Поиск
×
Поиск по сайту
Часть 16 из 27 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Мне не нужно, чтобы он заканчивал предложение, и теперь я чертовски взбешен. Я протискиваюсь мимо Стефана, почти толкая его в воду, сам того не желая, когда вхожу на склад. — Алексей! — Я кричу, мой голос эхом отдается в огромном металлическом здании. — Алексей, тащись сюда ублюдок! Когда Алексей появляется, с ним находится Михаил, один из других моих бригадиров. Алексею поручено контролировать складские операции, и, очевидно, он выполняет эту хреновую работу. — Да, Виктор? — Его тон холодный, почти непокорный, и я прищуриваюсь. До меня недавно дошли слухи, что Алексей жалуется на мое руководство, на то, как я веду дела. Если он зайдет слишком далеко, у меня не будет другого выбора, кроме как обрушить на него молот. И это было бы позором, поскольку он превосходный бригадир. — Я слышал, что одна из девушек сбежала прошлой ночью. — Это верно. — Алексей хмурится. — За ней охотятся наши люди, и они взяли с собой собак. Далеко она не уйдет. — Если она попала в город, она могла бы. И если она сделает это и назовет нас теми, кто похитил ее с намерением продать… — Я сердито выдохнул. — Я могу подмазать много рук, чтобы нас не привлекли к ответственности за это. Но я бы предпочел не делать этого, особенно когда у меня полно людей, которым поручено их охранять. Мужчины, которые, по-видимому, не могут удерживаться от того, чтобы их члены не намокли достаточно долго, чтобы не попробовать товар. — Если бы ты послушал меня о том, что нельзя выпускать их из клеток… — Если бы мои мужчины могли не трахать их, это не имело бы значения! — Я повышаю голос, и даже Михаил вздрагивает от звучащего в нем гнева. — Эти женщины предназначены для продажи богатым и влиятельным мужчинам. Ты думаешь, эти мужчины были бы счастливы, если бы узнали, что члены самых низких из Братвы были в их новых покупках всего несколько дней назад? — Я стискиваю зубы. — Если бы они прикоснулись к одной из девственниц… Алексей тяжело сглатывает, и тогда я понимаю, что сегодня будет ужасный день. — Что ты хочешь, чтобы я сделал, Виктор? — Собери всех людей, которые дежурили в карауле этой ночью. Приведи их сюда и построй в шеренгу. Мы разберемся с этим старомодным способом. Кровопролитие обычно меня не радует, по крайней мере, когда речь заходит о подобных вещах. Мне не нравится наказывать своих людей, тем более пытать их или убивать. Но в такие времена, как сейчас, они не оставляют мне выбора. Это неприятная часть моего положения, необходимое зло. Если они поверят, что подобное поведение может остаться безнаказанным, моя Братва погрузится в хаос. Лидер, который не может держать своих людей в узде, вообще не лидер. Страх в комнате ощутим, когда Алексей собирает мужчин. Большинство из них бледны, некоторые потеют по причинам, которые, я уверен, не имеют ничего общего с влажным интерьером склада. Я чувствую, как мной овладевает холодное чувство долга, когда я просматриваю их, любые эмоции, которые я мог бы отодвинуть в сторону в пользу того, что, как я знаю, должно быть сделано. — Вы знаете, почему вы здесь, — рычу я, расхаживая перед ними. — Кто дал вам разрешение воровать у меня? Мужчины нервно смотрят друг на друга, некоторые явно не понимают. — Сэр… я не знаю… — говорит один из них, я уверен, что он думает, что это смело, но это всего лишь глупость с его стороны. — Мы ничего у вас не крали, босс, — отвечает другой, явно воодушевленный высказыванием первого человека. — Да, так и есть. — Я смотрю им в лицо, расправляя плечи и переводя взгляд с мужчины на мужчину. — Что за девушки на этом складе? Наступает минута молчания, все они пытаются решить, каков правильный ответ. В интересах продвижения дела вперед я решаю им помочь. — Девушки здесь — собственность. Моя собственность. Поэтому, когда вы решаете уступить их попыткам соблазнить вас и сбежать или трахнуть их для собственного удовольствия, когда вы должны их охранять, или, что еще хуже, погубить одну из девственниц, вы обкрадываете меня. Я похож на человека, у которого вы хотите что-то украсть? — Нет, сэр, — выпаливают они все, заикаясь, почти в унисон. — Хотя, похоже, вы таковым меня и считаете. У вас нет ко мне должного уважения. Вы называете меня медведем, но думаете, что я беззубый медведь? Без когтей? — Нет, сэр! — Один из них почти кричит это, страх