Они и сейчас возглавляли их немаленькое шествие в своих новейших бальных платьях, подобно трём принцессам, в чью честь и было устроено данное празднество. По крайней мере, по их поведению иного впечатления и не возникало. Но Эва впервые не думала об этом и не обращала на них внимание практически в упор. Скажи они ей что-нибудь сейчас, точно бы не услышала. Так бы и шла, едва ощущая, как поднимается по ступеням, не в состоянии оторвать глаз от окружающей роскоши, до той минуты, пока взгляд не заденет знакомой фигуркой ещё одной девушки. Восхитительное платье цвета кремовых роз с пурпурным отливом, казалось, ещё больше подчёркивало неземную красоту юной хозяйки, чью высокую причёску смоляных волос венчала россыпь нежнейших бутонов живых цветов с более драгоценными каплями золотого жемчуга. Если бы Эвелин и сейчас не заметила Полин д’Альбьер, то очень бы этому удивилась. Всё равно, что не увидеть важнейший экспонат дворцового интерьера Терре Промиз на самом видном месте – на лестничной площадке, как раз переходящей в арочный пролёт к самому большому залу особняка. - Софи, Валери, Клэр… Ну теперь-то уж точно этот бал заискрится всеми бриллиантами своего великолепия в присутствии первых красавиц Гранд-Льюиса. - Боюсь, любая, даже самая признанная красавица мира попросту померкнет на фоне хозяйки этого дома, Полин. Лишь на какое-то время сестры Клеменс перекрыли собой их встречавших – главных организаторов праздничного торжества. Хотя и ненадолго. Ровно настолько, чтобы обменяться изысканными комплиментами, после чего уступить место другим следующим за ними гостями Терре Промиз. Правда на тот момент как-то всё сбилось в кучу, включая голоса и смешавшиеся на фоне танцевальной мелодии фразы. Тётушка Джулия вообще шагнула куда-то вправо, зато Эвелин сразу же оказалась перед лицом радостно улыбающейся подруги. При чём и первая и последняя заговорили практически в унисон, разве что обращаясь к разным собеседникам. - Эва, ты не представляешь, как же я рада видеть тебя здесь! – Полин не только повысила голос нарочито радостным тоном, заглушая обращение миссис Клеменс к иному участнику их скучившейся группки, но и чуть было не набросилась с жаркими объятиями на шею слегка ошалевшей гостьи. – Какая жалость, что мне придётся проторчать здесь ещё какое-то время. Но я обязательно тебя найду, как только вернусь в зал. – последнюю фразу она шепнула подруге на ушко перед тем как снова заговорить во всеуслышание подчёркнуто громкими словами. – Выглядишь не просто потрясающе, а сногсшибательно. Уже предвижу массовое помешательство молодых людей этим вечером всего от одного взгляда в твою сторону. Кстати, папá! Ты ведь помнишь Эвелин, по крайней мере, когда она была восьмилетним ребёнком? - Ах да, Вёрджил. А это моя племянница Эвелин – та самая дочка Лейнов, о которой я упоминала. – похоже, даже тётушка Джулия решила подключиться к этому нежданному ритуалу со знакомством между очень давними (практически забытыми) знакомыми почти десятилетней давности. До этого она обращалась именно к рядом стоящему с Пол высокому и давно не молодому мужчине, которого сама Полли только что назвала «папá» и на которого Эва была вынуждена теперь обратить свой более внимательный взор из-за всеобщих попыток представить их друг другу. Если за несколько секунд до этого девушка видела его скорее вскользь и урывками, то в этот раз избежать более чёткой и представшей во всей своей красе картинке в лице отца Полин д’Альбьер ей бы уже никак не удалось. Как говорится, ситуация не позволяла. Правда, мужчина тоже выглядел будто пойманным врасплох, пусть и ненадолго. - Безмерно рад видеть вас в Шато ла Терре Промиз на нашем скромном празднике, мисс Лейн. – его далеко некрасивое, но и не лишённое определённого обаяния лицо (словно вытесанное грубыми ударами торопливого скульптора по жёсткому граниту) озарилось неожиданно мягкой, чуть ли не отеческой улыбкой. Но даже последнее не смогло замять или ненамного сбить панического волнения в растревоженном сердечке Эвелин. Она даже на какое-то время оцепенела, то ли не ожидав данного разворота событий, то ли резко позабыв, как нужно себя вести в подобных ситуациях, не сразу сообразив, что следует делать, когда воспитанный мужчина при знакомстве с дамой