— Похоже на то, — осторожно ответила Кори. Во времена расцвета карьеры Лэтропа один-единственный криминалист должен был делать все. Получив образование, он не следил за новшествами в области криминалистики, но проблема заключалась в другом: это не угнетало его чувство собственного превосходства и не мешало с чисто британской снисходительностью фыркать, когда Кори заводила речь о своем опыте и подготовке. Если отбросить деликатность, Лэтроп был настоящим козлом. Морвуд предупреждал Кори, как важно не испортить с ним отношения, и именно это она старалась делать уже семь месяцев. И вот яркий пример этой дипломатии: Кори выполнила девяносто процентов работы, а Лэтроп возился со всякими мелочами и старательно делал вид, будто занят по горло. Морвуд пришел ровно в час вместе со старшим специальным агентом Хулио Гарсией, начальником отделения ФБР в Альбукерке. Крупный, крепкого телосложения мужчина с мягкой манерой общения и подернутой сединой бородкой-эспаньолкой был одет в безукоризненный синий костюм. Кори лишь раз видела этого агента в криминалистической лаборатории, и его неожиданное появление заставило ее занервничать. — Агент Свенсон, — приветствовал ее Гарсия, протягивая руку. — Надеюсь, мы вам не помешали. Агент Морвуд рассказывал о вашем деле, и мной овладело любопытство — но, разумеется, я здесь просто как наблюдатель. — Спасибо, сэр. Кори польстили слова «ваше дело». Похоже, Гарсия — человек довольно приятный, пусть и немного замкнутый. — Да, — произнес Лэтроп. — Должен сказать, результаты наших трудов весьма впечатляют. Мы работали с этими двумя бедолагами денно и нощно. С тех пор как тела привезли в лабораторию, прошло несколько дней, и все это время Кори трудилась почти круглосуточно, а Лэтроп уходил домой в шесть и являлся на службу в девять утра. Но Кори промолчала. Морвуд посмотрел на трупы. — Боже правый, вы только взгляните на их лица! — С этого и начнем, — поспешила перехватить инициативу Кори. — Результаты гистологии указывают на то, что в контакт с кожей вступила концентрированная кислота, и химический анализ это подтвердил: HCl, то есть соляная кислота. Похоже, жертвам плескали ее в лицо или растирали по коже, и, судя по тому, что микроскопические повреждения, как я заметила, наслаиваются друг на друга, это делалось неоднократно. — Короче говоря, их пытали? — уточнил Морвуд. — Да, пытали. Но не с помощью кислоты. Полагаю, ее наносили после смерти жертв, чтобы стереть черты лица и затруднить опознание. Та же кислота на пальцах убитых — скорее всего, чтобы нельзя было снять отпечатки. — Это что-то из ряда вон выходящее. Значит, реконструкцию лица выполнить не получится? — Местами кислота дошла до кости, но повреждения всего лишь поверхностные. Реконструкции они помешать не должны. — Какова причина смерти? — И у него, и у нее выстрел в упор в левый висок. Присутствуют пороховые ожоги и частицы пороха. Мы нашли обе гильзы. Ствол пистолета сорок пятого калибра был прижат к голове и в том и в другом случае. — Ясно, — кивнул Морвуд. — А что насчет пыток? — На правой руке мужчины ногти вырваны на большом пальце и мизинце, а на обеих руках женщины — на указательном и среднем пальце. Морвуд склонился над мертвыми. Натянув перчатки, он осторожно поднял одну руку и осмотрел пальцы. — А еще видны следы сильного сдавливания. — Да, сэр. Несколько пальцев у жертв сломаны. Похоже, их зажимали и выкручивали плоскогубцами или схожим инструментом. Лэтропу не терпелось вмешаться, и он перебил Кори: — Несчастных жестоко пытали. Мы извлекли остатки внутренних органов, чтобы провести анализы на токсины и все такое прочее. Они в контейнерах для доказательств, мы отправим их завтра. — Отлично, — пробормотал Морвуд. — А как насчет установления личности? Лэтроп снова опередил Кори: — Да, установление личности — это