– Здесь мы видим искусство, – прохрипел Конор. – Уродливое, больное, но все же искусство. – Да, друзья! – крикнул Джерри, заходя в класс. – Я теперь жрать неделю не смогу. Но, есть и плюсы. Скину оставшиеся пару килограмм. Диккенс выглядел на редкость бледным. Будто он только что распрощался со всем содержимым желудка. И что-то подсказывало: так оно и есть. – Патриция Август, – Джерри подул на ладони, проверив дыхание. – Фу… – Что еще? – спросила Джой. – Шестьдесят пять лет. Работала здесь учителем. Несложно догадаться чего, – Джерри развел руки и осмотрел балетный класс. – В прошлом – балерина. Карьера не задалась, и она решила обучать молодое поколение. – Что еще? – в этот раз спросил Торн. – Есть дочь. Мелисса Симон. Ее оповестил. Должна приехать в участок в течение часа. Муж умер много лет назад от инфаркта. Других родственников нет. Жила одна. Даже кошки не было. Где ж она так нагрешить-то успела? В помещение вошел Лео. Без рабочего комбинезона – Стерн был в джинсах и футболке – Джой сперва его и не узнала. – Обрадуй нас, Лео, – сказала Джой. – Хороших новостей мало, – криминалист почесал залысины на лбу. – Убили ее несколько часов назад. По ночам в школе искусств дежурит один охранник. Сегодня работал, – Лео посмотрел в записную книжку, – Джамал Гаади. Он проспал всю ночь как труп и ничего не слышал. Божится, что раньше подобного с ним ни случалось. Возможно, его опоили. Он пройдет медицинское обследование на наличие инородных веществ. Если ничего не обнаружат, у мужика будут крупные проблемы. Но я его видел, не похоже, что врет. Гаади первый нашел жертву. Шок, истерика, слезы. Вряд ли он заканчивал актерские курсы. – Что с кровью, почему ее нигде нет? – спросила Джой. – Тело обрабатывали хлоркой. Следов никаких. Очень предусмотрительно. Могу ошибаться, но на мой взгляд, пред тем, как приступить к работе, – Лео показал на крутящуюся жертву. – Преступник выкачал из Патриции всю кровь. И сделал он это точно не здесь. Следовательно, убили ее где-то в другом месте и привезли сюда. – Камеры? – спросил Торн. – Выключены. Записи стерты. Преступник знал, что делал. Хорошо хоть охранника не убил… – Вдвойне странно, – сказала Джой. – Что ты имеешь в виду? – Лео убрал блокнот в сумку. – Патрик убил Уоллиса на глазах у всех. Прилюдная казнь. Нарциссы. Кровь. Разбитое в кашу лицо. Он ненавидел жертву. – Ага, – сказал Торн. – Только что не нассал на труп, как с ним обошелся сам Марк. – Он бы так и сделал, – Джой еще раз окинула взглядом крутящуюся куклу смерти. – Да только он думал, что, не оставив никаких следов – ДНК, отпечатков и прочего, – мы не выйдем на него. Увы. Он просчитался с мотивом. И я уверена, что он знает, что мы на него вышли. Вопрос времени, когда Патрик попадется. Так к чему вновь заметать все следы? Зачем тратить на это время? Да и образ действий совершенно другой. – Да, – Торн посмотрел на вырезанную букву "Л", пока тело жертвы не повернулось к нему спиной, показав вшитую в кожу одежду. – Кроме этой буквы все указывает на другого человека. Что она вообще означает? Услышав вопрос, Джой невольно дотронулась до повязки на шее. Вряд ли это связано с Линдси, но в памяти всплыли кадры ее изрезанного тела, прибитого к кресту. Кожа Джой покрылась мурашками. Проведя пальцами по шраму на брови, она постаралась выбросить мрачные образы из головы. – Ее дочь ждет в отделе, – сказал Торн, посмотрев на сообщение в мобильнике. – Поезжайте, поговорите с ней, – Лео почесал затылок. – Мы с медиками закончим работу и вышлем вам подробный отчет. – Как думаешь, от чего она умерла? – спросила Джой, смотря на металлический кол, на который была насажена женщина. Лео взглянул на лицо убитой: – Даже не спрашивай… *** – В чем дело, Калеб? Что случилось? Линдси вернулась домой с поединка Джой и обнаружила настоящий погром. Разбросанные вещи, перевернутые столы и стулья, вдребезги разбитые зеркала. Разлитый по полу алкоголь. Крейг в одних трусах носился из угла в угол и рвал на голове волосы. Калеб выглядел самым отчаянным человеком на всем белом свете. Хирург на секунду остановился, нашел глазами полупустую бутылку водки, валяющуюся на паркете, поднял ее и присосался к горлышку. Прозрачная жидкость текла по губам и шее, теряясь в волосах на груди мужчины. За один заход он осушил, наверное, треть содержимого. Как только последняя капля покинула дно, Калеб со всего размаха зашвырнул бутылку в здоровенный телевизор. Изображение новостного канала треснуло. Пошли кроткие искры. – Может успокоишься и расскажешь, в чем дело? – спросила Линдси, стоя в дверях. – В чем? В чем дело?! – во всю глотку заорал Крейг. Потеряв равновесие, он упал на четвереньки. Несколько стекол впились в ладони и колени. Увидев собственную кровь, Крейг на секунду замер. Достав осколок из раны на руке, он вновь воткнул его обратно. Закрыл глаза. Видимо, хотел