– Если хлопушки и будут, то какие-нибудь супердорогие. Знаешь, бывают такие большие хлопушки, в которых вместо целлофановой рыбки, предсказывающей будущее, можно найти вполне функциональный штопор или разводной ключ со стразами. Я улыбнулась, вспомнив, как несколько лет назад мы все гадали с помощью такой рыбы, которая попалась Рози в рождественской хлопушке. Тогда мы все по очереди клали ее на ладонь, как предписывала инструкция, и у каждого из нас рыба поднимала вверх головку и хвост, что, согласно таблице, означало «страстная натура». Но когда настала очередь Ричарда, Марк нечаянно уронил рыбку в отцовский бокал с вином. «О боже. Не иначе это означает, что сексуальную страсть можно утопить в вине», – сказал Ричард, заставив нас всех рассмеяться. – Ничего, как-нибудь справишься, – сказала я Рози. – Быть может, прав был один мой дальний знакомый, который говорил, что Рождество – это всего лишь еще один день в году и относиться к нему надо попроще. Именно так и собираюсь поступить. – А разве он не прав, этот твой знакомый? – Рози вздохнула. – Даже Рождество – это всего лишь еще один день, когда папы нет с нами. Мои глаза мгновенно наполнились слезами. – Я знаю. Некоторое время мы сидели неподвижно, держась за руки, потом Рози достала из сумочки упаковку салфеток, протянула одну мне, и мы дружно высморкались. Этот трубный звук прозвучал почти синхронно, заставив нас рассмеяться. – Когда я разговаривала с Сильвией, она напомнила мне, как много мы с тобой смеялись в детстве. – Мы ржали до упаду по малейшему поводу! – подхватила Рози. – Лично я смеялась просто до колик, да и ты тоже… А главное, потом мы зачастую не могли припомнить, с чего мы так угорали. Я покачала головой: – Тогда для нас это не имело значения. – Я не смеялась так уже целую вечность, Бет. Может, нам нужно сходить в цирк или комедийный клуб? Но мы обе знали – никуда мы не пойдем. И понимание этого вызвало на наших лицах слабую одновременную улыбку. Я отпила немного капучино, слизнула пенку с верхней губы. Рози глотнула своего черного кофе с двойной порцией сахара. – Как прошла твоя вводная лекция в социальной службе? – осведомилась она. – Ты мне так ничего о ней и не рассказала. Я думала, ты мне позвонишь. – Да я просто закрутилась, – ответила я извиняющимся тоном. На самом деле я хотела позвонить Рози, но никак не могла избавиться от ощущения, что подруга не одобряет мою затею с усыновлением. В конце концов я решила не звонить. – На самом деле все прошло нормально, – сказала я. – Просто нам дали очень большой материал, который нужно было усвоить. Кроме того, это был такой материал… особый. Некоторые моменты вызывали довольно сильные эмоции. Впрочем, думаю, сам процесс усыновления – вещь довольно эмоциональная. – Я написала рекомендацию и уже отослала. Я стиснула ее пальцы. – Огромное тебе спасибо! – Да не за что. Надеюсь, она тебе чем-то поможет. – Почему нет? Рози пожала плечами. – Ну, я не знаю. Просто все, что касается детей, выше моего понимания. Да ты и сама знаешь. – Ты тоже знаешь… знаешь меня. Знаешь, что для меня это больной вопрос. – Да, я тебя знаю, но мне все равно трудно представить тебя в роли матери. Особенно в роли приемной матери. Я всегда считала тебя человеком здравомыслящим, и мне непонятно, зачем тебе это надо. – Но ты же видела меня с Оливией и Эмили. – Видела, но всего два или три раза. А кроме того… – Что? – Согласись, что ситуация была далека от идеальной. – Ты хочешь сказать, девочки меня ненавидели? Настал черед Рози пожать мне руку. – Нет, не ненавидели… Просто все время, пока ты была с ними, им хотелось, чтобы ты была их матерью. Тут Рози попала, что называется, не в бровь, а в глаз. – И ты написала об этом в своей рекомендации? – Не тупи. Разумеется нет. Я упирала на то, какая ты заботливая, предусмотрительная, любящая… В общем, все такое. Можешь мне поверить, я ни словом не обмолвилась ни о том, с каким азартом ты играешь в настольные игры, ни о твоей привычке съедать пасхальные яйца не раньше пятой недели после праздника, ни о других твоих чудачествах. Я невольно улыбнулась. Рози вспомнила случай, когда на Пасху она стащила половину моих пасхальных яиц и попыталась завернуть их в другую бумагу, чтобы я не уличила ее в краже. С ее стороны это было глупо – я бы сама отдала ей все яйца, если бы она попросила. – А как насчет моего краткого увлечения натуризмом? – спросила я. – О, об этом я написала очень подробно. Мы обменялись улыбками. – Вот спасибо. Кстати, кураторша от социальной службы собирается навестить меня завтра