В одном я была уверена: беременность Грейс сулила мне боль куда более сильную, чем все, что я испытывала до сего дня. – И пинетки, – с гордостью добавила Айрис. – Это было непросто, очень сложная вязка… Я даже боялась, что не успею и ребенок родится раньше, но я справилась. Пинетки и кофточка из мягкой розовой шерсти, поскольку это будет девочка. Еще одна девочка, представляешь? А ведь у нее уже есть две дочери. Наверное, на этот раз они с мужем ждали мальчика, но и девочка тоже очень хорошо. Не могу даже передать, какое облегчение я испытала при этих словах Айрис. Оно окатило меня теплой волной, тучи разошлись, и на сердце сразу стало легко. Айрис перепутала Грейс с ее сестрой, только и всего. – Вы говорите о Луизе, правда? – сказала я ей. – Это у Луизы будет ребенок? У сестры Грейс? Я собиралась добавить что-то вроде того, что Луиза, похоже, собралась рожать по ребенку на каждое Рождество, но Айрис неожиданно нахмурилась, с негодованием поджав тонкие сухие губы. – Разумеется, я говорю о Луизе, – сказала она. – О Луизе, которую я только что отправила принести мне мое вязанье. Прежде чем я нашлась что сказать, вернулась Грейс. В руках у нее был пластиковый пакет, из которого торчала пара вязальных спиц. Айрис взяла пакет в руки и, достав из него прелестную розовую кофточку, с торжеством протянула внучке. – Я связала это для твоей дочки, которая вот-вот родится. Я очень старалась, Лу. Надеюсь, кофточка ей понравится, ведь она связана с любовью. Черт. Я не смела взглянуть на Грейс. И не могла не глядеть. Ее лицо, впрочем, не выдавало никаких чувств, но то, как судорожно она сглотнула, как нервно принялась гладить связанную Айрис детскую кофточку, говорило яснее всяких слов. В конце концов, сохраняя полнейшее самообладание (чего ей это стоило?!), Грейс улыбнулась: – Спасибо, бабушка! У тебя получилась очень красивая кофточка. Айрис просияла и потрепала Грейс по руке. – Не за что, детка, не за что. Вскоре после этого она пожаловалась на усталость и попросила Грейс отвести ее в свою комнату, так что мы попрощались. Грейс помогла бабушке пересесть в кресло на колесах и вывезла ее в коридор, а мы с Каспером еще раз обошли стариков. Я улыбалась как заведенная, болтала всякую ерунду и поминутно кивала, соглашаясь с тем, что «песик действительно очень мил», но перед моими глазами по-прежнему стояли пальцы Грейс, которые ласкали и гладили мягкую шерсть. Если я когда-то и сомневалась в том, что ей хочется иметь ребенка, то теперь никаких сомнений у меня не оставалось. Как ни трудно это было представить, но в главном Грейс была очень похожа на меня. Я уже вышла из дома престарелых и устраивала Каспера на сиденье машины (ему полагался собственный ремень безопасности), когда из дверей показалась Грейс. Я думала – она просто попрощается со мной издалека и пойдет своей дорогой, но, к моему большому удивлению, Грейс направилась прямо ко мне. – Я слышала, ты подала документы на усыновление. Интересно, кто ей сказал? Наверное, Сильвия. – Да. – Надеюсь, у тебя все получится. – Я тоже надеюсь. – Значит, ты уже знаешь, что это очень трудно – получить разрешение? Одна из моих клиенток несколько лет назад усыновила маленькую девочку из приюта. Впоследствии выяснилось, что ребенок страдает фетальным алкогольным синдромом[19], который сильно повлиял на его развитие. Для Хелен и ее мужа это стало серьезным испытанием, но они все равно не отступили. Ей очень хотелось стать матерью. Не сразу я сумела переварить услышанное. Лишь через несколько мгновений кивнула: – Стремление к материнству – очень сильный стимул. Грейс согласно кивнула. – Да, – сказала она. – Да. Последовала короткая пауза, потом Грейс снова взглянула на меня: – Ты, вероятно, знаешь, что у нас с Марком возникли… определенные трудности с зачатием. – Нет, я ничего не знала. Просто я удивлялась, почему ты до сих пор не в положении. Она слегка пожала плечами. – Мы сдавали анализы, проходили разные исследования. Если судить по ним, у нас обоих все в порядке. Физически мы совершенно здоровы. – Тогда, наверное, со временем все образуется. – Наверное. Я вдруг задумалась о том, знала ли я когда-нибудь