«Светлана Алексеевна, а какой спектакль мы будем смотреть?» – распахнув голубые глаза, спрашивает кроха с огромными бантами. «Белоснежку и семь гномов», – отвечает она с улыбкой. Наконец раздаются пронзительные трели звонка. Один… Два… Три… «Дети, проходим!» – торопится Светлана, стараясь одновременно уследить за всеми детьми. Двери зала призывно распахиваются, и грузная работница театра, держа веером программки, многозначительно ухмыляется. Зубы пожилой женщины кривые, темно-желтые, и Светлана брезгливо отворачивается. По какой-то странной причине она оказывается в зале первой, и дверь за ее спиной с грохотом захлопывается. Растерянные дети остаются снаружи. Она путается в плотных, пахнущих пылью и нафталином шторах, и, когда те, наконец, остаются за спиной, Светлана замирает на месте. Она в той самой пещере, где они были сегодня со Славой. За столом сидят гномы, и на этот раз они живые. Они с жадностью уплетают дымящееся мясо из своих деревянных мисок. Их пальцы и губы блестят от мясного соуса, растрепанные бороды тоже измазаны коричневатыми липкими кляксами. Разноцветные колпаки колышутся, словно флажки на ветру. «Спасибо, Белоснежка, – с набитым ртом говорит один из них, в голубом наряде. – Это самый вкусный ужин в моей жизни!» «Молодец, Белоснежка, – поддакивает второй, «желтый» гном. – У тебя золотые руки и доброе сердце!» Светлана молча оглядывает свое тело, и у нее перехватывает дыхание. На ней длинное сине-желтое платье, как у Белоснежки из культового диснеевского мультфильма. «Спасибо, Белоснежка, – вытирая сальные губы, произносит третий гном. Он облачен в оранжевый наряд. – А теперь нам пора». «Пора, – тупо повторяет Светлана. – Это хорошо, но я не Бе…» «Да, – не давая ей договорить, кивает четвертый гном, «зеленый». – Мы идем добывать драгоценные камни». «И как только мы найдем еще один розовый алмаз, мы сделаем тебе бусы! – ликующим голосом подхватывает «розовый» гном. В его грязно-пепельной бороде застряли крошки хлеба. – Для твоих бус не хватает еще одного розового алмаза!» «Послушайте…» – робко бормочет Светлана, но ее перебивает «синий». У него громадные мешки под глазами и сизый нос с бородавкой. «Ты не должна никому открывать дверь, Белоснежка», – хрипло предупреждает он, с кряхтеньем вылезая из-за стола. Он плотоядно ухмыляется, поправляя устрашающего вида гвоздодер, который пристроил за поясом. Совершенно некстати Светлана обращает внимание, что со стального бойка инструмента на каменистый пол капает что-то темно-красное. Такие же багровые пятна на узловатых руках гнома, которые похожи на корни старого дерева. Светлана оглядывается и видит, что и другие гномы перепачканы кровью. Они шумно вылезают из-за стола и, хитро переглядываясь, начинают ее обступать. «Ты приведешь еще раз к нам такой вкусный ужин, Белоснежка? – вкрадчиво спрашивает «желтый». – Я никогда не ел столь бесподобно вкусного жаркого!» «Зеленый» ставит перед ней миску с дымящимся мясом. «Тебе тоже надо поесть, – шепчет он, вороша ложкой ломти, плавающие в густом соусе. – Твой друг очень сочный… Пальчики оближешь…» В глазах у Светланы темнеет, глотка, как пересохший колодец. (Слава!) Она трет глаза, пытаясь проснуться, но кошмар продолжается. Она опускает голову и видит в миске лицо Вячеслава – поджаристую овальную корочку с растрескавшимися губами и аккуратно вырезанными отверстиями, где раньше были глаза и нос… «Никому не открывай дверь, – шипит «синий». – Ты знаешь, как заканчивается НАША сказка, Белоснежка. Ты подавишься яблоком и умрешь…» «Ты думала, мы куклы?» – хихикает «розовый». Он разевает рот, и Светлана с оторопью видит громадные клыки, с которых сочится слюна. Она кричит, но все, что вырывается из ее рта, – едва различимый писк, не громче, чем у мыши. В дверь начитает кто-то стучать – настойчиво и даже злобно. «О! Весельчак пришел! – радостно восклицает «розовый». – Опоздал, опоздал!» «Седьмой гном», – вспыхивает в мозгу Светланы, и внутри разливается озеро страха. Скукоженная поджаристая корочка – все, что осталось от лица Вячеслава, – начинает похрустывать и шевелиться, из пустых глазниц, извиваясь, лезут