34 В качестве конспиративной квартиры агенту Лайму предоставили хорошо обставленные апартаменты в Квакер-Хайтс, тихом районе Альбукерке. Он стоял у окна гостиной и с демонстративно скучающим видом глядел на темную сонную улицу. Через некоторое время Лайм задернул занавески, потом опустил внутренние жалюзи, изготовленные из специального материала, излучавшего тепловую сигнатуру. Жалюзи также блокировали микроволны, вызывающие гаванский синдром[24], а также сигналы IMS-перехватчика «Стингрей»[25]. Он подошел к свободному деревянному столу, сел и открыл нижний ящик при помощи встроенного сканера отпечатка большого пальца. Ящик, нитроцеллюлозный катализатор внутри которого уничтожит все содержимое, если кто-то попытается его взломать, выдвинулся. Кроме всего прочего, там аккуратным рядком лежали пять одинаковых телефонов, а также коробочка, облицованная свинцом. Достав коробочку, Лайм открыл ее и вынул одноразовую сим-карту. Он вставил карту в боковой разъем крайнего слева телефона, вернул коробочку в ящик и запер его. Телефон совсем маленький и без единого опознавательного знака. Во многих отношениях он примитивен — ни GPS-навигатора, ни других модных функций. Но их здесь и не должно быть. И все же в некоторых смыслах аппарат весьма продвинутый: для его создания использовалась засекреченная технология. Зашифрованный сигнал передается при помощи сети шпионских спутников, и не нужно полагаться на вышки сотовой связи. Лайм посмотрел на часы и стал считать секунды. Наконец девятнадцать ноль пять ровно. Он ввел нужные цифры, подождал, потом ввел свой идентификационный код, а после него — еще один ряд цифр, на этот раз покороче. Послышались щелчки, и вот в трубке раздался знакомый голос: — Servandae vitae mendacium[26]. — Nemini dixeris[27], — ответил Лайм. — Слушаю ваш доклад, — произнес полковник Раш. Лайма учили не тратить слов попусту. — Я внедрился вовремя. Агент Свенсон продвинулась по «Делу номер три о враждебном вмешательстве» дальше, чем ожидалось. Несмотря на пожар, она упрямо исследует оставшиеся доказательства. — Приведет ли это к дальнейшему прогрессу? — Пока неясно. — Может быть, разумнее будет в качестве меры предосторожности прибегнуть к устранению? — При всем уважении, сэр, еще рано. Свенсон от природы подозрительна — она может что-то скрывать. Мы же не хотим освежевать зайчиху и узнать, что после нее осталось потомство. — Какое красочное выражение. Местное? — Сегодня утром слышал, сэр. — Надо запомнить. Значит, вы уверены, что правильнее оставить все как есть? — Да. Главную непосредственную угрозу я устранил. Если сразу после этого что-то случится и со Свенсон, возникнут вопросы. По моему мнению, сэр, наиболее серьезную опасность представляют раскопки. — Лайм выдержал паузу. — Позвольте узнать, как идет допрос? — Его пора завершать. Источник информации исчерпал свою полезность. Местоположение точки Альфа он не установил, хоть и обнаружил, что Бета — всего лишь точка рикошета. Команда сейчас занята поисками точки Альфа. Если будет обнаружено… Что ж, сэр, вам известно, что я недоволен тем, как небрежно было проведено первое извлечение. Но не нам ставить под сомнение действия предшественников. — Этого у меня и в мыслях не было, — ответил Лайм. — Вы ведь понимаете, почему в точке Альфа нельзя было продолжить извлечение и исследование — и почему это невозможно сделать в обозримом будущем? — Да, но нельзя исключать, что произойдет… Лайм умолк, и старший по званию договорил за него: — Контакт. — Верно, сэр. — Приму к сведению. — Хочу заверить вас, что буду сразу наступать на горло песне Свенсон и, если понадобится, усилю