Как и хотел Джейми, на следующий день я натянула на себя новое платье, накрасила губы красной помадой и даже сделала маникюр в тон. Девочкам это так понравилось, что они попросили меня накрасить ногти им тоже. – Как называется этот цвет, Бет? – спросила Эмили. Я поднесла к глазам флакончик с лаком, чтобы взглянуть на этикетку. – «Вишневый поцелуй». – Ненавижу вишню, – сказала Эмили. – Лучше бы назвать этот цвет «Клубничный поцелуй». – И я тоже, – поддакнула Оливия. – Вишни противные. – Но вишневый цвет вам, надеюсь, нравится? – сказала я. – Собственно говоря, никакого другого лака у меня все равно нет. – Цвет нравится, – кивнула Эмили, протягивая руку. – Я первая! Я первая! – завопила Оливия и попыталась оттолкнуть сестру. – Сделаем так, – предложила я. – Сначала я покрашу Эмили ногти на одной руке, потом тебе – тоже на одной. Как вам такой вариант? – Но ведь нам нужно накрасить обе руки! – возмутилась Оливия. Я изобразила удивление. – Разве? Ты уверена? – Конечно уверена, глупая. – Ну так уж и быть, накрашу вам ногти на обеих руках. Пока я красила ногти на левой руке Оливии, девочка озорно улыбнулась и заявила: – Какашечный коричневый – вот хороший цвет для лака. – И она захихикала, одновременно наблюдая за выражением моего лица. Я даже слегка растерялась, не зная, должна ли я ее одернуть, тем более что мне самой было смешно. – «Собачий экскрементальный терносливовый» гораздо лучше, – возразила Эмили, удивив меня знанием слова «экскременты» и названия ягоды[12]. – Ладно, – сказала я. – В следующий раз, когда пойду в магазин за лаком для ногтей, я обязательно спрошу, есть ли такие цвета в продаже. Но Оливия, что называется, разошлась. – Белые собачьи писи! – выкрикнула она. – Спроси и такой лак, хорошо? – Собачьи писи вовсе не белые, они желтые, – поправила Эмили. – Ну, хватит, – сказала я, добавив строгие нотки. – Я поняла. Кстати, если вы так любите собак, вы могли бы помочь мне на собачьей выставке, которую моя фирма устраивает будущей весной. Глаза у обеих восторженно заблестели. – Правда, Бет? Можно? Честное-пречестное слово? А что мы будем делать? – Честное-пречестное, – улыбнулась я. – Что касается того, что вы будете делать… Я думаю, вы могли бы войти в жюри конкурса «Самый вилятельный хвост». Только чур без грубостей и всяких словечек. – Мы обещаем. Правда, Эмили? – Вот и отлично. Рада это слышать. А теперь давайте-ка побыстрее закончим красить вам ногти на обеих руках, ведь лак должен высохнуть. Я снова занялась ногтями Оливии, чувствуя, как мое настроение неуклонно улучшается. Только что я и девочки вместе посмеялись и пошутили, проведя несколько очень приятных минут. Похоже, Джейми был прав и исчезновение барьера между мной и его дочерьми было только вопросом времени. А может, мне с самого начала следовало быть чуть менее «взрослой», больше шутить и смеяться и не бояться говорить глупости. Но прежде чем я успела запланировать следующий косметический сеанс, совмещенный с дубовыми шуточками в стиле комедии положений, девочки уже умчались, чтобы играть в «Пирата в бочке»[13]. Лак, разумеется, не успел высохнуть и размазался, и Джейми пришлось срочно мчаться в универмаг за специальным средством для снятия лака, поскольку у меня его не оказалось. – Гарриет здорово разозлится, если увидит их в таком состоянии, – пробормотал он, прежде чем выскочить за дверь. Пока его не было, игра в «Пирата» переросла в ссору. Эмили заявила, что ей скучно. Оливия то и дело бегала к окну и спрашивала, когда приедет тетя Грейс. Мне это довольно быстро надоело, и я – как была, в своем гламурном платье, – вышла во двор, чтобы принести для нашей дровяной печки несколько поленьев. Сыпался мелкий дождь, а небо было похоже на мокрую серую фланель, низко нависшую над голыми верхушками серебристых тополей, росших сразу за оградой. «Гадкий серый» – так могла бы назвать этот цвет Оливия. «Мертвенный и печальный», – сказала бы я. Замешкавшись у дровяного сарая, я поймала себя на том, что не слышу никаких звуков. Не пели птицы, не перекликивались игроки на поле для гольфа. Идиллические солнечные выходные в гамаке давно превратились в туманные воспоминания. И внезапно я почувствовала острую ностальгию по своему прежнему жилищу – по своему саду и своей уютной квартирке. Хорошо ли о ней заботятся люди, которым я ее сдала? Они, конечно, обещали поддерживать ее в порядке, но обещать – не значит сделать. Срок аренды недавно истек, и я подумала, что мне придется съездить в Долстон и проверить, все ли в порядке, прежде чем выставлять квартиру на продажу. Да, скоро я все увижу сама. Глядя невидящими глазами на голые, тонкие ветки тополей, я представляла, как поднимаюсь на крыльцо, отпираю дверь и вхожу. Будет ли квартира по-прежнему казаться мне домом или я почувствую себя в ней чужой, как порой чувствовала себя здесь? Послышался шум мотора – Джейми сворачивал на подъездную дорожку, и я, покачав головой, обернулась и поспешила