Таким образом, в каком-то смысле, впервые я действительно заслужила то, что отмерил мой муж. Но также, Франко, наказывающий меня, никогда не оставлял меня. Франко никогда не шлепал меня. Он хватал меня, давал мне пощечины, швырял меня повсюду, бил кулаками в живот, заставлял меня лечь с ним в постель. Но ему никогда не приходило в голову шлепать меня. Если бы у него это было, я все равно не думаю, что это дало бы тот же результат. Виктор возбудил меня, потому что в глубине души меня возбуждает жестокая развращенность, в нем, то, что я больше всего презираю. Я в ужасе от своего мужа и испытываю влечение к нему одновременно. Это самая запутанная гребаная вещь, с которой мне когда-либо приходилось сталкиваться за всю свою жизнь. И теперь я должна решить, вернуться ли к Виктору и по-настоящему посмотреть правде в глаза, заключить с ним брак, невзирая на последствия и невзирая на мои собственные эмоциональные потрясения, или пойти к Луке и сказать ему, что хочу аннулировать брак. У этого тоже будут последствия. Кровавые. Если я оставлю Виктора, он будет в ярости. Он без колебаний начнет войну с Лукой, даже с Лиамом, чтобы воскресить все старые обиды и всю старую ненависть. И это будет моя вина, потому что я не смогла смириться с тем, что значит быть замужем за Паханом, сделкой, на которую я согласилась. Я дала обеты, и даже если я не знала в полной мере, кем был мой муж, чем он занимался, я знала слухи. Истории. Я знала, что в нем были нехорошие стороны. Темные углы, ужасные грехи. Но нет ни одного человека, которого я когда-либо знала в этой жизни, у которого не было бы чего-то из этого, преследующего его. Конечно, мой отец был таким. Даже Лука такой. Итак, что мне делать? Как я могу простить Виктора за что-либо из этого? Лечь с ним в постель, быть ему женой, прожить свои дни с ним? Зная то, что я знаю, как я могу не обижаться на него за это, даже ненавидеть его? Но в то же время, как я могу уйти? И почему, черт возьми, я так сильно хочу его, даже после всего этого? Такое чувство, что он пробудил во мне какое-то желание, о котором я и не подозревала. Что-то темное и порочное, что заставляет меня задуматься, как я могла хотеть чего-то подобного, как будто это всегда было во мне где-то глубоко внутри, ожидая такого мужчину, как Виктор, брутального, красивого и доминирующего, который придет и разбудит это. Я смотрю на дверь, где она была разбита в щепки, ручка и защелка сломаны, и я вспоминаю, что я почувствовала, когда услышала, как он выбивает ее ногой. Я была напугана больше, чем когда-либо за всю свою жизнь, но в то же время я почувствовала что-то вроде ужасающей похоти, которую я никогда не знала, что могу испытать. В тот момент я знала, что он придет за мной, и я ничего не могла сделать, чтобы остановить его. Я не знала, что именно он планировал, но часть меня надеялась, что это вовлечет его и меня, заставит трахнуть его меня так же, как в нашу первую брачную ночь. Я не должна хотеть его. Это заставляет меня чувствовать, как будто внутри меня что-то сломано, что-то, что заставляет меня жаждать того, чего я не должна, хотеть того, за что мне должно быть стыдно за себя. И мне глубоко стыдно за очень многие вещи. То, как он заставил меня реагировать в нашу брачную ночь, в ночь концерта, когда я позволила ему поцеловать себя и поцеловала его в ответ, то, как я справилась с ситуацией в его офисе, то, как я все еще чувствую пульсацию между ног каждый раз, когда переношу вес и чувствую жжение от отметин на моей заднице. Такое чувство, что моя жизнь перевернулась с ног на голову с того дня, как я сказала Виктору “Да”. И с каждым проходящим днем кажется, что она все больше и больше выходит из-под контроля. Но я не вижу, что у меня есть какой-либо выбор, кроме как вернуться. Пока я иду к сломанной двери, крошечная часть меня шепчет, что в глубине души я хочу вернуться. Что я хочу знать, как все это будет происходить до победного конца. От чего я не