настоящую Грейс. Она всегда держалась со мной самоуверенно и снисходительно. Даже властно, словно младшей была не она, а я, и поэтому Грейс чувствовала себя обязанной делиться со мной мудростью, опытом и советами. И вот теперь она стояла передо мной страдающая и уязвимая, и я поняла, что Грейс ничем от меня не отличается. Ну, почти ничем. Каждый из нас умеет страдать, каждый из нас раним, просто одни умеют скрывать это лучше, чем другие. Грейс подбрасывала и ловила ключи от своей машины. – Так вот, Бет, насчет тебя… Я считаю, что это очень, очень обидно! Я нахмурилась. – Что именно? – Я имею в виду девочек. Если бы ты осталась с Джейми, у тебя были бы сейчас две отличные падчерицы, которые помогли бы тебе заполнить внутреннюю пустоту. Я почувствовала, как кровь прилила к щекам. Какая еще внутренняя пустота? О чем она вообще?! – Они очень расстроились, когда ты так внезапно исчезла, – продолжала Грейс как ни в чем не бывало. – Конечно, они ничего не говорили, но я-то видела, что они огорчены. Я очень хорошо знаю обеих, и не сомневаюсь, что твой разрыв с Джейми стал для них настоящей трагедией. Когда ты ушла, они словно потеряли свою мать во второй раз. Что-о-о? – Они вовсе не теряли свою мать. Гарриет, насколько я знаю, жива и здорова, и они регулярно видятся. Грейс покачала головой. – Быть может, именно поэтому у тебя с ними так ничего и не получилось, – сказала она. – Ты просто не понимаешь… Девочки могут видеть Гарриет, могут проводить много времени в ее доме, но… они продолжают нуждаться в ней и тогда, когда наступает очередь Джейми брать их к себе на выходные или праздники. Иногда без матери не обойтись. Только что я вся горела, а сейчас начала стремительно бледнеть. К горлу подступила тошнота, как бывало всегда, когда передо мной распахивалась бездна, наполненная воспоминаниями, которые я очень старалась похоронить. Неужели я и дальше буду бояться смотреть правде в глаза? Грейс протянула вперед руку, но в последний момент отдернула пальцы. – Извини, Бет, с моей стороны это было бестактно. Я была не права. Ты-то как раз понимаешь, и получше многих. – О, да. Было, было мгновение, когда мы обе – Грейс и я – могли коснуться друг друга, заглянуть друг другу в душу и посочувствовать, но оно прошло, и между нами снова легла пропасть. Даже говорить нам больше было не о чем. – Ладно, мне пора ехать. Удачи тебе с усыновлением. Надеюсь, у тебя все получится. – Спасибо. А я надеюсь, что… – Я не договорила, не зная, как закончить предложение. – Спасибо, Бет. Ну, пока. – Пока, Грейс. Она пошла к своей машине, но вдруг остановилась и обернулась, не сумев удержаться от прощального выпада: – А еще я надеюсь, что ты никогда не пожалеешь о том, что рассталась с Джейми. С ним ты могла бы получить все, о чем сейчас только мечтаешь. Глава 24 – Итак, в вашем случае мы имеем дело с последовательностью сравнительно коротких по времени эпизодов, когда вы пытались связать свою жизнь с тем или иным постоянным партнером. Я правильно поняла? – Да, пожалуй… Возможно, в моем голосе прозвучали оборонительные интонации, потому что Клер добавила: – Поймите, я ни в чем вас не обвиняю. Я просто констатирую факты. Я через силу улыбнулась. – Да, разумеется. – Чтобы все было предельно ясно, давайте уточним: у вас никогда не было отношений, которые длились бы больше года, не так ли? Да, это было так, но, произнесенные вслух, эти слова звучали поистине ужасно. Особенно если учесть мой возраст… «Вам тридцать семь лет, но у вас никогда не было близких отношений с мужчиной, которые длились бы больше одного года». – Да, – подтвердила я. – Все правильно. – Я не стала добавлять, что нарисованная Клер картина остается неполной. Но с другой стороны, не могла же я посвятить ее в то, что осталось за кадром. А за кадром осталось мое длившееся уже полжизни романтическое чувство к человеку, который и не думал отвечать мне взаимностью. И в каком свете это выставляет лично меня? – И ваши отношения с мистером Фолкнером, которые завершились… – Клер заглянула в свои записи. – которые завершились в прошлом январе, являются на данный момент самыми серьезными за всю вашу жизнь? Я снова кивнула.