Первомайск, улица Дзержинского Рита встречала друзей в коротком халатике, но Юрку он впечатлил не особо – в его воображении витал образ Светланы, вытесняя прочих прелестниц. «Молодец, Сосна! – благодушно подумала Сулима. – Хватит Светке одной гулять! А то уже и на Мишечку моего заглядываться стала…» – Проходите, гости дорогие! – заговорила она нараспев. – Юр, чего стоишь? – Да я тут… – Раздевайся, – улыбнулась Светлана, и Сосницкий мигом стянул куртку. – Рит, есть дело. – Шевелёва посерьезнела и вытащила из бокового кармана пальто сложенный вдвое альбомный лист. Она показала глазами на Юру, и Рита молча развернула одноклассника, подталкивая к кухне. – Давай, поухаживай за дамами! Чайник поставь, пошарь по холодильнику… – Да ладно, – снисходительно улыбнулся Юра, не противясь девичьему напору, – секретничайте… Фыркнув, Сулима увела подругу в комнату, где блистал и переливался новый аквариум – живность красовалась в подсвеченной воде. Гуппи и прочая радужная мелочь носились, будто рикошетируя, а пышный вуалехвост вился и полоскал, как распущенный красный бант, пуча глаза на ртутные шарики пузырей. – Классно… – затянула Света. – Даже вечером все видно, да? – При погашенной люстре красивей, – подтвердила Рита. – И телевизора не надо! Ты что-то там о деле говорила… – Да! В общем… – Шевелёва закусила губку. – Второй день за мной следит один человек. Сегодня мы от него спрятались, и… Он нам попозировал. Вот! – девушка развернула лист. – Это Маша нарисовала с наших слов, вроде фоторобота. А вот так он выругался, когда нас упустил… Это Юрка записал. – «Факинг» пишется через «ю», а не через «эй», – машинально заметила Рита. – Блин-малина… Наш человек не станет материться по-американски… – Так и я о чем! – горячо выдохнула Света. – Знаешь… – потянула Сулима задумчиво. – Такое создается впечатление, будто я уже видела этого типчика… А как он был одет? – По-рабочему. Фуфайка… Ушанка… Сапоги. Как сантехник или шофер… – Точно! – хлопнула в ладоши Рита. – Шофер! Я ж говорю, что видела… У папы на работе! Ну, в продснабе. Водила на развозе! Попа-ался… – Тогда мы сами его выследим! – развоевалась Света. – Ну уж, нет уж! – отрезала Сулима. – Надо звонить Марине. – Марине? – удивилась Шевелёва. – А зачем Марине? Разве она здесь? – Второй день уже. Видела ее и Славина… – А-а… – глубокомысленно завела Светлана. – Да нет! – отмахнулась Рита. – Славин глаз с той мелкой… как ее… с Наташки, не сводит. Как Юрка – с тебя. – Да ну, скажешь тоже! – зарделась близняшка. – Что есть, то есть! – пропела Сулима насмешливо. – Марина столько всего порассказала… Я ее почти простила уже, – она задумалась. – Блин-малина… До меня только сейчас дошло… А если этот типус… Да точно! Он хочет через тебя на Мишу выйти! Понимаешь? Мишечку просто так не сыщешь, но он оставляет следы – людей, которых спас! И вот этот шоферюга словит тебя и будет пытать. Притащит Машку, связанную, и заорет: «Или говори, кто тебя вылечил, или я твоей сестренке сиську отчикаю! Обе, если будешь выкобениваться!» Представляешь? У тебя на глазах режут сестричку! А она верещит, ревет, корчится… Ты это вынесешь? Побледнев, Светлана медленно закачала головой. – То-то и оно… – вздохнула Рита. – Плохо только… – Что еще плохо? – на лице Шевелёвой явно проступила тревога. – Да эта Маринкина спецгруппа… – поморщилась