важно. Очень важно. У жертв есть пломбы, мы сделали рентгеновские снимки. Теперь ищем совпадения в базах данных. Мужчине от сорока до пятидесяти лет, женщине от тридцати пяти до сорока пяти. Должен заметить, что у обоих на руках обручальные кольца, а у женщины еще и скромное помолвочное кольцо с бриллиантом, и оно деформировано — скорее всего, во время пытки. Все это он выпалил скороговоркой. — Обручальные кольца? — резким тоном переспросил Морвуд. — Они были женаты? — Несомненно, и скорее всего, друг на друге, — ответил Лэтроп. — В сорок седьмом году было не принято, чтобы женщина появлялась в обществе мужчины, с которым не состоит в браке. — А что с датами? — Судя по монетам, обнаруженным в кармане одной из жертв, самая вероятная дата — сорок седьмой, — продолжил Лэтроп. — Есть новехонький цент сорок седьмого года, несколько монет, отчеканенных раньше, но позже — ни одной. Так что сорок седьмой — terminus post quem[13]. Кори рассердилась: Лэтроп любил употреблять это латинское выражение и однажды высмеял ее за то, что она его не знала. — Следы радиации есть? — спросил Морвуд. — Этим мы занялись в первую очередь, — заверил Лэтроп. — Никаких. — Вы, наверное, слышали про двух физиков-ядерщиков, пропавших в Лос-Аламосе в сорок седьмом, — они будто в воздухе растворились. Позже было доказано, что они шпионы, и считалось, что они бежали в Советский Союз. А теперь появились эти трупы, я уж думал, что мы отыскали ту парочку, но тут выяснилось, что одна из жертв — женщина. И все же нет ли здесь связи? Как вы считаете, Кори? — спросил Морвуд, когда Лэтроп уже приготовился отвечать. — Думаю, эту версию стоит рассмотреть, сэр. Так вот почему ее наставник так заинтересовался этими мертвецами и разочаровался, когда вторая жертва оказалась женского пола. — Вы узнали, что за устройство обнаружено при них? — спросил Морвуд. — Пока нет, — ответила Кори. — «ХайКем индастриз» больше не существует. Они занимались секретными исследованиями в оборонной сфере, проектировали авиационные приборы, а также ракеты и все в таком духе. Мы разослали фотографии устройства нескольким инженерам. — Я бы хотел на время забрать эту улику и отвезти ее в Лос-Аламос, — произнес Морвуд. — У меня там знакомый ученый, сейчас он почти не работает. Доктор Ангус Истчестер. Возможно, он знает, что это. — Разумеется, — согласилась Кори. — Если хотите, можете взять прямо сейчас, а документы оформим позже. Кори положила устройство в контейнер для доказательств, запечатала и сделала подпись на ярлыке. — Премного благодарен, — ответил Морвуд. — Я только покажу устройство Истчестеру и сразу верну. До сих пор молчавший Гарсия одобрительно кивнул. Морвуд посмотрел на Кори. — Вы хорошо справляетесь, агент Свенсон. И вам, доктор Лэтроп, спасибо за ценный вклад. Дело весьма необычное. — Морвуд покачал головой. — Интересно, что обо всем этом скажет доктор Истчестер? 16 Как всегда, в рассветной выси не было ни облачка. Но хорошую погоду быстро испортил разбушевавшийся ветер, и с каждым часом он дул все сильнее. Нора не получала никакого удовольствия от работы: ветер поднимал тучи песка и заметал раскоп. Деревья здесь не росли, и преград он не встречал. Пыль была повсюду: в волосах, на лице, на одежде; она даже хрустела на зубах. Митти, весь день не отходивший от Скипа, сегодня не выдержал, убежал с раскопок и укрылся под трейлером. Несмотря на пыль, дело стремительно продвигалось. Виджил был прав: работать здесь оказалось легче легкого. Местность ровная, почва податливая, корней нет, камней мало, а глины как раз достаточно, чтобы грунт не сползал. Нора и Виджил методично исследовали квадраты, погружаясь в них слой за слоем, а Скип просеивал песок сначала через крупное сито, потом через мелкое. Кузнецов и Сесилия Тот ходили с георадаром, делали снимки с высоким