Уоттс, похоже, был удивлен, однако добродушно рассмеялся. — Ну, если не возражаете, шериф, как раз этим я и займусь. — Нисколько не возражаю. Уоттс обратился к Таппану: — Можете показать мне следы на снимке? Снимок быстро принесли, и Уоттс осмотрел его. — Любопытно, — он повернулся к Скипу. — Поедете со мной, покажете, где видели огни. Вы ведь помните это место? — Конечно! — сразу оживился Скип. — Можно я возьму собаку? — Нет. Следы должны оставаться в нетронутом состоянии. Выезжаем завтра с утра пораньше. — Уоттс спросил Таппана: — Разрешите забрать снимок? — Эти данные строго конфиденциальны, но для вашего личного использования — пожалуйста. — Хорошо. Скип, завтра приеду ровно в половине шестого. — Так рано? — простонал Скип. — Зато не придется таскаться по жаре. Ну, до встречи, напарник! И Уоттс по-дружески хлопнул его по спине. 44 Кори свернула на темную улицу, где в основном стояли жилые дома, проехала полквартала, потом въехала на парковочное место, но двигатель выключать не стала. Она находилась в старом районе Альбукерке с домами в юго-западном стиле[29], типичном для пятидесятых и шестидесятых, но нелепых зданий в стиле возрождения пуэбло[30], из которых, кажется, вот-вот выйдет Фред Флинстоун[31], здесь не встречалось. Кори огляделась по сторонам, убеждаясь, что поблизости никого нет. Потом она осмотрела дом напротив. Он ничем не отличался от остальных: одноэтажный, разноуровневый, во дворе вместо травы декоративный лавовый камень, кое-где растут кактусы и юкки. Стены выкрашены в бежевый, в нижней части каменные панели. Свет у входа включен, а внутри горит единственная лампа — Кори предположила, что там гостиная. Без сомнения, свет зажегся автоматически, по таймеру. Ведь дома никого нет. Во дворе никаких табличек, выставленных риелторами, а впрочем, для этого еще рано. Кори зашла в список контактов у себя на телефоне и проверила номер дома. Она на месте. Кори отъехала от бордюра на своей двадцатилетней «камри» и обогнула квартал. За домами, как и обещали «Google-карты», располагался небольшой парк с круговой дорожкой, качелями и несколькими столами для пикников. Парк тянулся через весь квартал, и он был слишком ярко освещен, чтобы туда приходили парочки или наркоманы. Напротив стояла электрическая подстанция — такие нуждаются в обслуживании только в случае неполадок. Кори облегченно вздохнула: здесь нет домов с камерами видеонаблюдения или умных дверных звонков. Взглянув на часы, Кори дождалась, когда пройдет две минуты. Она вслушивалась в ночные звуки, но уловила только песню группы «ZZ Top» c одной стороны и хип-хоп-композицию Наса — с другой. «Сочетание несочетаемого», — подумала Кори. Она вышла из машины, вытащила с пассажирского сиденья холщовую сумку и прислонилась к дверце, тихонько закрывая ее. Кори прогулочным шагом обошла парковку, глядя по сторонам не слишком пристально, но внимательно. На втором круге Кори сошла с гравия в самом темном месте, прошла мимо ряда кленов ясенелистных, пробралась между кустами, перелезла через старую сломанную ограду и замерла в тени задней веранды пустого дома. Убедившись, что путь свободен, Кори нырнула под веранду, достала из сумки потайной фонарь, включила его на самую низкую мощность и осмотрела окна, расположенные под подвальным потолком. Окошки маленькие, но протиснуться можно. Затем Кори посветила тусклым лучом на подоконники, а после этого — внутрь, высматривая действующие охранные системы или сигнализацию. Но ничего такого она не заметила. Зная агента Морвуда, Кори предположила, что лучшей охраной он считал самого себя. В свете фонаря Кори разглядела рабочий стол, над которым были аккуратно развешены в ряд электроинструменты, а в углу были сложены в ровную стопку несколько чемоданов. Похоже, что за прошедшие пять дней сюда никто не заходил. Насколько знала Кори, близких родственников у Морвуда не было, а утверждение завещания займет некоторое время. Убрав фонарь, Кори вытащила из сумки длинный узкий клин и вставила его в пространство между окном и нижней частью рамы: эту технику она освоила во время внеклассных занятий в старшей школе. Пропихнуть клин внутрь удалось с трудом — хотя сигнализация в доме отсутствовала, от стихии он был защищен надежно, — но через несколько минут Кори почувствовала, что задвижка на створке окна подалась. Кори снова замерла и осмотрелась по сторонам. Она в очередной раз мысленно перечислила причины, по которым она здесь. Строго говоря, то, что делает Кори, считается незаконным проникновением, и тот факт, что она федеральный агент, ничуть не смягчает ее вины. Если Кори поймают, последствия будут неприятными. Так зачем же она пошла на такой риск? Оглядываясь назад, Кори поняла, что после разговора с доктором Истчестером вопросов у нее появилось