давление, воспользовавшись предубеждениями. — Прекрасно. Если это все, поговорим завтра в назначенное время — при условии, что до тех пор не случится ничего непредвиденного. — Спасибо, сэр. — ответил на похвалу Лайм. Еще два щелчка, и в трубке стало тихо. Некоторое время Лайм сидел, обдумывая разговор и решая, не требуется ли внести в план коррективы. Рассудив, что нет, достал из телефона сим-карту, потом повернулся к необычному приспособлению, напоминающему нефтяную бочку в миниатюре. Стальная цилиндрическая крышка была прикреплена к бочке при помощи гибкой трубки из металлической сетки. Открыв крышку, Лайм бросил внутрь кремниевый чип и снова закрыл. Послышался тихий хлопок: сейчас сим-карта сгорит в цилиндре циклонной печи. Затем Лайм перевел взгляд на телефон, вспоминая, сколько раз им пользовался. Пять. Несмотря на то что он надежно защищен от высокотехнологичных средств прослушки, согласно правилам его пора менять на другой. При сжигании телефона раздался хлопок посерьезнее, и все же он прозвучал не громче шагов и никак не нарушил сонную тишину вечера. 35 Отвлекшись от работы, Кори подняла голову и нашла взглядом часы-пирамиду, висящие перед лифтами. Семь сорок пять? Не может быть. После встречи с Лаймом она не вставала из-за стола, усердно составляла график расследования, начиная с первого звонка Норы и заканчивая утренним разговором с шерифом Уоттсом. По возможности Кори подтверждала факты ссылками на фотографии из базы данных, образцы ДНК, замеры для реконструкции лиц, баллистические экспертизы и прочие документы, которыми любое расследование обрастает, будто корабль ракушками. По завершении работы Кори, как ни странно, почувствовала удовлетворение: многое почти наверняка погибло в огне и перспективы расследования неочевидны, но все же она выстроила прочную базу — есть что продемонстрировать Лайму. А еще Кори приятно удивило то, как много людей подошло к ней в течение дня, чтобы выразить сочувствие и поддержку. Большинство — младшие агенты; в их числе неожиданно оказались двое мачо, которые в первые месяцы знакомства вели себя надменно. Несколько старших агентов, которые при обычных обстоятельствах не удостоили бы ее и взглядом, тоже замедлили шаг возле ее стола, чтобы мимоходом кивнуть или поздороваться. Хотя никто ничего такого не говорил, Кори понимала: слухи о показаниях Лэтропа разошлись по всему отделению, но никто не поверил его вранью. Кори знала, что судмедэксперт не пользуется популярностью среди коллег и, возможно, это влияет на общественное мнение. Но одно безусловно внушает надежду: Лайм, новый наставник, первым заверил Кори, что он на ее стороне. Несмотря на то что потрясение и горе все еще давали о себе знать, агент Лайм ее заинтриговал. Днем она слушала сплетни возле кулера: похоже, у этого человека такая же загадочная биография, как у Морвуда. Лишь один агент на весь этаж работал с ним раньше, и то давно; к тому же он так ничего и не узнал о Лайме. Впрочем, в этом нет ничего удивительного: Кори знала, что некоторые агенты предпочитают хранить свой послужной список в тайне, особенно если там нет блестящих достижений. Один сотрудник посмеивался над невезучестью Лайма: два года просиживал штаны в Вашингтоне, а в награду его отправили учить новичков. Злорадный тон этого сотрудника удивил Кори. Похоже, в Альбукерке Лайм чужой. Выходит, она такая не одна. Наведя порядок на рабочем месте, Кори уже собиралась выключить компьютер. На экране — ответ на ее запрос по поводу результатов ДНК-теста. В базах данных ни одного совпадения, даже в огромных коммерческих, с результатами генетических тестирований, к которым у ФБР есть