Джой не отреагировала. Продолжая искать встречи с глазами Мелиссы, она сказала: – Ваша мать, Патриция Август. Когда вы виделись с ней в последний раз? – Она, действительно, мертва? – Боюсь, что да. – Что ж. Приятно слышать. Дочь убитой, наконец-то, удостоила Джой взглядом. Ее глаза горели огнем. Она была в восторге. Даже поза Мелиссы изменилась. Стала более свободной. – Как я понимаю, – спросила Джой, – с матерью вы не особо дружили? – С этой женщиной никто не дружил. Ее никто не любил. Но самое главное – она не любила никого. О, нет… Все же любила… Симон облокотилась на стол, словно кошка, и протянула вперед руку. До кончиков пальцев Джой оставалось всего несколько сантиметров. В глазах Мелиссы прослеживалась явная смесь любопытства, соблазнительности и чего-то еще. Джой пока не могла разобрать собеседницу: слишком часто менялось ее настроение. – И что же? – спросила Феникс. – Патриция любила балет. Только балет. – Мелисса, – Джой заглянула в папку на столе. – Вы же не были замужем? – Нет. – Но вы решили сменить фамилию. На мой взгляд, фамилия Август куда привлекательнее. В чем причина? Мелисса убрала руки под стол и откинулась на спинку стула. Свет от лампы на потолке стал падать на ее вытянутое лицо, скрывая серые глаза в тени. – Как только мне исполнилось шестнадцать, – начала она, – я сразу же ушла из дома. Мне осточертело слушать упреки в свой адрес. После того как мать свела отца в могилу, я в какой-то мере ему даже позавидовала. Я хотела избавиться от ее гнета. Отчиститься, понимаете? Джой посмотрела имя усопшего мужа Патриции: Джеймс Август. – Свела в могилу? – Моя мать – балерина от пяток до макушки, – немного помолчав, Мелисса добавила: – Была. – Можно поподробнее? – спросила Джой. Симон убрала прядку черных волос за ухо, облизнула губы. Джой даже показалось, что она перестала дурачиться. – Контроль во всем, – сказала Мелисса. – Патриция контролировала все и всех. Как брать ложку со стола, как говорить гостям приветствия, как улыбаться, – с каждым словом голос Мелиссы становился громче. – Какой макияж наносить на лицо. С какими девочками общаться. Как держать осанку. Черт, как срать на унитазе! Это проклятая стерва только в задницу мне не залезла! Уверена, она и там бы нашла, что раскритиковать. Джой промолчала. Пускай выговориться. Так будет проще понять характер убитой. – Отец был единственным человеком на всем белом свете, кто мог ей что-то противопоставить, но и его Патриция задолбала так сильно, что он слег в могилу. – Мелисса, – сказала Джой. – У вашей матери были враги? – Враги? – Симон разразилась хохотом. – Она работала в школе искусств, где до потери сознания мучила своих учеников. Ей только розг не хватало. Вот бы тогда она точно разошлась. Слава богу, что я не начала танцевать. Патриция бы от меня живого места не оставила. Все что касалось балета для нее было нерушимой истиной. – Истиной? – Все должно быть идеально. Каждое движение, взгляд, положение губ, подача себя как артиста. Несколько раз к нам в окно залетали кирпичи с надписями: "Когда же ты сдохнешь, старая тварь!". Ученики ее ненавидели. Если вы спросите меня, кто хотел убить мою мать? То, скажу я вам, список будет бесконечным. За годы работы в школе она сломала столько жизней, что и не сосчитаешь. – Сломала? – спросила Джой. – Представьте, – сказала Мелисса. – Вы молодая девочка, которая занимается танцами всю свою жизнь. Да что там говорить: танец это и есть вы! – Допустим, – Джой кивнула. – Вы каким-то чудом поступаете в эту школу искусств, выпускники которой занимают ведущие позиции в танцевальном мире. Вам кажется, что выпал золотой билет. Что отныне все мечты исполнятся. – И что происходит дальше? – спросила Джой. – А дальше вы встречаете Патрицию Август. Женщину, которая рушит все надежды, ведь оказывается, что вы совсем не идеальны в своем мастерстве. Каждый шаг подвержен критике. Любое движение, на ваш взгляд, выполненное первоклассно, в ее глазах выглядит отвратительно. Отныне вы не прекрасный лебедь, коим вас считали бывшие педагоги и родители, теперь вы сраный утенок, об который можно лишь ноги вытирать. – Если Патриция была таким ужасным педагогом, почему она столько лет проработала в школе и ее никто не уволил? – Вам знакомо имя Клементина Олсен? – Конечно, – ответила Джой. – Это одна из самых известных балерин современности, до недавних пор покорявшая сцены по всему миру. Насколько я знаю, она ушла в тень. Был какой-то скандал, связанный с ее персоной. – Клементина была одной из учениц Патриции, – Мелисса выдохнула. – Она прошла огонь и воду под руководством моей матери, а потом достигла величия на мировой сцене. После такого успеха никто не смел даже пикнуть в сторону методов Август. Она воспитала самую выдающуюся танцовщицу современности… Джой закрыла папку, лежащую на столе, и поднялась со стула. Как и в случае с Марком Уоллисом, Патриция Август была человеком с большим эго, который