вечером. – Чтобы учинить тебе допрос с пристрастием? – Ну, не знаю… Я, во всяком случае, буду чувствовать себя как на дыбе. Ну, почти… Конечно, я старалась подготовиться, но это очень трудно, особенно если не знаешь, какие вопросы тебе будут задавать. Рози поставила кофейную чашку на блюдечко и отодвинула в сторону. – Ладно, пойдем полюбуемся рождественской иллюминацией. Мне сказали, что в этом году на Риджент-стрит главной темой будет тема ангелов. Так и оказалось. Вдоль всей Риджент-стрит от Пиккадилли-серкус до Оксфорд-стрит, где преобладали роскошные магазины и бутики, тянулись к небу крылатые светящиеся фигуры ангелов, чем-то похожих на прыгунов в воду, совершающих прыжок спиной вперед с винтом: их руки были воздеты вверх, крылья распахнуты, подолы одежд развевались подобно крыльям бабочки. – Ух ты! – вырвалось у меня, пока я, прищурившись, любовалась серебристо-голубым сиянием, исходившим от рождественских ангелов. – Смотри, световые эффекты запрограммированы так, чтобы казалось, будто крылья движутся, – сказала Рози. – Да, очень красиво, – согласилась я. – Они прямо как живые. Мы медленно шли вдоль улицы, любуясь гигантскими светящимися фигурами, и мне казалось, что исходящие от них лучи проникают в меня и наполняют душу восторгом и ощущением праздника, еще больше укрепляя оптимистический настрой, который зародился во мне под елкой на Трафальгарской площади. Я смотрела на ангелов и верила: в жизни возможно все. Самые смелые мои мечты сбудутся. Такая красота просто не может предвещать одинокие, унылые праздники. Ангелы не обманут. В наступающем году все мои надежды непременно исполнятся. – Я очень люблю любоваться рождественской иллюминацией с тобой, – негромко шепнула Рози, беря меня под руку. – В прошлом году мы не пошли, и мне потом этого весь год не хватало. Как будто я не получила чего-то очень важного, что давало мне силы. Я вспомнила прошлое Рождество и содрогнулась. – Мне тоже не хватало, – призналась я. – Давай больше никогда не будем пропускать рождественское световое шоу? Рози бросила на меня быстрый взгляд. – Договорились, – сказала она. – Но… Ты ведь понимаешь, что этот раз, возможно, последний и в будущем году все может измениться. Я имею в виду – если ты усыновишь ребенка, черта с два мы сможем вот так спокойно прогуливаться по центру Лондона. И уж, конечно, нам будет не до визита в известный тебе бар, где смешивают отличные мохито. – Наверное, нет, – согласилась я. – Наверное… И все же мне кажется, если с нами будет ребенок, волшебство только усилится, не так ли? В конце концов, дети любят Рождество. – Они любят его примерно первые пять минут. Потом им становится холодно или скучно, они могут проголодаться или описаться… да мало ли что еще! Так что если с нами будет ребенок, ты будешь пытаться развлечь его вместо того, чтобы слушать, как я рассказываю тебе о том, что я придумала для праздничного корпоратива в нашем офисе. Ты будешь вытирать ребенку его сопливый нос или вообще отправишься в обратном направлении, чтобы отыскать оброненную варежку или игрушку. Я знаю, что говорю, Бет! У меня есть друзья с детьми. Да черт побери, все мои друзья уже обзавелись детьми кроме тебя, а теперь и ты решила вступить в клуб. Ну и как это, по-твоему, называется? Я покачала головой. – Не могу понять, почему ты не любишь детей. Все, что ты о них говоришь, звучит очень… цинично. Рози передернула плечами и поправила леопардовый шарфик. – Ты меня не так поняла, – сказала она. – Я люблю детей. Просто их нужно правильно приготовить. – Не смешно. – Извини. И вообще, не слушай меня – я иногда несу полную чепуху. – Я и не слушаю. И не собираюсь слушать. – Вот и отлично. – Ее взгляд сделался серьезным, почти угрюмым. – Вот что я тебе скажу, Бет. Ты должна поступать так, как считаешь нужным. И даже если это означает, что тебе придется приложить огромные усилия, чтобы жизнь какого-нибудь несчастного малыша, которого ты усыновишь, переменилась к лучшему – да будет так! – Говорят, самые сложные цели – самые достойные, – сказала я, от души надеясь, что это правда. Рози вздохнула. – Может быть. В общем, ты меня не слушай. Пойдем лучше выпьем по мохито, пока есть такая возможность. А на будущий год… на будущий год мы просто возьмем все необходимое с собой. Ты можешь превратить багажное отделение детской коляски в миниатюрный коктейль-бар. – Сделай мне одолжение, – сказала я. – Если моя кураторша позвонит тебе по поводу твоей рекомендации и захочет уточнить какие-то подробности, пожалуйста, не упоминай об этом нашем плане, договорились?