доступ. А самое удивительное то, что это относится и к аутосомной, и к митохондриальной ДНК. Должны же у этих двоих где-то быть родственники. Кори решила еще раз все проверить. Она встала, выбралась из лабиринта рабочих закутков и, пройдя мимо лифтов, стала спускаться по лестнице на нижний этаж, к главному входу. Было уже почти четверть девятого, но Кори даже радовалась, что засиделась допоздна: чем меньше времени она проведет наедине со своими мыслями, тем лучше. Подходя к контрольно-пропускному пункту, она увидела, как знакомый охранник устраивается там, готовясь к ночной смене. Шейди — упитанный, дружелюбный бывший полицейский с бледным круглым лицом и лысой, как бильярдный шар, головой — настаивал, чтобы все обращались к нему именно по этому загадочному прозвищу, происхождения которого никто не знал[28]. Шейди — один из самых приветливых людей в отделении, и Кори всегда приятно было с ним встречаться. — Здравствуйте, Шейди, — сказала она, подходя к турникету. — Добрый вечер, миз Свенсон. Шейди никогда не называл сотрудников агентами — только «мистер», «миз», «сэр» или «мэм». Она улыбнулась, достала из сумки ручку и стала заполнять пропуск, обязательный для всех агентов, которые входят и выходят из отделения в нерабочее время: «Свенсон К.: С. А., GS-11/1, секция 2G». — Миз Свенсон, — произнес Шейди непривычно серьезным тоном, — насчет мистера Морвуда. Я хочу сказать, что от всей души соболезную. — Спасибо, — ответила Кори, ставя подпись. — Он был человек порядочный. Многие носятся мимо меня, будто у них шило в одном месте, уж простите за выражение. А Морвуд всегда остановится поболтать, спросит, как дела. Иногда даже истории мои слушал. Шейди усмехнулся. Кори посмотрела на него: Шейди — типичный ветеран патрульной полицейской службы. Его личное оружие — все тот же «кольт детектив спешиал». Кори вдруг стало интересно, какая у Шейди семья и есть ли она вообще. На службе ему, должно быть, тоже одиноко: долгими однообразными ночами бедняге нечем себя занять. А может, он просто из тех, кто предпочитает ночной образ жизни. — Ну, до свидания, — произнесла Кори, вставляя сверхурочный пропуск в паз турникета. — Приятного вечера, — пожелал Шейди и протянул руку, чтобы взять у нее пропуск. Вдруг он нахмурился. Кори не отпускала пропуск. Ей пришла в голову мысль. — Миз Свенсон? Наконец Кори убрала руку, оставив пропуск на стойке. — Извините, задумалась. — Она помедлила. — Шейди, ответьте, пожалуйста, на один вопрос. — С удовольствием. — Во сколько агент Морвуд обычно уходил по вечерам? Она знала, что Морвуд часто задерживался на работе, но никогда не отмечала на сколько. — Ну, тут раз на раз не приходился. Я, по крайней мере, никакого распорядка не замечал. Вот, например… — Шейди повернулся к дисплею и принялся стучать по клавиатуре указательными пальцами. — Возьмем прошлую неделю. В понедельник мистер Морвуд ушел в шесть тридцать вечера. Во вторник — в восемь двадцать. В среду — в девять ноль пять. В четверг — в пять сорок пять. В пятницу — в пять. Видите? — Да. Действительно — никакой системы, все вразнобой. Кори сама не знала, зачем задала этот вопрос: что-то побуждало ее вникать в каждую деталь, узнавать мельчайшие подробности о его последних днях на земле. Отчего-то возникло ощущение, будто перед гибелью Морвуд о чем-то умалчивал, но о чем именно, она даже не догадывалась — а может, у нее просто разыгралось воображение. — Спасибо большое, Шейди. — Всегда рад помочь, миз. Приятного вечера. Кори прошла через турникет, потом стала спускаться по лестнице, роясь в сумке в поисках ключей. Только дойдя до последней ступеньки, она резко остановилась.