могу сейчас убежать. Когда я возвращаюсь домой, Виктора нигде не видно. Я воспользовалась другим Uber, зная, что лучше не звонить и не пытаться заставить водителя приехать за мной. Я осталась на подъездной дорожке к дому, который теперь должен быть наполовину моим, но, вернувшись в свой собственный дом, я никогда не чувствовала себя менее принадлежащей мне в любом случае. Но, тем не менее, я здесь, и мне нужно извлечь из этого максимум пользы. Что бы это ни значило в настоящее время. Ольга разговаривает с Сашей у подножия лестницы, когда я вхожу, и она бросает на меня такой уродливый взгляд, что я понимаю, Виктор, должно быть, рассказал ей, что случилось с Аникой и Еленой. Меня заливает волна стыда, и я отвожу взгляд, не в силах встретиться с ней взглядом. Я чувствую на себе нервный взгляд Саши, и я снова задаюсь вопросом, как она здесь оказалась. Какие планы у Виктора на нее. Мне следовало пойти одной. Жаль, что я не сделала это. Мне невыносима мысль, что кто-то мог подумать, что я действительно причиню вред девочкам. Если и есть что-то хорошее во всем этом поганом браке, так это две мои падчерицы. Но я даже не знаю, как помочь с их воспитанием или защитить…когда их отец совершает такие ужасные вещи, не говоря уже о моем собственном ребенке. Я иду в одну из гостевых комнат, чтобы прилечь, не заботясь о том, что думают все в доме. Если Виктор позволил моему падению своей благосклонности распространиться, рассказав Ольге о детях или, может быть, она сама об этом догадалась, тогда это больше не имеет значения. И, честно говоря, мне все равно. Что еще он может сделать со мной, чего еще не сделал? Я уверена, что в этом что-то есть. Но тот факт, что я лежу на животе, чтобы защитить свою больную задницу, заставляет меня чувствовать себя совсем по-другому. Усталость переполняет меня, и я снова засыпаю. * * * Я точно не уверена, как долго я спала. Достаточно долго, чтобы на улице было темно, в доме тихо, во рту было липко и сухо, глаза опухли от обилия слез. Быстрый взгляд на мой телефон говорит мне, что уже почти полночь, задолго до того, как большая часть дома легла спать, включая Виктора. Маленькая, мятежная часть меня хочет остаться сегодня вечером в комнате для гостей. Он собирается потребовать, чтобы я трахнула его, вероятно, скорее раньше, чем позже, поэтому моя первая мысль заключается в том, что он должен признать, что я на самом деле не обязана спать рядом с ним. Но я думаю, что дни, когда Виктор шел мне на уступки, закончились. И я не хочу повторения сегодняшнего наказания так скоро только потому, что я не хотела спать рядом с ним в постели. Я медленно встаю с кровати, чувствуя себя скованной и медлительной, и иду в смежную ванную, чтобы плеснуть немного воды на лицо. Если повезет, он будет спать, когда я пойду в нашу комнату, и я не хочу будить его, заходя в ванную там. Я испытываю шок, глядя в зеркало. Мое лицо бледнее обычного, глаза опухли и покраснели, а холодная вода на лице немного помогает, но не сильно. Почему тебя это вообще волнует? Спрашиваю я себя, бросая мочалку в корзину, проводя пальцами по волосам, чтобы они меньше походили на крысиное гнездо. Не то чтобы мне нужно было произвести на него впечатление. Он уже женился на мне и собирается трахнуть меня так или иначе. Покрасневшие глаза и спутанные волосы не разубедят его. В доме темно, когда я выхожу в коридор, и я крадусь к нашей спальне, ступая тихо в попытке добраться туда, никого не разбудив, особенно Виктора. Мне удается почти бесшумно открыть дверь, и именно тогда я замечаю, что его прикроватная лампа все еще горит. Но это не единственное, что я вижу, и не то, что заставляет меня остановиться как вкопанную, мое сердце внезапно заколотилось в груди. Виктор лежит на спине, без рубашки, его пижамные штаны расстегнуты, голова запрокинута, рука сжимает его толстый твердый член, лихорадочно поглаживая его, пока он стонет, низко и глубоко в горле от удовольствия. Меня