протягивает к ней свою… широкую и довольно-таки большую ладонь. А оцепенела она как раз из-за его внешности, слишком неожиданной и не вяжущейся со стоящей рядом Полин – жгучей красавицей неземного происхождения. Слишком грубые черты лица в ореоле жёстких полуседых (когда-то чёрных) кудрей: высокий, весьма мощный лоб; крупный ястребиный нос; светлые серо-голубые глаза, выделяющиеся из-за тяжёлых, будто набрякших век; массивный квадратный подбородок и ироничный изгиб небольшого рта. Образ, можно сказать, ошеломительный. Чтобы у Полли был такой отец?.. Если он и являлся потомственным дворянином, то определённо не отсюда и с куда большим процентом европейской крови, чем большая часть выходцев южных широт Эспенрига (при чём крови, смешанной внутри родственных уз, как это часто встречалось среди высокородных аристократов). - Мне тоже… крайне приятно снова оказаться в вашем доме, господин д’Альбьер. – Эвелин пришлось себя мысленно ущипнуть (жаль, что это не было физически больно) и наконец-то подать хоть какое-то подобие жизни со своей стороны. Правда, руку протянула она как-то не особо уверено, ещё менее уверенней вложив её в ухоженную, но всё равно слегка шершавую ладонь Вёрджила д’Альбьера. По крайней мере, его пусть и мужественное, но совсем некрасивое лицо смягчала не только улыбка, но и расположенная, возможно даже искренняя, учтивость к юной гостье. - Откровенно говоря, ничего общего с тем ребёнком я в вас уже не вижу, хотя и не удивительно. Десять лет – безумно большой срок, тем более для быстро растущих детей. А для многих родителей данный факт всегда является слишком болезненной темой. – да и голос его с едва уловимым акцентом неопределённого происхождения оказался на редкость приятным, с некой ноткой бархатной хрипотцы идеально поставленного, но высоковатого баритона. – И всё же, не могу не признаться, насколько мне приятно заново с вами познакомиться, мисс Эвелин. И мне очень жаль, что я не имею возможности сказать это вашим родителям. Элизабет и Эдвард несомненно гордились бы этим моментом – увидеть свою дочь настолько повзрослевшей, ещё и такой блистательной красавицей… Что может быть ценнее в жизни любого отца и матери? Каким бы ни казался отталкивающим образ этого человека, изысканные манеры с безупречным поведением истинного джентльмена скрадывали большую часть его внешних изъянов, а временами даже добавляли некий шарм и харизматичное очарование. Кто знает, может в другом месте и при других обстоятельствах его вполне могли принять за достаточно мужественного красавца. Не даром тётушка Джулия так красноречиво отзывалась о нём при Полин несколько недель назад. Да и когда он учтиво поцеловал руку Эвелин, ничего омерзительного девушка при этом не испытала (скорее вообще ничего не почувствовала, кроме лёгкого прикосновения едва ощутимых губ к своей коже), как и не дёрнулась нервной судорогой в страстном желании вырвать поскорее ладошку из его расслабленных пальцев. - Вы очень любезны, господин д’Альбьер. – увы, но это всё, что ей удалось тогда пролепетать с не особо заметной дрожью в звонком голосочке, едва не поморщившись от собственной глупости. И как она только умудрилась его испугаться, при чём рядом с Полин, для которой этот мужчина являлся эталоном мужественной красоты и самым любящим отцом в мире? - Приятного вам вечера, мисс Лейн, в нашей скромной обители. Надеюсь, скучать вам не придётся. И всё-таки, растревоженное данным знакомством подкожное волнение ещё довольно долго станет царапать будто электрическими разрядами лёгкого тока и нервы, и мышцы, и даже кости. А может дополнительный эффект к переживаемым ощущениям добавляли новые впечатления с совершенно иными необъяснимыми страхами? Ведь Эвелин через несколько ярдов пришлось войти в огромный зал особняка, где волей-неволей предстояло столкнуться лицом к лицу с более ошеломительным зрелищем праздничного вечера. С почти переполненным абсолютно незнакомыми для неё лицами ярко освещённым помещением. Конечно, она бывала на подобных приёмах далеко не раз, имея немалый опыт личного участия на светских раутах, устраиваемых знатными семействами Леонбурга, включая бальные сезоны двух последних лет. Но ведь это был её первый выход в высший свет Гранд-Льюиса, а, значит, ей предстояло новое