на его лице очевиден. Все они знают наказание за воровство. Ни один из них не хочет этого терпеть. Но в моих рядах есть несогласные, потому что Алексей считает меня слишком мягким. Что я слишком мягко обращаюсь с девушками, что я слишком снисходителен к своим мужчинам. На этом все заканчивается. Если истории обо мне должны быть правдивыми, чтобы вызывать уважение моих мужчин, тогда мне просто придется быть тем, кого они боятся. — Стефан позволил девушке сбежать. Он уступил ее попыткам соблазнить его, а затем не смог удержать ее от побега. За это Алексей отведет его к Олегу для избиения. Убедитесь, что он не поврежден слишком сильно, чтобы вернуться к работе в течение нескольких дней. Алексей кивает, и Стефан немедленно начинает умолять, извиняясь, но я игнорирую его. Олег — один из моих силовиков, огромный мужчина, которому нравится пускать в ход кулаки и назначать наказания. Стефан, скорее всего, не повторит своих ошибок. — Те, кто трахал девушек без разрешения, — продолжаю я, — понесут наказание за воровство. Только один палец, на левой руке, так как мне нужно, чтобы они не были слишком сильно искалечены. Ожидается, что они продолжат работать в обычном режиме, как только врач осмотрит их. Некоторые мужчины молчат, другие начинают умолять, как это делал Стефан, но я повышаю голос, перекрикивая их, пока снова не воцаряется тишина. — За исключением, — холодно говорю я, просматривая очередь. — Кроме мужчины, который трахал одну из девственниц. Михаил, выведи его вперед. Я не знаю имени этого человека. Я думаю, он новенький, один из новобранцев, недавно вступивших в ряды гвардии. Он бледен как смерть, и его глаза нервно бегают по сторонам, не в силах встретиться с моими. Из-за трусости я еще меньше склонен проявлять к нему милосердие. — Ты не только украл у меня и стоил мне денег, — говорю я ему холодно, мои голубые глаза сверлят его. — Ты также причинил непоправимый вред этой девушке. Раньше ее бы продали кому-нибудь, кто был бы готов заплатить цену, о которой ты и мечтать не можешь, за то, чтобы девственница делала то, что они прикажут. Они бы хорошо к ней относились, давали ей роскошь и комфорт. Теперь, из-за того, что ты украл ее девственность, мне не только придется отказаться от продажи, но и эта девушка отправится куда-нибудь менее в приятное место. Возможно, в бордель или к кому-то другому за меньшую цену, к кому-то, кто менее склонен относиться к ней как к дорогому товару. — Я бросаю взгляд на Михаила. — Выведи ее тоже. Она должна это увидеть. Девушка, которую приводит Михаил, необычайно красива, что только злит меня еще больше. У нас, несомненно, уже был покупатель на нее, тот, кто заплатил бы за нее выдающуюся цену. Но теперь она получит только половину. Может быть, меньше. Красивые девушки по-прежнему стоят приличных денег, особенно такая эффектная, как она, с рыжеватыми волосами и сверкающими зелеными глазами. Но ее девственность принесла бы ей миллионы.
Я могу сказать, что в ней есть огонь. Она свирепо смотрит на меня, когда Михаил тащит ее к выходу, ее взгляд подозрительно скользит по шеренге мужчин. — Ты собираешься отдать меня остальным? — Выплевывает она, вырываясь из рук Михаила, и он отступает назад, сильно ударяя ее по губам. — Хватит! — Я кричу, и все замирают, даже девушка, которая смотрит на меня с горькой ненавистью, запечатленной в каждой черточке ее лица. — Михаил, она достаточно повреждена. Больше так к ней не прикасайся. — Извините, сэр. — Он держит ее за связанные запястья, и когда я подхожу к ней, она снова начинает сопротивляться. — Полегче. — Я напеваю ей, как нервная лошадь, нежно дотрагиваясь до ее подбородка. — Тебя будут обходить стороной. И никто не собирается причинять тебе боль. На самом деле, я хотел, чтобы ты увидела, что происходит, когда кто-то избивает одну из девушек Виктора Андреева. Она поджимает губы, смотрит на меня прищуренными глазами и ничего не говорит. Умная девушка, которая знает, когда нужно промолчать. Чертовски жаль, что ее погубили. Такая красивая девушка и девственница, которая знает, как хранить молчание ради своего господина, бесценна в моем мире. — Это тот мужчина, который изнасиловал тебя? — Я указываю на мужчину, стоящего в начале очереди, который теперь дрожит от страха, глядя на девушку. — Он лишил тебя девственности? Девушка тяжело сглатывает. Она смотрит на него, а затем