охватывает такой прилив возбуждения, какого я никогда не испытывала, когда я зачарованно смотрю на него. Я никогда раньше не видела мастурбирующего мужчину. Что-то в том, как Виктор выглядит в этот момент, его челюсть напряжена, мышцы шеи напряжены, спина слегка выгнута, предплечье сгибается, когда он сжимает свой толстый член, самая эротичная вещь, которую я когда-либо видела. Я стою в дверях, замерев, наблюдая, как он проводит большим пальцем по набухшей головке, блестящей от возбуждения, когда он проводит им по стволу, сжимая и замедляя движения, когда его рука обхватывает член, еще один стон удовольствия срывается с его губ. Я не знаю, как долго я стою там, наблюдая, как он получает удовольствие, чувствуя неуклонно растущую влажность между моих бедер при виде этого. Это порно по своей интенсивности, наблюдать, как красивый мужчина на кровати ласкает себя все ближе и ближе к кульминации. Часть меня хочет присоединиться к нему, в то время как другая часть хочет убежать обратно в темную безопасность гостевой комнаты. И пока я стою, застыв в нерешительности, Виктор открывает глаза. Для него невозможно не заметить, что я стою там. Я стою посреди дверного проема и пялюсь. Жестокая улыбка кривит его губы, когда он прекращает поглаживать, удерживая свой твердый член, он дразнит головку большим пальцем и позволяет своему взгляду скользить по мне, в его глазах явно читается похоть. — Иди сюда, — просто говорит он, в его голосе ясно слышен приказ. Я чувствую себя как во сне, когда иду к нему. Мое сердце колотится в груди, мою кожу покалывает от желания, которое ощущается почти как электрический разряд, мои глаза нервно перебегают с его лица на его твердый член. Я знаю, что должно произойти, или, во всяком случае, что-то из этого, но я все еще не могу понять, что я чувствую по этому поводу. Все это есть в моей голове. Мое тело чувствует, как будто каждый нерв возбужден, моя кровь пульсирует в венах, мое сердце колотится так сильно, что я слышу, как оно стучит у меня в ушах. Я делаю еще один шаг к нему, и еще, пока, наконец, не оказываюсь в ногах кровати, ожидая распоряжений Виктора. Он плавно встает, его пижамные штаны висят на худых бедрах, его член сам по себе выступает вперед, толстый, огромный и блестящий. Его пристальный взгляд безжалостно скользит по мне, останавливаясь на моей помятой одежде, и его губы кривятся, когда он смотрит на меня. — Сними это, — говорит он, дотягиваясь до своего члена, чтобы снова лениво провести пальцами по стволу. — Все это. Разденься для меня, как ты это делала в нашу первую брачную ночь. Тогда он взял меня, но я не смею спорить. Мои руки дрожат, когда я стягиваю футболку через голову, от страха или желания, или от какой-то комбинации того и другого, я не знаю. Я подозреваю, что последнее, но от этого не становится легче, когда я вижу, как он смотрит на мою грудь, его взгляд горит, когда я опускаюсь, чтобы расстегнуть джинсы. Он не говорит ни слова, пока я не раздеваюсь догола, моя одежда сваливается кучей на пол, когда я впервые стою перед ним совершенно обнаженная. По крайней мере, в нашу первую брачную ночь у меня было нижнее белье, чтобы прикрыть меня, но сейчас ничего подобного нет. Я остро ощущаю свои соски, как они твердеют под его пристальным взглядом, несмотря на тепло в комнате, на вогнутый изгиб моего живота, на тот факт, что он может видеть мягкие волосы между моими бедрами, влажные от возбуждения, которое росло с того момента, как я открыла дверь. Виктор подходит ближе ко мне, его глаза сужаются, когда он поднимает одну руку к моей груди, его палец очерчивает ее изгиб, обводя снизу и вокруг, вплоть до соска. Когда он зажимает его, я ахаю, я ничего не могу с собой поделать. Это посылает волну ощущений через меня, прямо вниз, между ног, мой клитор внезапно пульсирует от потребности, чтобы к нему тоже прикоснулись, может быть, даже ущипнули, определенно погладили так, как он сейчас поглаживает мой