знакомство с представителями местного высшего общества, от составленного о ней мнения коих могла зависеть, как и её будущая репутация, так и дальнейшая жизнь в этом городе среди этих людей. Остаться незамеченной явно не выйдет, как и спрятаться. - Могла бы проявить чуть больше любезности перед господином д’Альбьером. – и то что тётя Джулия не преминула по пути в зал поставить племяннице в укор её недавнее поведение с хозяином Терре Промиз, тоже как-то совершенно не способствовало улучшению внутреннего состояния. - Я… я просто не ожидала… оказалась неготовой… - да и что значит «проявить чуть больше любезности»? Разве она была недостаточно любезной? Софи, Валери и Клэр вообще не расточались перед отцом Полин в каких-либо излишних любезностях. Вежливо поздоровались, тут же упорхнув в сторону распахнутых настежь дверей бальной залы, забывая обо всех и вся, но только не о предстоящих танцах и охоте на интересных кавалеров. - Не ожидала, что тебе придётся здороваться с хозяином этого дома? Бога ради, Эва, я не удивляюсь почему у тебя до сих пор не было ни одного достойного претендента на руку. Разве можно быть настолько зажатой и не в меру скромной? Создаётся ощущение, будто тебя зашугали до такой степени, что ты и слова боишься лишнего сказать. Не приведи господь, начнут думать о нашей семье бог весть что. - П-простите… - всё, что сумела вымолвить в ответ Эвелин и без того подавленная происходящим. Не удивительно, почему ей было настолько страшно ступать на начищенный паркет танцевального зала. Ощущение, будто как минимум половина присутствующих там гостей тут же потянулись в её сторону заинтересованными взглядами, оказалось едва не болезненным. Тем более проверить, так ли это, не хватило ни той же смелости, ни наследственной наглости, присущей всем сёстрам Клеменс. - Вот! Это тебе вместо микстуры для храбрости! Пей сразу, до дна! – дальнейшего «наставления» через чур озабоченной её будущим тётушки тоже не удалось избежать. Они как раз проходили возле столов, выставленных вдоль стен у самого входа в зал, буквально ломящихся от блюд с лёгкими закусками, многоярусных ваз с фруктами и изысканными сладостями, включая идеально выстроенные пирамиды из фужеров, наполненных по большей части белым полусладким шампанским. Вот оттуда-то Джулия Клеменс и подхватила один из хрустальных бокалов с ещё пускающим пузырьки воздуха игристым вином. - Надеюсь, хоть на немного, да поможет. Отказать родной тётке в столь не совсем удачный для горячительных напитков момент выявилось просто невозможным. Эву практически загнали в угол, ещё и не самым изысканным способом. Её и без того слегка потряхивало, а тут едва не насильно заставляли пить шампанское. А если оно ударит ей в голову, да и не слабо? А потом придётся с кем-нибудь танцевать? Где гарантия, что она не споткнётся и не опозорится на глазах у стольких свидетелей в первый же вечер своего выхода в высший свет Гранд-Льюиса? - Может хватит и двух глотков? - Ну уж нет! От двух глотков точно никакого толку не будет. По крайней мере, страхи теперь были небезосновательными, особенно когда дрожала рука, принявшая бокал с вином, и Эвелин чуть было не поперхнулась при первом же глотке, ударившим в нос обильными пузырьками пьянящего на раз «воздуха». - А теперь можно пройтись по местным матронам и представить тебя избранным семействам Гранд-Льюиса. Надеюсь, хоть кто-то не успел забыть за эти годы твоих родителей. Шампанское явно не помогло, во всяком случае от очередной, куда мощной вспышки паники после слов миссис Клеменс, выстрелившей в голову поверх алкогольного головокружения более выбивающей контузией. Так что не было ничего странного в том, почему Эвелин так боялась идти на данный раут. Она ещё не забыла своего первого выхода в свет в Леонбурге, а здесь подобное повторение могло обернуться нешуточной пыткой не для слабонервных. ___________________________________ disponible*-франц. незанятый, резервный Глава двадцать первая В небольших городах всегда так – намного хуже, чем в крупных. Здесь ты могла ощущать себя бабочкой, пришпиленной всеми крылышками к бархатной подушечке (возможно даже золотыми булавками с идеально выверенной симметрией – ровно по центру), узоры коей теперь разглядывали под мощной линзой увеличительной