разрешением. На изображениях присутствовали тени, однако по ходу дела выяснилось, что ничего интересного в этих местах не скрывается. Таппан все утро наблюдал за раскопками: ветер его не смущал, а скука ему была неведома. Он ходил туда-сюда, задавал вопросы, делился идеями — короче говоря, всячески заявлял о своем присутствии, однако делал это ненавязчиво. Нора недоумевала: и как только ему удается управлять многочисленными предприятиями дистанционно? Она аккуратно взяла образцы почвы во всех квадратах, на которые указал Бэнкс. Каждый образец весил сто граммов; Нора укладывала его в стеклянный контейнер, делала надпись и ставила контейнер на поднос. А когда места на подносе не осталось, Скип отнес образцы Трем Инженерам в павильон номер один. Но вот пришло время обеденного перерыва, и Нора испытала огромное облегчение. Все спрятались от стихии в первом павильоне, где все уже было готово к обеду: сэндвичи с разными начинками, салаты, чай и кофе. Нора взяла чашку кофе с сэндвичем и пошла к столу, где уже сидели остальные, уставшие и запыленные. Они раскопали начало длинной борозды, и Норе хотелось отследить ее до конца: там борозда была настолько глубока, что сигналы георадара и магнитометра не проникали. «Возможно, там что-то осталось, — рассуждала Нора. — Обломки или детали того, что врезалось в землю». Нора доедала сэндвич, с содроганием думая о том, что сейчас придется идти наружу (ветер едва не сносил крышу павильона), и тут в столовую вошел Грег Бэнкс. Он не обедал вместе со всеми. Бэнкс остановился и с широкой улыбкой раскинул руки. — Ребята, у меня для вас маленький сюрприз. — Он старался говорить небрежно, однако едва сдерживал волнение. — Какой? — спросил Таппан. Бэнкс ответил с загадочной улыбкой: — Увидите. Пожалуйста, следуйте за мной. Все перешли вслед за Бэнксом в соседний павильон. Там их ждал Скип. На большом столе были разложены немногочисленные артефакты, извлеченные из земли в этот день, каждый с ярлычком. Нора уже видела их, за исключением предметов, обнаруженных при просеивании, и все эти находки представляли собой жалкую горстку мусора середины двадцатого века: старые окурки, пробки от бутылок, осколки стекла, разбитая пинтовая бутылка из-под виски, засохший огрызок карандаша, не раскладывающийся перочинный нож, пуговицы и заклепка от джинсов. Еще они нашли несколько центов, никель[14] и четверть доллара (все отчеканены в 1947 году или ранее), пару осколков кремня со следами ручной обработки и основание сломанного наконечника стрелы — артефакты индейцев доколумбовой эпохи. На дальнем краю стола Бэнкс расставил в ряд стеклянные чашки с землей, а рядом с ними Нора заметила стереомикроскоп. — Какая внушительная коллекция инопланетных артефактов! — рассмеялся Таппан, обведя взглядом стол. — Если все это и впрямь оставили пришельцы, значит мусорят они не меньше землян, — пошутил Бэнкс. — Но я хочу показать вам кое-что другое. — Он подвел их к стереомикроскопу. — Я положил частицы почвы на предметное стекло, которое сейчас лежит на предметном столике. Прошу всех взглянуть на образец, но ничего не говорить. А потом по очереди ответьте мне, что вы увидели. Бэнкс производил впечатление человека тихого, однако он явно питал пристрастие к драматическим эффектам. У Норы разыгралось любопытство. Каждый приникал к окулярам, разглядывал образец при большом увеличении. Никто не произнес ни слова, и скоро подошел черед Норы. Сначала она увидела только казавшиеся огромными песчинки, какую-то рыхлую грязь, фрагменты растений и корней. Но среди всего этого лежали шарики из какого-то полупрозрачного зеленоватого материала, напоминающего стекло. Нора отступила на шаг. Она понятия не имела, что означает эта находка, однако выводы напрашивались сами. — Итак, что вы увидели? — задал вопрос Бэнкс. — Начнем с вас, босс.