– Непривычно? – Душит. – По-моему, вы преувеличиваете, – отрезал Крайом. – Мои люди работают так, что их и не видно даже. – Но я-то знаю, что за мной наблюдают. – Лучше уж они, чем те, кто убил ту бедную девушку… – В этом вы, безусловно, правы. – Запомните. Я и мои люди – просто тени. Готовые, если придется, закрыть вас собой. Вероника, не надо сбегать. Вы умудряетесь исчезать таким образом, что нам не удается вас отследить. Может, это представляется вам забавным или вы так боретесь за свою свободу… Только в этом глупом порыве вы можете потерять жизнь. Простите, миледи, за откровенность. – Спасибо. Я только сегодня поняла, насколько все серьезно. И почему это необходимо. – Рад это слышать. – Скажите, а если я хочу погулять с собакой… Или переехать? Или пройтись по магазинам? – Делайте все, что считаете нужным. Охрана подстрахует. Только не исчезайте с помощью вашего артефакта. Или – если это необходимо – вызовите гвардейцев, чтобы они отправились с вами. Можете мне поверить – они не злоупотребят вашим доверием. – Договорились. – А про себя все же подумала, что будет очень забавно, когда в нашу с Ричардом избушку попадут и охранники… – Если вы отправляетесь куда-то с наследником или с командующим Тигвердом, – словно прочитав мои мысли, проговорил Крайом, – то вопросы вашей безопасности решают они сами. Охрану предупреждают в таком случае тоже они. – Убийцу не поймали? – К нашему удивлению – нет. Поэтому я заклинаю вас! Будьте осторожнее! На этом мы распрощались, прошли еще несколько поворотов и оказались в крыле дворца, где обитает наследник. – Я бы попросил вас поторопиться, – недовольно протянул распорядитель, как будто до этого сам не водил нас кругами. – У вас аудиенция у наследника престола. Негоже на нее опаздывать! Открылись белоснежные высокие, с позолоченными украшениями двери, являя взору мрамор, красное дерево, алый бархат, серебро канделябров и головокружительную перспективу огромных зеркал, в которых все это великолепие отражалось и множилось: алый бархат, красное дерево, золото, серебро, канделябры… принц. – Миледи Вероника, – изящно поцеловал мне руку его высочество, – очень рад вас видеть! – Я вас тоже, ваше высочество, – склонилась в положенном реверансе. – Мы же с вами договорились! Без церемоний, – улыбнулся он мне, сверкнув семейными черными глазами. – Это дворец на меня так действует, – улыбнулась я. А на лицо наследника набежала тень. – В смысле приверженности к этикету, – уточнила. – Спасибо вам. – Брэндон поцеловал мне руку. – А теперь позвольте представить вам мою боевую пятерку. Он развернулся к построившимся аристократам, которых было почему-то трое. – Миледи Вероника, вы их знаете и даже один раз спасли от голода… Джулиана, которая уже забилась в уголок и что-то рисовала в альбоме, вскинулась, услышав нечто любопытное. – Его величество посчитал, что голод и труд – два наиболее действенных средства, чтобы молодое поколение осознало: драться с друзьями нельзя, – улыбнулся девушке наследник. И добавил: – А миледи Вероника организовала нам ужин. – И мне бы хотелось, – поспешила добавить я, – чтобы его величество никогда не узнал о порывах моего доброго сердца. Молодые люди, включая Джулиану, рассмеялись. Фотограф, выглядевший совсем несчастным, нахмурился. – Итак, дамы и… господа, позвольте вам представить моих друзей. Герцог Гирвас, виконт Крайом и милорд Меграс. Граф Троубридж, к сожалению, отсутствует. Я хмыкнула. Бедный граф всегда так хмурился, когда видел меня, что создавалось ощущение, что это я его зажимала в коридоре, а не он – меня. – Какие у вас будут вопросы? – спросил наследник у Джулианы. – Вы все – одногодки? – начала журналистка, у