лупы, а то и целого микроскопа. И не важно, что ты при этом испытывала. Твои чувства по данному поводу никого не волновали. Ты являлась всего лишь кратковременным экспонатом для изучения и поверхностного исследования более опытных в жизненных вопросах специалистов. Не имело значения, сколько их было, и какие при этом глаза смотрели на тебя в упор: синие или карие, большие или маленькие? – при любом раскладе ты была для них обычным штучным товаром. Ещё одной кандидатурой для новых сплетен и вынесенным твоей персоне всеобщим вердиктом. А вот насколько ценной – это уже другая сторона вопроса? - …Миссис Эшворд... Господин Лоуренс… Дамы и господа… - …Позвольте представить мою племянницу… - …Это Эвелин – моя племянница… - …Моя племянница – Эвелин Лейн!.. - …Вы помните мою племянницу Эвелин Лейн?.. - …Да, та самая. Дочка моей покойной сестры Элизабет и её почившего супруга Эдварда Лейна… Как это ни странно, но практически все помнили и чету Лейнов, и их оставшуюся в живых сиротку Эву (а может, вовсе и не странно). Зато девушка не помнила никого, ни одного обращённого в её сторону лица с пристальными взорами пронизывающих насквозь глаз. Как правило это были давно немолодые главы достопочтимейших семейств Гранд-Льюиса и в большинстве случаев на неё смотрели через лорнеты, пенсне или монокли. И от подобных взглядов становилось не по себе, даже не смотря на пары алкоголя, на какое-то время притупившие чувство восприятия и собственную реакцию на происходящее. Какое счастье, что девушке ничего не нужно было говорить, по крайней мере, рассказывать что-то от себя. С этой задачей неплохо справлялась сама тётушка и каждый участник их неизбежного знакомства, втянутый умелой «рукой» более опытной в подобных делах женщиной. -…Так это их дочка? Как же быстро летит время. Подумать только, а ведь казалось, мы их потеряли совсем ещё недавно, буквально вчера… -…Да, конечно! Я помню крошку Эвелин. Как ты, дорогая? Рада, что наконец-то вернулась домой?.. -…Боже, она так похожа на свою покойную мать. Практически одно лицо!.. -…Какая жалость, что её родители не дожили до столь радостного для них момента. Уверена, они бы городились сейчас своей повзрослевшей дочерью, как никто другой в этом зале… -…Само собой, я помню и Элизабет, и Эдварда. Прекрасная была пара и такой трагический конец для всей семьи. Плохо, что их дочка росла всё это время вдали от отчего дома. Возвращаться обратно спустя столько лет… -…Ну, конечно же я её помню! Такая была очаровательная девочка. А ты, милая, помнишь моего сына Колина? Вы частенько игрались у нас, когда ваша семья приезжала к нам с визитами. Колин очень долго потом о тебе вспоминал и ждал, когда же ты вернёшься в Гранд-Льюис… -…Думаю, по такому случаю, ты просто обязан пригласить Эвелин на пару ближайших вальсов, Фредерик. И не только вальсов!.. -…Такая красавица составит прекрасную пару любому достойному в этом зале юноше. Слышал, Себастиан? Будешь и дальше хлопать ушами, опять проторчишь у стенки до конца бала… Самым кошмарным в эти минуты казалось не вынужденное выслушивание абсолютно незнакомых для девушки людей, а то, что она впервые с искренней завистью поглядывала в ту часть залы, где собралось больше половины местной молодёжи, включая сестёр Клеменс. Девушки с девушками, юноши – чуть поодаль, соблюдая между сформировавшимися группами допустимую дистанцию. Но даже в таком положении и те, и другие умудрялись обмениваться друг с другом определёнными знаками внимания с помощью вееров или иных незамысловатых жестов. Ну, а если кто-то кого-то приглашал на будущий танец, какие-либо ограничения для личного обращения тут же сходили на нет. - Мисс Эвелин… миссис Клеменс. Дамы и господа… Сколько длилась устроенная родной тётушкой экзекуция, было известно лишь богам. В какой-то момент Эва даже отчаялась, не веря той вероятности, что когда-нибудь обойдёт всех присутствующих здесь гостей, выбранных Джулией Клеменс, как за главную цель своей новоявленной стратегии. Во всяком случае, на это точно уйдёт как минимум большая часть праздничной ночи. Ведь они не просто подходили к той или иной группке «собеседников», дабы просто поздороваться и обменяться парочкой формальных эпитетов. О, нет! Это было бы слишком некрасиво – нарушая все общеизвестные