сосок, рисуя круги вокруг него кончиком пальца, пока мое дыхание не становится прерывистым, и я сдерживаю отчаянный, нуждающийся стон. — Тебе это нравится, не так ли? — Его голос ласкает мою кожу, заставляет меня дрожать от потребности, которую я не хочу чувствовать. — А как насчет этого? Его рука скользит от моей груди вниз по животу, и я задерживаю дыхание, когда понимаю, где он собирается прикоснуться ко мне дальше, именно там, где, как мне кажется, мне это нужно больше всего. Мои щеки уже горят, зная, какой влажной он собирается меня найти, скользкий жар, который покроет его пальцы, когда он погрузит их между моих складочек. — Блядь…блядь… — Виктор ругается себе под нос, когда его пальцы скользят по моей горячей плоти, и на этот раз я не могу подавить стон. Он выскальзывает у меня изо рта, мои губы приоткрываются, когда я закрываю глаза, не в силах смотреть на него, когда он обводит мой клитор, его пальцы собирают мою влагу, когда он это делает. — Господи, ты чертовски мокрая. — Его ладонь прижимается ко мне, обхватывая мою киску, пока он поглаживает мой клитор, взад-вперед, а затем круговыми движениями, пока мои бедра не прижимаются к его руке, желая большего. — Я хочу, чтобы это было сбрито до следующего раза. — Его голос снова резкий, режущий. Его пальцы движутся между моих складочек, его средний палец внезапно оказывается у моего входа, пронзая меня. Он вкачивает его в меня раз, другой, третий, когда я задыхаюсь, мои глаза закатываются от внезапного удовольствия от вторжения. А затем, так же быстро, он отдергивает руку. — Ты меня поняла? — Спрашивает он, поднося руку к губам. Он вдыхает, и я чувствую, как мое лицо горит, мой рот приоткрывается, когда он скользит пальцами между губ, слизывая мое возбуждение. — Мм. — Он стонет. — Ты восхитительна на вкус, Катерина. — И затем, прежде чем я успеваю заговорить или пошевелиться, он делает шаг вперед, его твердый член касается моего голого живота, когда он хватает меня за волосы, запускает в них пальцы и сжимает в кулак пригоршню, откидывая мою голову назад. Это почти неприятно натягивает кожу головы, но этого недостаточно, чтобы остановить новую волну возбуждения, захлестывающую меня, стекающую по бедрам, когда я прикусываю нижнюю губу, чтобы снова не застонать. — В нашу первую брачную ночь я хотел попробовать твою сладкую киску, — рычит он, его лицо нависает над моим. — Я хотел заставить тебя кончить, доставить тебе удовольствие, сделать так, чтобы тебе было хорошо. Но ты отвергла все мои попытки сделать именно это. Итак, тогда мы собираемся сделать это по-другому. Его пристальный взгляд скользит по моему лицу, разгоряченному похотью. — Пока ты не научишься вести себя прилично, быть мне хорошей женой, я не буду заставлять тебя кончать своим языком или пальцами. У тебя не будет оргазмов, моя прелестная маленькая невеста, если ты не будешь в ножнах на этом члене. — Виктор наклоняется, сжимается, его кулак прижат к моему животу. — Это единственный способ, которым ты можешь кончить, принцесса, пока не узнаешь свое место. Я не могу придумать, что сказать. Даже когда он отпускает мои волосы, его рука ложится мне на плечо, и он нажимает вниз. — Твой первый урок таков — встань на колени, принцесса мафии, и отсоси член мужчине, который теперь владеет тобой. Я чувствую, что не могу дышать, одновременно напуганная и возбужденная, мои бедра становятся скользкими от этого, когда я начинаю опускаться на колени. Мне стыдно, и я возбуждена, мое тело жаждет его, даже когда мой разум кричит, что я не его принцесса, что я не принадлежу ему, что он не может заставить меня сделать что-либо из этого. Но правда в том, что он может, и это даже на самом деле не принуждение, если я хочу. Когда я опускаюсь на колени, член больше любого, который я брала в рот, в дюйме от моих губ, я хочу попробовать его на вкус, почувствовать его, уступить. Было бы намного проще уступить, позволить себе хотеть своего мужа. Перестать