Сулима. – Они сворачиваются потихоньку. Начальство уже в Москву умотало… – Вот же ж… – огорчилась близняшка. – Да что ж это такое… – Ничего! – ослепительно улыбнулась Рита. – Есть у меня одна идейка. Задержатся как миленькие! – Девчонки! – донесся голос Сосницкого. – Чай стынет! – Идем! – громко отозвалась Сулима и сказала Свете приглушенно: – Завтра с Машкой приходи. И… Да, я еще Тимошу позову и Альку, а то обидятся! Воскресенье, 29 февраля. Позднее утро Первомайск, улица Революции Страхи оказались зряшными – длинный ключ подошел. Он гладко, жирно провернулся в скважине, и тяжелая дверь гаража дрогнула, приоткрываясь. – Заходим, быстро! – Рита пропустила девчонок внутрь, огляделась и вошла последней, задвинув грюкнувший засов. – Ой, темно… Да где же… – Возня во мраке закончилась щелчком. Под низким потолком вспыхнули лампы, освещая сырой пол, выложенный керамической плиткой, и дощатые стеллажи, забитые ломаными телевизорами, радиолами, осциллографами… Напротив полок чернела «буржуйка», кое-где меченная ржавыми потеками, а впереди светлел проем в крошечную мастерскую – зарешеченное окошко впускало солнечные лучи. Они отражались от верстака со старой пишмашинкой, от фотоувеличителя, от перекошенного, развалистого кресла… – Это и есть Мишина «тайная комната»? – шепотом спросила Тимоша. – Она самая, – улыбнулась Рита, чувствуя себя хозяйкой – по доверенности. – Ой, настоящий «Ундервуд»! – восхитилась Альбина. – Надо же… – Девчонки, девчонки! – воззвала Маша. – А давайте печку растопим? А то зябко как-то… – Давайте! – согласилась Сулима, оглядывая «тайную комнату». Светлана запихала в зев «буржуйки» скрученные газеты, уложила щепки, а Маша чиркнула спичкой. Огонек живо побежал по бумаге, черня ее белизну, пыхнул, охватывая трепещущими языками растопку. – Закрой, а то дыму напустишь… Дверца с визгом вошла в чугунные пазы. Пламя затрещало, загудело, требуя продолжения банкета. Света подбросила дошечек, уложила пару поленьев и сыпанула полсовка угля. – Нашла! – воскликнула Рита. – Что, что? – подскочила Маша. – Где? Сулима уложила набок тяжелый табурет с толстыми точеными ножками и открутила одну из них. – Ой, тайни-ик… Высверленная в ножке полость хранила тоненькую стопку листов писчей бумаги, свернутых в трубочку. – Куда? – Сулима шлепнула Альбину по руке. – Пальцами нельзя! Отпечатки останутся. Перчатки где? – Ой, сейчас… Волны тепла потихоньку выдавливали знобкую сырость из гаража, унося в трубу, и Рита скинула пальто, найдя ему место на вешалке. – Письмо – вот оно. И конверт есть. Я знаете что придумала? Мы напишем адрес все вместе, по очереди! Каждая пусть впишет по букве, и ни один графолог не разгадает, чей почерк! – Точно, точно! – загорелась Маша энтузиазмом. – А на какой адрес? – Московский, – ровным голосом проговорила Сулима. – Юрия Владимировича Андропова. – Ой… – шепнула Ефимова, впечатляясь. – Нет, ну какая же я тупая… – огорченно вздохнула Тимоша. – Я только сейчас все поняла! Мы отошлем письмо – и в КГБ решат, что Миша вернулся? Так? – Именно! – шлепнула ладошами Рита. Шлепок в хирургических перчатках прозвучал глухо. – Ну, что они там решат, не знаю, но Маринкина группа обязательно должна остаться! – И слежка, и письмо… – покивала Светлана. – Да, это сработает. – Пишем адрес! – Ой, а почитать? – заныла Ефимова.