правила поведения и того же этикета. Разве вы не знаете, что остановка у любого, выбранного на пути объекта требует, как минимум, нескольких минут на «поздороваться», на «представить каждому и поимённо своего спутника-спутницу», на «обмен вопросов-ответов о чьём-нибудь здоровье или о каких-нибудь семейных делах-проблемах, о которых знает весь город и за решением коих следит всякий, кому это вообще интересно!». Несколько минут? Если бы! Для Эвелин они превращались в несколько вечностей. Но в том-то и проблема, она ничего не могла с этим сделать со своей стороны. Только идти вслед за неугомонной тётушкой, как та овца на заклание – безропотно, безвольно, не издавая в ответ ни одного протестующего звука-блеянья. Поэтому, когда она услышала совсем рядом уже знакомый мужской баритон с лёгкой хрипотцой: - Надеюсь, вы не станете возражать, если я приглашу мисс Эвелин на следующий танец? – она не сразу сообразит, что речь шла именно о ней, и её только что, при всех этих свидетелях (имена которых она, естественно, ни разу не запомнила) пригласили на предстоящий вальс. Она просто обернётся на этот приятный голос и встретится второй раз за этот вечер с внимательным взглядом серо-голубых глаз. И снова ей станет не по себе. Кровь в жилах вскипит за считанные мгновения, ударив в голову куда сильнее несчастного бокала шампанского. - Ну что вы, господин д’Альбьер! Разве можно отказать хозяину этого вечера в столь скромном желании? – ему ответит вовсе не Эва, а её вездесущая тётушка. Эвелин поймёт, что речь шла о ней и о предстоящем танце с отцом Полин далеко не сразу, поскольку смущение под слишком проницательным взглядом и пугающей близости этого мужчины накроет её с головой, подобно морскому валу посреди бушующего шторма. - Но сперва, я бы хотел услышать ответ на своё приглашение от самой мисс Лейн. Не хотелось бы попасть впросак, если выявится, что на этот танец уже есть другой соискатель. Она так и не сумеет задержать на его лице собственного взгляда. Стушуется моментально, почти сразу опустив глаза долу и ощущая при этом, как кровь приливает к лицу, обжигая щёки, губы и даже уши пылающим жаром неконтролируемой паники. Если бы в эти же секунды на неё не смотрело столько людей, включая самого Вёрджила д’Альбьера. - Нет… что вы. – голосок всё равно предательски задрожит, а подбирать нужные слова так и вовсе окажется невыносимой пыткой. Собственные эмоции буквально выйдут из берегов допустимых пределов, угрожая либо каким-нибудь неуместным срывом, либо потерей сознания от их переизбытка. Безжалостные тиски слишком затянутого корсета тоже сыграют не последнюю роль, пережимая рёбра, а вместе с ними лёгкие и дыхание. Но куда страшнее становилось от мысли, что она действительно могла лишиться чувств на глазах у стольких людей, пусть даже подобные вещи не считались для подобных мест чем-то зазорным или неприемлемым, на грани публичного позора. Отнюдь, если за один вечер светского раута кто-нибудь из присутствующих дам хотя бы разочек не хлопнется в обморок – это во истину может стать феноменальным событием за всю историю светских мероприятий. Только Эвелин ну никак не хотелось притягивать к себе всеобщего внимания столь экстремальным способом нежелательной популярности. Лучше сразу умереть, чтобы потом не мучиться, когда опять придёшь в сознание. - Следующий танец у меня не занят. – впрочем, как и последующие. Хорошо, что у неё хватило ума не сказать о последнем во всеуслышание, хотя мысли путались в сумбурный клубок, приправленный болезненными ожогами пылающих под кожей страхов. Куда сложнее оказалось понять себя в эти минуты, свои истинные чувства и желания. Чего ей больше всего хотелось? Наконец-то сбежать с этой показательной выставки-демонстрации или же отказаться от танца с человеком, который ничего, кроме необъяснимой паники в ней не вызывал? Что казалось на тот момент самым отталкивающим и несовместимым с собственными желаниями? - Я, так понимаю, данный ответ можно считать за своеобразное «Да»? Похоже, тихо стало не только в их скучившейся группке из резко смолкнувших собеседников тётушки Джулии, а как минимум на несколько ближайших ярдов вокруг. И все теперь смотрели исключительно на Эвелин, будто от её дальнейших слов зависела судьба целого мира.