вернуться в дом. Джейми был уже в кухне. Завидев меня, он показал флакончик с жидкостью для снятия лака и большой пакет печенья с шоколадной крошкой. – Мир? – спросил он, протягивая мне пакет, видимо, в качестве умилостивительной жертвы. – Извини, что сорвался. Я пожала плечами. – Ничего, все в порядке. Я тоже не подумала как следует. Они еще слишком малы, чтобы красить ногти. Джейми слегка пожал мне плечо и шагнул к плите, чтобы поставить чайник. – Пожалуй, что так, – согласился он. И внезапно – несмотря на наше быстрое примирение и даже несмотря на то, что еще недавно мы с Оливией и Эмили хихикали вместе, как закадычные подружки, – я почувствовала себя так, словно в очередной раз потерпела неудачу. Очень обидную неудачу. Марк, Грейс и Рози прибыли ровно в полдень, как и обещали. Ничего удивительного в этом не было – ведь за рулем сидела Грейс! Если бы машину вела Рози, их приезда можно было бы ожидать с опозданием в один-два часа, поскольку все зависело бы от того, во сколько моя подруга изволит проснуться. Рози вообще постоянно опаздывала – опаздывала в самые разные места, так что оставалось только удивляться тому, что она занимает на работе такой важный пост, связанный к тому же с частыми разъездами. В телефонном разговоре Рози объявила, что собирается вернуться в Лондон во вторник, чтобы успеть встретить Рождество в Энфилде, с родителями. И тут же назвала меня предательницей, поскольку в этом году я не собиралась на праздник к Ричарду и Сильвии. Я действительно не могла оставить Джейми, поскольку это Рождество ему предстояло встречать с дочерьми. Так я и сказала Рози, добавив, что она сама бросила меня в прошлом году ради Джорджио, так что никакого морального права упрекать меня у нее нет и быть не может. Девочки выбежали во двор едва ли не в ту же секунду, когда машина с гостями свернула на подъездную дорожку. – Тетя Грейс! Тетя Грейс! – кричали они. – Идем скорее смотреть нашу елку! В этом году она еще больше, чем в прошлом, представляешь? – В самом деле? – улыбнулась Грейс, распахивая им объятия. – Это очень хорошая новость, потому что я привезла вам столько подарков, что под маленькую елку они, конечно, не поместятся. Рози выбралась из машины, зевая как сурок. Я обогнула девочек и крепко обняла подругу. – Здоро́во, – сказала Рози, широко улыбаясь. – И тебе привет. Привет, Марк. Он наклонился, чтобы поцеловать меня. – Рад тебя видеть, Бет. Рози снова зевнула. – Прошу прощения. Я окончательно проснулась, только когда мы подъезжали к Кембриджу. – Вчера вечером она поздно легла, – пояснил Марк. – Когда мы за ней заехали, она была еще не одета. – Но ведь скоро Рождество! – воинственно отозвалась Рози. – Некоторым людям нравится выходить в свет и приятно проводить время, а не пялиться в телефон. Я ухмыльнулась. Господи, как же мне было приятно снова услышать их шутливую перепалку! – Мне вас не хватало, – сказала я. – Как вы добрались? – Нормально. Правда, когда я проснулась, мне показалось, что в ваших краях произошло что-то вроде ядерной катастрофы. – Она имеет в виду все эти голые черные поля, – пояснил Марк. – Во всяком случае, я так думаю. – Это только потому, что их недавно вспахали, – сказала я. – Полтора месяца назад они выглядели намного лучше. – Почва в Фенленде[14] одна из самых плодородных в стране, – добавил Джейми несколько обиженным тоном: к нему никто не обращался, и он, вероятно, почувствовал себя обойденным. Откровенно говоря, заявление Рози показалось мне довольно точным. Бескрайние черные поля вокруг города, протянувшиеся во все стороны насколько хватало глаз, и в самом деле могли вогнать в депрессию кого угодно. Поначалу, когда я только переехала в Или, безлюдье и тишина действовали на меня угнетающе и почти пугали. В Лондоне, чтобы полюбоваться величественными далями, нужно было отправиться в Хэмпстед-хит или заплатить небольшое состояние, чтобы подняться на вершину «Осколка». Фенленд почти целиком состоял из величественных далей – поля вокруг Или тянулись до самого горизонта и были совершенно плоскими, а небо казалось высоким и бескрайним. Порой очень красивым, да, но слишком уж огромным. – Не слушай, что болтает моя сестра, – сказал Марк, делая шаг вперед, чтобы пожать Джейми руку. – Она бы просто пропала, если бы ей пришлось пить кофе без сахара. – Сейчас в Фенленде сажают главным образом картофель, а не сахарную свеклу, – объяснил Джейми, и они с Марком вошли в дом. Грейс двинулась следом. Девочки повисли на ней, как две обезьянки, наперебой засыпая вопросами и комплиментами. Длинная куртка Грейс была расстегнута, и я увидела, что она одета в джинсы. Конечно, это была очень дорогая, дизайнерская модель, но все же это были просто джинсы. Похоже, Джейми что-то напутал, когда втирал мне про то, что Грейс всегда одевается необычно и изысканно. Рози и я все еще стояли на дорожке, обнявшись, и провожали их взглядами. – Она, как я погляжу, пользуется популярностью, – заметила Рози.