бороться с ним. Будет гораздо больнее, когда ты станешь той, которую больше не хотят, если ты это сделаешь. Но я не могу думать об этом сейчас. Я чувствую, как он прижимает головку своего члена к моим губам. Не задумываясь, я высовываю язык, провожу им по гладкой плоти и ощущаю солоноватый привкус его собственного возбуждения. — Еще, — рычит Виктор. — Открой рот, принцесса. Дай мне посмотреть, как ты сосешь член. Я знаю, что я хороша в этом. Возможно, Франко вел себя со мной как придурок из-за этого после того, как мы поженились. Я до сих пор помню, как ему понравился минет, который я сделала ему на заднем сиденье лимузина после того, как он сделал мне предложение. И как бы я ни была зла на Виктора за то, как он обращался со мной ранее, я также хочу доставить ему удовольствие в этот момент. Он большой, намного больше того, к чему я привыкла. Я чувствую, как мои губы растягиваются вокруг него, когда я беру его, дюйм за дюймом, своим языком, дразня нижнюю часть головки, а затем провожу языком по всей длине его ствола, борясь за то, чтобы взять каждый его дюйм. Рука Виктора снова запутывается в моих волосах, его лицо искажается от удовольствия, когда он наблюдает, как я скольжу губами по его члену, головка прижимается к задней стенке моего горла, когда он подталкивает меня вниз. — Вот и все, моя принцесса, — стонет он. — Возьми его всего. Возьми этот гребаный член. Когда я слышу, как он говорит это, у меня между бедер возникает еще один прилив возбуждения, и я задыхаюсь, соскальзывая на последние дюймы, его член полностью втискивается в мое горло, когда мои губы касаются его паха. Виктор стонет, его другая рука скользит вниз, чтобы обхватить свои яйца, приподнимая их так, что они касаются моего подбородка и нижней губы. — Оближи меня, — приказывает он. — Пока твое горло набито этим грязным русским членом, который ты так ненавидишь. Это Виктор, которого я сначала не увидела, грубиян, чудовище, человек, которого я боялась и ненавидела. Но теперь, когда он здесь, передо мной, вся осторожная его часть смыта приливом его ярости сегодня. Это возбуждает меня так же сильно, как и пугает. И я понятия не имею, что с этим делать. За исключением того, что сейчас нужно следовать его указаниям. Мой язык высовывается, скользя по его яйцам, когда я задыхаюсь от члена в моем горле, и Виктор стонет, его бедра выдвигаются вперед и толкают его еще дальше вниз. На мгновение мне кажется, что я не могу дышать, что я задыхаюсь от его огромного, пульсирующего члена, что вот так я умру. И затем рука Виктора в моих волосах дергает мою голову назад, отрывая мой рот от него, теперь блестящим от моей слюны, когда я задыхаюсь, мои глаза слезятся, и я смотрю на него снизу вверх. — Черт возьми, да, — рычит он, прижимая головку своего члена к моим губам. — Возьми его снова, принцесса. До конца, блядь. Я никогда раньше не чувствовала ничего подобного: стыда, унижения и возбуждения одновременно. С Франко я быстро перешла от желания к чистому отвращению. Его обращение со мной убило все влечение, которое я испытывала к нему. Но он никогда не смог бы доминировать надо мной так, как Виктор в этот момент. Он был глупым мальчиком, инфантильным в своих желаниях и поведении, но Виктор — мужчина. Жесткий, брутальный мужчина, и когда он смотрит на меня сверху вниз, голую, стоящую на коленях с моим ртом, полным его члена, мне хочется разрыдаться и умолять его трахнуть меня. Эмоциональный всплеск от этого изматывает. — Еще раз, — говорит Виктор, освобождаясь, и я снова задыхаюсь. — Сделай это еще раз, а потом я позволю тебе лечь на кровать, пока я буду трахать твою сладкую киску так, как она того заслуживает. Моя киска сжимается при этом, напрягаясь до самого моего естества. Я беру его в рот и глотку еще раз, мой нос касается мягких волос у него в паху, мой язык облизывает его яйца, пробуя его теплый мускусный вкус, когда я давлюсь его членом, чувствуя, как он толкается в мое горло, а