не чурался психологического насилия над другими людьми. – Скажите, – Мелисса, наверное, впервые посмотрела на Джой без какой-то маски на лице. – Она мучилась перед смертью? У этой девушки явно проблемы с головой. И что-то подсказало, что убитая Патриция Август имела к этому прямое отношение. Джой не ответила на вопрос. С папкой под мышкой она молча вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. *** – Как ощущение? – Линдси посмотрела на сонного Гонсалеса, привязанного к стулу. С тех пор как Калеб рассказал о Романе, вышедшем из тюрьмы, благодаря судебной несовершенности, Линдси узнала о нем все. Где он живет, с кем общается, в какой банде состоит. Узнала имена всех его родственников, подельников и даже шлюх, раздвигавших перед ним ноги. На какое-то время Линдси стала его самой настоящей тенью. Сперва она хотела просто навести справки. Познакомиться поближе. Возможно, понять мотивацию молодого парня, которого заставили пойти на убийство, ради того, чтобы он попал в банду. Если пять с лишним лет назад Роман и был глупым сосунком с запудренными мозгами, то сейчас он вырос и стал настоящим членом группировки "Красных змей". Он изменился. Дальше его дорожка пойдет лишь по наклонной. В этом Линдси была уверена. Не то чтобы она считала себя поборником человеческих прав и законов, но наблюдать поникшее лицо Калеба становилось все труднее. Этот мужчина спас ее. Дал ей второй шанс. Благодаря ему она может вновь вести нормальный образ жизни. И тем печальнее ей было смотреть на то, как он закапывал себя изо дня в день, все глубже и глубже. Отныне хирург переставал пить только в те дни, когда алкоголь совсем не лез в глотку. Порой Линдси находила его в ванной, скорчившегося в конвульсиях от интоксикации. Крейг взял на работе отпуск на неопределенное время и методично убивал свое тело, разум и душу, вливая все большее количество бухла. У Калеба не хватило смелости отомстить за дочь. Линдси же для этого смелость не требовалась. Она просто сделает это ради человека, которого уважает и которому обязана жизнью. В конечном итоге для нее это ничего не будет стоить. От того, что она лишит жизни уголовника, спать по ночам хуже она точно не станет. Это просто невозможно. В ее кошмарах есть демоны во много раз страшнее Романа Гонсалеса. – Твою мать! – заорал Роман, поняв, что он привязан к стулу. Самое главное, что узнала Линдси: банда "Красных змей" долгое время воевала с конкурирующей группировкой "Отрешенных". Суть конфликта самая банальная: дележ территории. Змей было больше, гораздо больше! – но порой их враги наносили значимые удары, напоминая о себе беспощадными кровопролитиями. Каждый раз они оставляли свою метку в виде трезубца, чтобы змеи спускались с небес на землю. Роман приторговывал наркотой на районе. Несколько недель подряд Линдси покупала грамм другой, втираясь в доверие к драгдилеру. Симпатичная молодая девушка с классной задницей! Какой самец сможет устоять? Гонсалес не стал исключением. Заманить тупого гангстера в машину, чтобы расплатиться за дозу минетом, не составило особого труда. Остальное сделал электрошокер. Роман открыл глаза в одном из заброшенных домов у себя на районе. Сидя голышом на металлическом стуле, с привязанными руками и ногами, наверняка он первое время вспоминал случившееся. Как только сознание парня вернулось окончательно, Линдси схватила мечете и отрубила ему руку. *** – Может сходим к Чарли, выпьем кофе? Джой стояла возле своего рабочего стола, за которым, как обычно, сидел Конор. Напарник повернулся, взглянув на нее разноцветными глазами: – У Чарли? – Все копы ходят к нему в забегаловку, выпить кофе. Выйдя из здания полиции, напарники перебежали через дорогу и зашли в уютное кафе. Заняв свободный столик с двумя красными диванчиками, Джой заказала два латте. – Ну? – спросил Торн. – Что ты об этом всем думаешь? Джой ответила не сразу. Несколько секунд она стучала пальцами по столу, собирая мысли в голове. – Мне кажется, Патрицию Август убил другой человек. Он более утончен в своих действиях. Здесь виден подход. Грация. Убийца устроил настоящую мизансцену. Хоть он и лишил Патрицию жизни, но то, как он по-своему бережно обошелся с ее телом, говорит о… – О чем же? – спросил Торн. – Черт, – выругалась Джой. – Даже не знаю. Он другой. Да и в деле Патрика Литтла нет ни намека на его связь со школой искусств. Кроме черных надписей на стене в его квартире он вряд ли вообще что-то рисовал. На танцора Патрик тоже не смахивает. Официантка принесла две кружки кофе. Сделав глоток, Джой посмотрела на напарника: Конор так же насладился горячим напитком. – И что это за чертова буква "Л"? – спросила Джой. – Поделиться мнением? – Конор всем своим весом откинулся на спинку дивана. – Валяй… – В обоих случаях жертв наказали за их высокомерие. – Высокомерие? – Пускай образ действий преступников совершенно разный, – заметил Конор, – но общая фабула убийств одинаковая.