больше, чем ответов. А еще ее одолевало иррациональное чувство вины, не имеющее отношения к газовой горелке, — продвинься Кори дальше в своем расследовании, Морвуду не пришлось бы посреди ночи отправляться в лабораторию. Теперь Кори была еще больше уверена, что он не просто хотел вернуть устройство. Ужасная встреча с патологоанатомом после вскрытия и особенно загадочный обугленный список не давали Кори покоя — так же как и сгоревшая лаборатория, где не осталось почти никаких следов. Но конечно, больше всего Кори мучил вопрос: зачем Морвуд посреди ночи поехал в лабораторию? Похоже, лучшая возможность это узнать — проверить, не оставил ли наставник дома чего-нибудь, что поможет ей найти ответ. Кори была уверена, что любой запрос на обыск отклонят из-за недостаточных оснований. Чутье подсказывало Кори, что в гибели Морвуда есть что-то подозрительное, но вслух об этом говорить не следует, ведь ей ясно дали понять, что его смерть — несчастный случай. Но если оставить в стороне оправдания, Кори почему-то была твердо убеждена: этого хотел бы сам Морвуд. Она осторожно открыла окно, протолкнула внутрь сумку и сама влезла следом, тихонько спрыгнув на пол. Кори остановилась, чтобы проверить, не ошиблась ли она насчет сигнализации. Хотя, конечно, бывают и беззвучные системы. На всякий случай Кори оставит окно открытым и будет следить, не подъезжают ли к дому полицейские машины с выключенными сиренами. Никакой отделки в бетонном подвале не было, из мебели здесь стоял лишь замеченный ею ранее рабочий стол. На первый этаж вела лестница. Тоненьким, едва заметным лучом освещая себе путь, Кори поднялась по ступенькам и открыла дверь. Она выключила свет, осмотрелась и убедилась, что ее вторжение осталось незамеченным. В доме витал легкий запах полироли для дерева и — чего Кори не предвидела — лосьона после бритья, которым пользовался Морвуд. К горлу невольно подступили рыдания, но Кори постаралась взять себя в руки. Она здесь для того, чтобы собирать информацию, а не для того, чтобы предаваться ностальгии. Кори быстро обойдет дом, а потом внимательно осмотрит место, где Морвуд устроил свой домашний кабинет. На все это Кори дала себе минут пятнадцать, не больше. В результате короткого обхода выяснилось, что в доме две спальни и две ванные. А еще Кори узнала бренд одеколона Морвуда — «Крид сантал». Она быстро шагала по дому. Где-то здесь обязательно должен быть кабинет, и Кори его нашла. Вдоль стен тянулись полки, а вот и стол с компьютером, стопкой книг и грудами бумаг. Если в доме скрывается что-то важное, то оно здесь. Комната выходила окнами на улицу. Положив сумку на пол, Кори поспешила закрыть деревянные ставни. Но даже после этого она не рискнула включить фонарь ярче. Кори бросила быстрый взгляд на часы: до окончания лимита времени, который она сама себе назначила, осталось десять минут. Остановившись возле стола, она осмотрела комнату. Включать компьютер не имеет смысла: у Морвуда наверняка был пароль. Кори взглянула на полки. Ни семейных фотографий, ни стеклянных футляров с медалями, только энциклопедии и справочная литература вместе со старыми номерами «Нэйшнл ревью», «Авиэйшн вик» и «Милитари хистори», а также периодических изданий «Джейнс», посвященных различным вопросам национальной безопасности. На стенах ни наградных грамот, ни сертификатов, только две фотографии на столе. Кори ненадолго задержала на них луч фонаря. Одна фотография оказалась старинной — должно быть, начала двадцатого века, — и на ней бедно одетые мужчина и женщина позируют на крыльце фермерского дома. Вторая — полароидный снимок восьмидесятых: трое подростков стоят на бейсбольном поле, положив руки друг другу на плечи. Фотография сильно выцвела, но Кори сразу поняла, что мальчик посередине — Морвуд. Глубоко вздохнув, она продолжила поиски. Рядом со столом она заметила одинокую полку, где Морвуд, похоже, держал книги, к которым обращался чаще всего. Большинство из них — труды по военной истории: «Августовские пушки», «Война двух океанов», «Ружья, микробы и сталь». Еще Кори обратила внимание на дьявольский трактат Германа Кана «О термоядерной войне» и «Темное солнце» Родса. Все корешки истерлись за долгие годы чтения. Потом Кори с удивлением обнаружила полку со старыми триллерами: «Загадка песков», «Наблюдатель в тени», «Одинокий волк». Затем Кори осмотрела стол Морвуда. С одной стороны высилась стопка старых номеров «Бюллетеня ученых-атомщиков». Рядом лежали блокнот и большая открытая книга, оставленная на столе переплетом вверх. Судя по затертому корешку, этот том обитал на ближайшей полке. Но взгляд Кори был прикован к блокноту. Она взяла его в руки. Размер листов и бумага говорили о том, что обгоревшую страницу именно из этого блокнота нашли в кармане пиджака