрашивает, хватит ли нам бензина и сможем ли мы согреться. Рекомендует доехать до стоянки грузовиков, которая точно открыта. Однако до нее что-то около двадцати километров, и мы не уверены, что доедем. Наконец он достает из кармана ключи и поворачивается к машине. Джойс тем временем почти откопала свою собственную машину из сугроба. – Что ж, смотрите там, осторожнее, – говорит Смитти. – Хорошо, – отвечаю я. Мы прощаемся и потом наблюдаем, как они с Джойс отскребают с машин снег и уезжают прочь. – А куда ушел второй мужик? – спрашивает Кайла. – Ну, тот, странный. Я облегченно вздыхаю: значит, не я одна его видела. – Не знаю, но надо держаться от него подальше. Все смотрят на меня. Мне становится не по себе. – Я его уже видела… – Я вздыхаю. – На остановке. И потом на заправке. Мне это все не нравится. Брекен широко распахивает глаза: – Он видел, что случилось… – Нет, – успокаиваю я его, но потом останавливаюсь. А чего это он так переживает? Гораздо больше, чем стал бы человек, случайно кого-то сбивший на дороге. – Нет, не на той остановке. На первой, когда мы еще ехали по I-78. Там я впервые на него натолкнулась. – На I-78? – Харпер морщит нос. – Но это же в четырех часах пути. Что он там делал? – Он бы сюда не доехал, – говорит Брекен. Джош хмурится. – Это какое-то… ну… не очень правдоподобное совпадение. – Ну, называйте как хотите. А я его видела. На остановке, рядом с торговыми автоматами. Помню шрамы у него на руке и желтую бейсболку. Брекен фыркает: – Ты… – Подождите… – Джош поднимает руку. – Нет, знаете, а я его вроде тоже помню. Видел его снаружи магазина. Желтая бейсболка, да? – Именно! – Ну ладно, и что дальше? Он уже ушел, ну и хрен с ним, – говорит Кайла. Харпер складывает руки на груди. – А мне не нравится, что какой-то посторонний мужик тут рыскает. Брекен всплескивает руками: – Да не рыскает он!