снова на меня, как будто неуверенная. Как кролик, гадающий, не идет ли он в ловушку. — Скажи мне правду, и с тобой ничего не случится, — уверяю я ее. — Если он это сделал, то он тот, кто будет наказан. Она прикусывает нижнюю губу, волнуясь из-за этого, и на секунду мне кажется, что она откажется говорить. Я не могу допустить, чтобы она пострадала еще больше, так что я тоже мало что могу сделать, чтобы заставить ее сказать правду. И затем гребаный идиот решает свою собственную судьбу. — Она маленькая лживая сучка, что бы она ни говорила, — шипит он, его глаза сузились. — Не верь, блядь, этой шлюхе. Девушка отшатывается, вздрагивая. Я вижу момент принятия решения в ее глазах, когда ее лицо застывает, и она выпрямляется, расправляя плечи. — Он тот самый, — говорит она, ее глаза вспыхивают огнем. — Он силой лишил меня девственности, трахал меня всеми возможными способами, которыми можно трахать девушку. Это был он. — Она вызывающе вздергивает подбородок. — Если ты мне не веришь, у него на яйцах черная родинка. — У нее, блядь, грязный рот, — комментирует Михаил, усиливая хватку на ее запястьях. — Хочешь, я проверю босс? — Он может сам снять штаны. — Я киваю мужчине. — Давай. Сними их. Если мне придется попросить кого-нибудь сделать это, ты пожалеешь об этом, я тебе обещаю. Я могу сделать для тебя все намного, намного хуже, чем оно уже есть. Судя по страху в его глазах, он знает, что я говорю правду. Я чувствую, как расслабляюсь, испытывая обновленное чувство силы, власти над своими мужчинами. Приятно иметь это снова. Он медленно расстегивает ремень, расстегивает ширинку своих черных брюк-карго и спускает их с бедер вместе с нижним бельем. Его член съежился от страха, и я киваю в его сторону, мой рот подергивается от холодного веселья. — Подвинь этот гребаный член, чтобы мы могли видеть. — Рявкает Михаил, избавляя меня от хлопот. Он повинуется, его руки дрожат. Он знает, что мы увидим, огромную черную родинку с правой стороны его яиц, как и сказала девушка. — Подними штаны. — Я оглядываюсь на девушку. — Как тебя зовут? Теперь она дрожит, хотя выражение ее лица такое же вызывающее. — Саша. Саша Федорова. — Похоже, ты говорила правду, Саша. Так вот как это будет происходить. — Я бросаю взгляд на Михаила. — Снимите с нее наручники. Он колеблется, но одного взгляда на мое лицо ему хватает, чтобы расстегнуть пластиковые наручники, которые удерживают ее руки за спиной. Она вытягивает запястья вперед, как только они освобождаются, потирает их и неуверенно смотрит на меня. Я медленно вытаскиваю свой пистолет. Девушка издает тихий испуганный звук. А затем, когда я поднимаю его, я слышу звук мочи, падающей на бетонный пол, и чувствую ее едкий запах, когда мужчина передо мной мочится в штаны. — Саша. — Я смотрю на нее, мой пистолет все еще направлен на мужчину перед ней. — В качестве компенсации за то, что с тобой сделали, ты больше не будешь продаваться. Ты будешь работать в моем доме, как часть персонала. Я уверен, что моей экономке не помешали бы дополнительные руки. У нее отвисает челюсть. — Спасибо…спасибо вам, — удается ей, но я уже смотрю на мужчину, который начинает плакать, издавая хриплые звуки, которые даже не являются словами. — За кражу имущества, превышающего миллионы, и насилие над женщиной без разрешения я приговариваю тебя к смертной казни. — Я снимаю пистолет с предохранителя, и мужчина начинает кричать, умоляя сохранить ему жизнь. Но уже слишком поздно. Я закончил с ним. Звук выстрела разносится по складу, и вонь мочи только усиливается по мере того, как более одного человека в очереди рядом с ним теряют контроль. Саша, к ее чести, не издает ни звука, хотя она дрожит, когда я смотрю на нее. Она смотрит на тело на бетоне, кровь собирается вокруг его головы. — Пусть другие люди уберут это, пока я отвезу ее в свой офис, — говорю я Михаилу. — А затем найди Олега, когда он закончит со Стефаном, чтобы забрать пальцы этих людей за их кражу. Дайте мне знать, когда это будет сделано. — Да, сэр. Ни от кого в очереди не доносится ни звука несмотря на то, что вот-вот произойдет с каждым из них. Все они дрожат, бледны и трепещут, но никто не протестует. Теперь все они знают, что может произойти, если они это сделают. На данный момент все мысли о восстании были явно подавлены.
Перейти к странице:
Подписывайся на Telegram канал. Будь вкурсе последних новинок!