черви. «Ты убила меня, – раздается в голове печальный голос ее возлюбленного. – Это из-за тебя меня разорвали на куски и запекли на углях…» Рассудок покидает Светлану. Она задыхается, сердце ухает кузнечным молотом, оно готово вот-вот пробить грудину и, выскочив, повиснуть пульсирующим мешочком на влажных от крови трубочках. Дверь сотрясается от остервенелого стука, затем неожиданно грохот обрывается. «Белоснежка?» – хихикают снаружи, и спину Светланы обжигает холодом. Она, бесспорно, знает этот голос. «Откройте, братья. Я голоден. У вас так вкусно пахнет, у меня весь рот заполнился слюнями», – продолжает кривляться тот, что за дверью. Гномы, суетясь и толкаясь, как дети, чуть ли наперегонки несутся к выходу. «Не надо, – шепчет обескровленными губами Светлана. – Не открывайте ему… Он пришел за мной…» Наконец дверь распахивается настежь, и внутрь проскальзывает горбатая черная тень. Перед ней уродец в развевающемся плаще и колпаке, в его скрюченных руках огромная коса с залитым кровью лезвием. «Где мой ужин?!» – хрипит чудовище… …и Светлана в ужасе распахнула глаза. – О господи, – прошептала она, приподнимаясь на дрожащих локтях. Глаза слезились, и она торопливо вытерла влагу, испуганно моргая. В голове всколыхнулось, словно течением перевернуло на дне гнилые водоросли: (Где мой ужин?!) Она села, тяжело и отрывисто дыша. Клетчатая рубашка взмокла от пота и отвратительно липла к разгоряченной спине. Светлана бросила взгляд на Вячеслава, который крепко спал, словно работяга, отпахавший две смены подряд без передышки. «Пока мы дрыхли, с нами можно было делать все, что угодно», – подумала она, и от этого непреложного факта женщине стало не по себе. – Эх ты, соня, – вздохнула она, вылезая из спальника. Лоскутья жуткого сна медленно и неохотно выветривались из дальних закоулков сознания, и в какой-то момент Светлана подумала, что упустила из виду важную деталь. Чрезвычайно важную. Деталь, касающуюся этих гребанных кукол с их идиотскими колпаками, там, в пещере. «Я просто еще раз все осмотрю. И тут же вернусь обратно», – решила она. Страх незаметно отошел в тень, уступая место нервозному упрямству, пронизанному лишь одной безрассудной целью – перевернуть в той пещере все вверх дном, но найти в ней что-либо посущественнее, нежели каких-то уродливых кукол… Какие-нибудь улики или доказательства. Хоть что-нибудь. Внутри палатки было уже сумрачно, и она, нащупав смартфон, включила экран. Замерцал голубоватый овал, быстро высветив фонарик, лежащий у входа. Нож Светлана нашла в изголовье палатки. «А нужен ли он?» – вдруг подумала она. Чей-то внутренний голос ядовито нашептывал, что, если она все же встретится с бывшим супругом, эта стальная заточенная пластина вряд ли ее спасет. И тем не менее с ножом она будет себя чувствовать куда уверенней, нежели вообще без оружия. «А как же Слава? – хихикнул кто-то чужой над ухом. – Вдруг Олег сейчас следит за вами? Ты уйдешь, а он провернет твоего парня в фарш, как обещал…» – Слава, – позвала она, тронув возлюбленного за плечо. Тот что-то невнятно промычал. Светлана погладила его по лбу, провела пальцем по щеке, и Вячеслав открыл глаза. – Я пройдусь немного. Через двадцать минут вернусь, – предупредила она. – Куда? Зачем? – хрипловатым со сна голосом заговорил он. Зевнул, оглядываясь. – Дождь закончился? – Да. Светлана расстегнула «молнию» на входе, выглянув в прохладу вечера: – Скоро окончательно стемнеет. Мы проспали почти весь день. – Не мы, а ты, – поправил ее Вячеслав, снова зевнув. – Я уснул минут десять назад… – Ладно, жди меня. – Постой, ты куда? – Просто пройдусь. Я взяла нож. – Света! Она быстро натянула кроссовки, зажгла фонарь и, вдыхая свежий воздух, пружинистым шагом направилась в сторону западного склона. Туда, где располагалась пещера. – Ты думаешь, я боюсь тебя, урод? – процедила она, поглаживая рукоятку ножа. – Хрена с два! Хочешь со мной встречи – получишь ее! Вскоре она остановилась у огромного валуна, висящего над входом. Светлане почудилось, что с того самого момента глыба сдвинулась еще больше, и теперь для того, чтобы проникнуть в пещеру, ей пришлось согнуться вдвое.