прочувствовать момент. Снова достал и снова поранил себя. По лицу хирурга Линдси увидела: останавливаться он точно не собирается. Калеб решил заколоть себя насмерть. Линдси подошла к Крейгу, села рядом с ним на колени и подняла с пола самый большой осколок. Закатав рукав пиджака, она вонзила стекло себе в руку возле запястья и провела им почти до самого сгиба в локте. На ее лице не дрогнул ни один мускул. Ей даже показалось, что и боли-то особой она не ощутила. Увидев кровь Линдси, Калеб мигом пришел в себя. Мужчина вскочил с пола и шатаясь побежал за аптечкой. Пока Крейг искал бинты, шарясь по шкафам, Линдси сидела как статуя, смотря на свои кровавые ручьи из отрытой раны. Кровь медленно стекала по руке, капая на пол, образовывая лужу на паркете. – Господи, – крикнул запыхавшийся Крейг, прибежав с бинтами. – Зачем? Какого черта, Линдси? – Надо же, – ответила она. – Кто-то пришел в сознание… – Прости меня, – он поднял Линдси на ноги и начал обрабатывать ее рану. – Прости, милая. – В чем дело, Калеб? – в очередной раз спросила Линдси. – Его выпустили. – Кого? – Ублюдка, который убил мою дочь… Кое-что стало проясняться. Слететь с катушек Калеб мог только если это касалось его мертвой дочери. – Почему? – Детектива, что вел расследование, посадили. Он был обвинен в куче ложных показаний, подкидывании улик и десятке допросов с давлением на подозреваемого с целью признания вины. Перемотав руку Линдси, Калеб разорвал бинт зубами, и завязал узел. Крейг нашел открытую бутылку виски и жадно присосался к горлышку. – Ты хочешь сказать, – начала Линдси, – что теперь многих преступников, которые сели за решетку благодаря тому детективу, выпустят на свободу? – Уже выпустили! – закричал Крейг. – Этот сукин сын Роман Гонсалес! Эта сволочь, зарубившая мою девочку! Он уже сидит дома и попивает вонючее пиво со своими друзьями! Весь такой вальяжный! Светит своим золотым медальоном на груди. – Только не говори, что ты ездил к нему… Крейг подошел к шкафу, открыл ящик и достал из него небольшой револьвер. Со слезами на глазах, он направил дуло себе в висок: – Мне не хватило смелости, – простонал Калеб. – Какой же я чертов трус. Я сидел в машине рядом с его домом. От того запуганного шестнадцатилетнего мальчика, который трясся на суде, и следа не осталось. Здоровенный! Вся рожа в татуировках. В тюрьме он явно не шить учился или микросхемы собирать! – Калеб, – Линдси подошла к хирургу и медленно забрала револьвер из его рук. – Ты же не наделал глупостей? – Его семья устроила барбекю возле дома. Целая толпа, чтоб их! Женщины, дети. Все они так радовались его возвращению! А этот урод сидел в центре стола и травил байки своим браткам о тюремной жизни, – Крейг вздохнул. – Как же я хотел выйти из машины и расстрелять весь барабан в его татуированную рожу! Как же я этого хотел… Линдси открыла ящик, из которого Крейг достал оружие, и вернула револьвер на место. Он оказался незаряженным. – Я чертов трус, Линдси, – Крейг сел на пол и поджал под себя колени. – Он убил мою девочку. Убил на моих глазах! А у меня не хватило смелости отомстить. Что я за отец-то такой? – Ты хороший отец, – сказала Линдси. – Отец, который чтит память о своем ребенке. Отец, который не осквернит эту память кровью. Еще минут десять Калеб пил, сидя на полу, а затем Линдси удалось отвести его в комнату и уложить спать. Крейг отрубился мгновенно. Учитывая, что он был в одних трусах, ей оставалось лишь прикрыть хирурга покрывалом. Спустившись в гараж, она села в машину Крейга и посмотрела историю навигатора. Теперь ей стало известно, где проживает Роман Гонсалес. Человек, забравший у Калеба Крейга большую часть его души. *** Мелисса Симон сидела в комнате допросов, не сводя глаз с зеркала. Джой стояла по ту сторону окна, наблюдая за дочерью, погибшей Патриции Август, но ей казалось, что это именно она наблюдает за ней. Уверенная в себе тридцатилетняя женщина с отличными данными – стройная фигура, длинные черные волосы, деловой костюм бизнес леди – вела себя довольно хладнокровно, учитывая, что сегодня утром кто-то зверски убил ее мать. – Каменная мадам, ничего не скажешь, – заметил Джерри. – Не похожа она на скорбящую дочь, – Джой взялась за дверную ручку допросной комнаты. – Я с тобой, – сказал Конор. – Нет. Я сама. Поговорю с ней, как женщина с женщиной. – Как знаешь, – Торн развел руки в стороны. Джерри коротко подмигнул и принялся что-то перепроверять в отчетах. Зайдя в допросную, Джой пододвинула стул к столу и села напротив. Мелисса, казалось, не сразу обратила на нее внимания. Еще какое-то время она все так же упорно смотрела в зеркало, словно выискивала в нем ответы. – Мисс Симон, – сказала Джой, положив папку с делом Патриции Август и обе руки на стол. – Меня зовут Джой Грин. Я… – Не стоит, – прервала ее Мелисса. – Вас знает каждая собака в городе.