Морвуда. Кори поспешила сесть за стол и рассмотреть блокнот повнимательнее. Фонарь высветил едва заметные следы вверху листа: здесь отпечатался текст, написанный на предыдущей странице. Кори взяла из стоявшей рядом подставки карандаш, повернула его так, чтобы грифель касался страницы не острием, а боковой частью, и стала осторожно тереть бумагу. Следы остались незакрашенными, и Кори с легкостью смогла прочитать, что было написано на вырванном листе. «Пункт». Кори нахмурилась. Странно. Под заголовком — никаких пунктов: Морвуд написал только одно-единственное слово. Может, Кори что-то упустила? Она потерла еще, но больше на бумаге следов не было. Вырвав листок, Кори внимательно осмотрела его, поворачивая в разные стороны. Получается, что на бумажке в кармане Морвуда больше ничего написано не было. Но зачем тогда он вырвал ее из блокнота и взял с собой? Что-то тут не сходится. Кори убрала листок в карман. Осталось пять минут. Тут ее внимание привлекла мусорная корзина, стоявшая возле стола. Внутри валялись несколько скомканных листов, похоже выдернутых из того же блокнота. Кори достала их и по очереди разгладила на столе. Эти записи озадачивали не меньше. На одном почерком Морвуда было выведено: «Э: усиление». На другом: «1947/51 ДАТА???» Ясности нисколько не прибавилось. Однако Кори тоже на всякий случай сунула листы в карман. Отведенное время заканчивалось, и Кори решила заняться книгой, лежавшей на столе обложкой вверх. Увесистый том был озаглавлен «Энциклопедия атомного века». Кори осторожно взяла книгу за края и перевернула. Она была открыта на главе «Операция „Гринхаус“», и, проглядывая текст, Кори узнала, что в ней рассказывается о ранних ядерных испытаниях, особенно об американских испытаниях зарядов с использованием термоядерного синтеза в 1951 году. Авторы в довольно туманных выражениях описывали первое испытание, целью которого — во всяком случае одной из целей — была проверка работы регулятора: того самого устройства, которое Нора отыскала рядом с двумя телами. «Первый взрыв, „Джордж“, был произведен, чтобы подтвердить теорию, на основе которой была создана классическая схема заряда термоядерной бомбы „Супер“. Таким образом была заложена основа для полномасштабного испытания „Иви Майк“, которое было проведено в следующем году. Второй взрыв, „Гринхаус“, под кодовым названием „Пункт“ был произведен 25 мая 1951 года. Это было первое оружие с полноценным многоступенчатым подрывом: тритиевый газ в большей или меньшей степени поступал в активную зону деления, где происходил первоначальный подрыв. Это увеличивало потенциальную мощность более чем в два раза…» Кори подняла взгляд от книги. Боже мой! Ей вспомнились слова Истчестера: «Это строго засекреченная работа… для сжатого тритиевого газа, который использовали во время программы „Супер“ в рамках операции „Гринхаус“… когда это было?.. в 1951 году». Истчестер говорил про испытания «Гринхаус». Но, судя по всему, их правильнее будет назвать «испытания „Гринхаус-пункт“». Так, значит, списки здесь ни при чем. «Пункт» — название ядерного испытания[32]. Возможно, именно это открытие заставило Морвуда отложить книгу, уехать из дома и поспешить в лабораторию. Но что такого он понял? И тут Кори осенило. Два тела, которые Нора раскопала рядом с местом Розуэлльского инцидента, были уверенно датированы 1947 годом, а ведь их зарыли вместе с устройством. Но в книге ясно сказано, что «регулятор был готов к испытаниям только в 1951 году». «1947/51 ДАТА???» — и цифры, и слово написаны рукой Морвуда. А потом он скомкал листок и выбросил его. Между тем время вышло. Кори встала и постаралась разложить все на столе так же, как было до ее прихода. Подойдя к сумке, она достала телефон, отключила вспышку и сделала штук десять фотографий кабинета и стола с разных углов. Потом застегнула сумку, повесила ее на плечо, открыла ставни и тихо покинула дом тем же путем, каким в него проникла. Когда Кори ехала домой, она то и дело поглядывала в зеркало заднего вида. Но на дорогах не было ни одной машины, и никто за ней не следил. 45 Со стонами и руганью Скип Келли встал в четыре часа утра. Он погулял с Митти, накормил пса, а потом сложил в рюкзак бутылку воды, термос с кофе, сэндвичи на завтрак и несколько батончиков мюсли на обед, при этом стараясь не потревожить Нору. На небе все еще сияли звезды, и при их свете Скип заметил вдалеке приближающиеся фары джипа Уоттса. Шериф остановил машину, и Скип запрыгнул внутрь, кинув рюкзак на заднее сиденье. — Доброе утро, — произнес Уоттс, разворачивая машину и направляясь по только что проложенной дороге к высохшему озеру. — Кофе хотите? — Он указал на стакан в подставке на консоли. — Взял специально для вас. С утра здесь бывает прохладно. — Вы прямо мысли читаете.