затем, когда я кончаю, задыхаясь, он хватает меня, поднимает на ноги и швыряет всем телом на кровать. Я вздрагиваю, когда чувствую, как вышивка на пуховом одеяле царапает нежную плоть моей задницы. Виктор уже тянет меня вперед, перемещая так, что моя задница оказывается на краю кровати, его руки раздвигают мои бедра, чтобы он мог видеть меня, уязвимую и незащищенную. Он скользит одним пальцем между моих складочек, прижимая его кончик к моему входу, а затем тянется вверх, так что мозолистый кончик пальца царапает мой клитор, заставляя меня задыхаться и стонать вопреки себе. Моя плоть кажется набухшей и горячей, жаждущей малейшего трения, и Виктор смеется, снова обводя мой клитор грубым кончиком пальца, и мои бедра дергаются под его прикосновением. — Так возбуждена для мужчины, которого ты презираешь, — бормочет он слегка насмешливым тоном. — Такая влажная. Твоя киска жаждет меня, принцесса, и все же ты настаиваешь, что не хочешь меня. Однако, если бы я съел эту сладкую, горячую киску, ты бы через мгновение выкрикивала мое имя. — Он раздвигает мои складочки кончиками пальцев, глядя вниз. Я вспыхиваю от осознания того, насколько я обнажена, что он может видеть каждый дюйм, каждую внутреннюю щель моего тела, непристойно выставленную напоказ для его удовольствия. Я могу представить, как ощущался бы его язык, как он кружил бы им вокруг моего клитора, трогал меня пальцем, пока посасывал мою набухшую плоть, и я снова стону, звук заканчивается высоким и почти отчаянным хныканьем, мое тело почти дрожит от потребности в большем. — Если ты хочешь кончить, сделай это на моем члене. — Он отдергивает руку, обхватывая ею свой твердый ствол. — Ты не заслужила права на оргазм только ради собственного удовольствия, Катерина. Он похож на жестокого бога, когда нависает надо мной, стоя между моих бедер, когда его член прижимается между моих ног, головка упирается в мой вход. Я слишком влажная, чтобы оказывать ему сильное сопротивление, и я вскрикиваю, когда он проскальзывает внутрь меня, полнота даже этого толкает меня ближе к краю кульминации. Челюсть Виктора напряжена, его острое, красивое лицо напряжено от удовольствия, каждый дюйм его мускулистого тела напряжен и изгибается, когда он входит в меня, его член заполняет меня до предела, когда мое тело сжимается вокруг него. Он издает стон, который звучит почти болезненно, его руки сжимают мои бедра, пока он удерживается внутри меня, его член пульсирует. Такое ощущение, что наша брачная ночь повторяется снова, я изо всех сил пытаюсь удержать свое удовольствие, когда Виктор сжимает мои бедра и входит в меня, только на этот раз я полностью обнажена, каждый дюйм моего тела обнажен, когда его взгляд жадно обшаривает меня. Его движения не длинные и медленные, а быстрые и жесткие, он вонзается в меня почти сердито. Моя больная, покрытая синяками задница трется о вышитое пуховое одеяло снова и снова, пока в моих криках не смешиваются удовольствие и боль. Но даже это, кажется, только приближает меня к оргазму, пока я не начинаю задыхаться, заставляя себя оставить свои ноги раздвинутыми для него, а не обвитыми вокруг его бедер, как я так отчаянно хочу прямо сейчас. — Это правильно. — Виктор смотрит на меня сверху вниз с жестоким удовлетворением в глазах, его губы изгибаются в горячей улыбке. — Кончай на мой член, Катерина. Ты знаешь, что хочешь. Это так чертовски приятно, не так ли? Возможно, ты хочешь ненавидеть меня, но тебе нравится, каково это, когда я трахаю тебя. Тебе нравится, как я наполняю тебя этим большим… гребаным… членом — Последние слова перемежаются его стонами, когда он каждый раз жестко входит в меня, опуская меня вниз при каждом ударе. Я вскрикиваю, мои руки сжимают одеяло, когда я чувствую, как удовольствие начинает разливаться по моему телу, мои бедра дрожат, кульминация приближается, хочу я этого или нет. — Кончай на мой член, принцесса, — рычит он, и я не могу ничего сделать, кроме как подчиниться.