которой горели глаза. Аристократы дружно склонили головы. – И как вас воспитывали? – Строго, – ответил наследник. – У его величества целая теория о том, как надо воспитывать наследника и его ближайшее окружение. И наказаний в этой системе гораздо больше, чем поощрений. – И за что вас могут наказать? – За драку между своими. За самовольную отлучку. За грубость к женщине, особенно если она ниже по социальному положению. – А за что могут наградить? – За хорошо выполненное задание, – разом ответили все. – А как наградить тех, у кого есть все? – вдруг спросила Джулиана. – Нам дают кусочек того, чего у нас никогда не было, – тихо и серьезно ответил Брэндон. – И что же это? – Свобода. Глава 6 – Да все, что вы запланировали, снимать еще неделю! – дружно возмутились и Брэндон, и фотограф. Аристократы из ближайшего окружения принца молчали – должно быть, рабство у нагов вспомнили. И тем не менее, судя по выражению на породистых физиономиях, были всецело на стороне наследника. – Ваше высочество! А вы быстренько, – стала уговаривать я. – Поверьте, мы в долгу не останемся! Пирожочков напечем! Блинчиков… И получилось у меня так льстиво-льстиво. Ну чистый подхалимаж. Джулиана смотрела на меня удивленно. Наверное, в ее картине мира пирожками соблазнять наследника престола было… как-то неправильно. Но я-то прекрасно знала, что это подействует. И добавила соблазна: – А пирожочки будут с разными начинками. Горяченькие… – Ладно. – Брэндон кивнул как завороженный. – Завтра будем снимать танцы – я и принесу! – Мы тоже придем! – решительно шагнули аристократы. С мыслью о том, что Каталина меня убьет, я подхватила Джулиану под руку и удалилась. Сообщив, правда, молодым людям, что сейчас снимем верховую прогулку – и на сегодня все. Репортаж с побережья можно сделать и завтра-послезавтра. Я ж не зверь какой! – И тогда у нас остаются снимки в кругу семьи, в Академии и что-нибудь интересное, с фейерверком, – радостно шепнула я Джулиане. Пока мы не ушли из дворца, я записалась в приемной императора на аудиенцию завтрашним утром. – Надо предупредить, что нам нужны также снимки с участием его величества. А дальше нас ждала редакция – сегодня был четверг, следовательно, ночью второй выпуск газеты «Имперская правда» должен отправиться в типографию. – Вот объясните мне – это что? – гневалась мама. И мы поспешили в кабинет, где она общалась с подчиненными. Мама была прекрасна. Со вздернутым вверх подбородком, аккуратно убранными серебристыми волосами, в белоснежной накрахмаленной блузке и длинной темно-синей юбке по фигуре, чуть расклешенной книзу, с высокой талией. Мама осторожно, потихоньку, но все-таки осваивала имперскую моду – и ей невероятно шло. – У меня два десятка статей! И все про одно и то же: мужчина спрыгнул с моста, спасти его не удалось. В окрестностях Роттервика обнаружили банду – есть пострадавшие. Банк «Имперский Золотой», возможно, стоит на грани банкротства. Целители не смогли спасти ребенка, упавшего в ущелье в Западной провинции. И так далее, и тому подобное! – Но это же все правда, – попытался ей возразить мужчина постарше, предварительно оглядев своих коллег и осознав, что всеобщая поддержка на его стороне. Наивный! – Правда?! – рассердилась мама. – Членов банды уже схватили охраняющие тот участок дороги ветераны. Бандиты дожидаются суда – где это? Про мужчину, что бросился с моста, не знаю. А вот про то, что пьяных подростков, упавших в ущелье, было девять человек. Из них спасли восьмерых – это даже мне известно. Почему такой странный подход к подаче информации? И каким образом он относится к правде, за которую вы все так ратуете?! – И как быть? – спросил другой журналист, помоложе.