– Да?! Это… это как вообще? – Точнее верят, что ты существуешь, но… как бы это выразиться… просто как правитель. Обыкновенный. Ричард подумал и решил, что, возможно, это и неплохо. – А вот Легионы Смерти – это так, досужая выдумка. И химеры. И врата. Прорывы. Демоны. Времена ныне настали очень уж просвещённые. Кто поверит в демонов? Тот, кто сталкивался с ними. Ричарду опять не к месту вспомнилась одна весьма конкретная демоница, которая, как он надеялся, спала. И… и воображение тотчас нарисовало её, спящую, в этой вот короткой маечке, которая пусть и не из шелка, и кружев лишена, но… но уши опять загорелись. – Поэтому, думаю, и откликнутся на твое предложение охотно. В конце концов, может, оно и к лучшему. Нам давно пора было повернуться лицом к миру. – А мы чем повернуты были? – Сам придумай, – огрызнулся Ксандр. – А что до паладинов, то я серьезно. Напиши им. – И что мне им написать? – Ну… понятия не имею. В невесты, конечно, магистра не пригласишь, – Ксандр хмыкнул, явно представив что-то свое, наверняка, непристойное. – Но говорят, что, в отличие от предыдущего, человек он здравый и не особо фанатичный. Это… успокаивало. Хотя не особо. – Пригласи его. – Вот так просто? – Можешь, сложно, но… повод есть. Пусть явится. У тебя вон люди съедутся. Принцессы. С ними компаньонки, подруги, служанки. Сопровождение опять же. Ричарду подурнело. – Так что одним человеком больше, одним меньше… а людям понравится. В этом Ричард очень сомневался. Ему-то казалось, что смерть жениха в преддверии свадьбы – не то, что может понравиться невесте. Хотя… – Напишу, – пообещал он. – Завтра. ____________________________________________ * На основе реального объявления из «Брачной газеты» Глава 16 Где повествуется о теплой встрече родственной, тайнах и заговорах коварных «Молва глаголит, что стать чернокнижником способен каждый, ежели лишь отринет он благословение светлых богов и душу свою отдаст тьме. Истина же в том, что постижение любых наук магических, будь то светлых или темных, требует дара. А потому человеку, его лишенному, не способны повредить ни погосты, ни черные коты, ни иные, самые верные, тьмы приметы. И путь к ней вовсе не так прост, но, к сожалению, не так и сложен, ибо решение, ступить ли на него, лежит на самом человеке» «Размышления о сути силы и её применении» за авторством Тадеуша Липника, философа и мага, писанные в год 1734 от великого исхода. Братец определенно стал старше. Прибавил в росте и плечах, но вот взгляд остался прежним – лихим, слегка придурковатым. Мудрославу он встретил, сгреб, сдавил в объятьях и за щеку ущипнул, отчего появилось стойкое желание отвесить братцу пинка. Потом. Позже. Сейчас-то все смотрят, стоит боярство, шубами друг перед другом хвастается, у кого мех гуще, у кого шелк глаже, у кого каменьев больше. Рядятся, кивают важно, мол, так оно и должно быть. Прав государь. – А ты отощала, – сказал братец громко, и свита его ближняя, что стала в углу палат парадных подхватило сказанное слово, склоняя его на все лады. Пустобрехи. – Ничего, откормим. Хотя… может, этот самый, он девок тощих любит, на западную манеру, – государь сделал вид, что задумался. Но думать ему, как всегда, надоело и он махнул рукой. – Иди, отдыхай, сестрица. После поговорим. Поговорим. Всенепременно. Мудрослава ощутила, как закипает внутри ярость. Да как он, пусть и законный наследник, государь даже, смеет обращаться с нею, будто с одной из своих подружек?! – Спокойно, государыня, – произнес Древояр мягко. – Улыбайтесь. Помните? Помнила. Еще бы забыть. Улыбаться. Отвернуться. И с видом, будто бы ничего-то не слышала, не видела, вовсе не заметила, удалиться в собственные покои. И там-то, в знакомых до боли стенах, нельзя дать выход ни слезам, ни гневу. Девки суетятся, помогают разоблачиться, скинуть надоевшее дорожное платье. И свербит мыслишка, свербит, что ныне же пойдут гулять по двору слухи, что совсем она бедна, что у иных половых девок наряды краше, нежели у царевой сестры. Плевать. Братец объявился к вечеру. Весел. Нетрезв. Слишком уж весел и до того нетрезв, что с трудом на ногах удерживался. От него пахло вином и дымным зельем. – Славка! – возопил он, сгребши в объятья. – Как я радый, что ты вернулась! Икнул. – Сядь, – велела Мудрослава и подтолкнула легко. – На от, выпей. Перечить, к счастью, не стал. А она взмахом руки отослала девок, что целый день вились, надоедливые, и сказала: – Как же ты дошел-то до жизни такой, Ярушка? – Сам не знаю, – братец вдруг сник как-то и разом, икнул, а после его совершенно не по-царски вывернуло, благо, Мудрослава была и вправду женщиной разумной и бадейку поднесла, поставила. – Что ты мне… налила, – Яр икнул и вытер рот ладонью. – Ничего особенного. Просто травы. – Отравить решила? – сказал будто в шутку, а взгляд вот серьезный, настороженный. – А надо? – Это ты мне скажи, надо ли. Вона, бояре спят и видят, как бы меня с отцова места скинуть да тебя посадить. Мол, и умна, и рассудительна, не то, что я. – Больше слушай. – А другие говорят, что опасно. Что надобно тебя… в монастырь сослать, к жрицам. Или еще куда. – В замуж? Братец кивнул. – Поэтому ты… выбрал? Такого, которого тут в жизни не приняли бы, да? Яр развел руками. – Лучше уж замуж, чем в монастырь. С этим Мудрослава спорить не стала, вздохнула лишь и чашу наполнила. – На от, полегчает. Когда ты столько пить начал-то? – Не знаю. Как-то вроде и не собираешься, а начнешь и… – Идет гульба.