Мои ноги трясутся. Не дрожат. Не содрогаются. Трясутся. Неудержимо. Мой желудок завязался в узел и меня тошнит. Снова. Я сижу на полу, прислонившись спиной к стене. Невидимая. Мне здесь не место. Я не такая, как они. Они наглые и жестокие, и совершенно беззаботно употребляют слово на «Б». Закуривают одну сигарету за другой и трогают интимные места друг друга, хотя большинство из них только что познакомились. Они хвастаются спектаклями и фильмами, в которых им довелось поучаствовать; знаменитостями, которых они видели, а я сижу здесь со все нарастающим чувством никчемности, зная, что, если я сегодня чего-то и добьюсь, так это докажу насколько я неадекватна. — И режиссер говорит: «Зои, зрители должны увидеть твою грудь. Ты говоришь, что предана своему делу, и все же ложное чувство скромности контролирует тебя». Дерзкая блондинка, собрав вокруг себя толпу поклонников, травит театральные байки. Все вокруг заворожено слушают. Я не горю желанием ее слушать, но она ведет себя так шумно, что я не могу ничего с этим поделать. — Боже мой, Зои, и что ты сделала? — спрашивает симпатичная девушка с рыжими волосами, ее лицо искажается от преувеличенных эмоций. — А что мне оставалось? — спрашивает со вздохом Зои. — Я отсосала ему и сказала, что не сниму свою блузку. Это был единственный способ сохранить мое достоинство. Раздается смех и редкие аплодисменты. Мы даже и шага еще не сделали внутрь, а представление уже началось. Я откидываю назад голову и закрываю глаза, стараясь успокоить нервы. Я прокручиваю монологи у себя в голове. Я знаю их. Каждое слово. Я разобрала каждый слог, проанализировала персонажей, выявила подтекст, и уровень тонкости эмоциональных переживаний, и все равно чувствую себя неподготовленной. — Так, откуда ты? Зои опять говорит. Я стараюсь отгородиться от нее. — Эй. Ты. Настенная Девушка. Я открываю глаза. Она смотрит на меня. Как и все остальные. — Хм-м… что? Я прочищаю горло и стараюсь не выглядеть испуганной. — Откуда ты? — повторяет она так, будто я умственно отсталая. — По тебе видно, что ты не из Нью-Йорка. Я знаю, что ее ехидная улыбка направлена на мои джинсы из универмага и простой серый свитер, а еще на мои совсем непримечательные каштановые волосы и отсутствие макияжа. Я не такая, как большинство присутствующих здесь девушек, в одежде кричащих цветов, крупных украшениях и с тонной косметики на лицах. Они похожи на экзотических, тропических птиц, а я выгляжу как белая ворона. — Э-э… я из Абердина. Ее лицо неприязненно морщится. — Где это, черт побери? — В Вашингтоне. Маленький городок. — Не слышала о таком, — говорит она, пренебрежительно взмахивая своими накрашенными ногтями. — У вас там хотя бы театр есть? — Нет. — Так у тебя нет никакого актерского опыта? — Я принимала участие в нескольких любительских спектаклях в Сиэтле. Ее глаза загораются. Словно она чует запах легкой добычи. — Любительских? О… понятно. — Она подавляет смех. Срабатывает мой инстинкт самосохранения. — Конечно же, я не участвовала в таких классных проектах, в каких участвовала ты. В смысле, фильмы. Ух ты! Должно быть, это было очень круто. Глаза Зои слегка тускнеют. Запах крови разбавляется моими навыками подлизывания. — Это было очень круто, — говорит она, улыбаясь, словно барракуда, накрашенная помадой. — И я наверно понапрасну потрачу время на эти курсы, так как все равно не собираюсь заканчивать их, но это займет меня до тех пор, пока я не получу какое-нибудь крупное предложение. Я улыбаюсь и соглашаюсь с ней. Тешу ее эго. Это легко. Я хороша в этом. Разговоры не умолкают вокруг меня, я вставляю комментарии то тут, то там. Каждая полуправда, срывающаяся с моего языка, делает меня более похожей на них. Или скорее, больше соответствующей им. Спустя некоторое время, я гогочу и кричу, как и все остальные ослы. Один парень-гей ставит меня на ноги, и мы изображаем оргию. Он стоит позади меня, брыкаясь напротив моей задницы. Я подыгрываю ему, несмотря на свой ужас, и издаю вульгарные звуки, дергая головой. Все считают меня веселой, поэтому я игнорирую чувство стыда и продолжаю. Здесь я могу быть раскованной и популярной. Их одобрение подобно наркотику, и мне надо больше. Я все еще делаю вид, что меня оприходуют сзади, когда вдруг поднимаю взгляд и вижу его. Он в нескольких ярдах от меня, высокий и широкоплечий. Его темные волосы волнистые и непослушные, и пусть выражение его лица бесстрастно, в глазах отражается явное презрение. Пронзительное и неумолимое. Мой фальшивый смех обрывается. Он словно ангел мести с его пронизывающим взглядом и утонченными чертами лица. Гладкой кожей и темной одеждой. Его внешность из тех, что заставляет тебя остановиться, когда ты листаешь журнал. Красивый не в классическом понимании, а гипнотическом. Словно обложка книги, которая манит тебя открыть ее и затеряться в истории. Моя новоявленная ложная бравада тяжелеет под его пристальным взглядом. Она сходит с меня, как грязный и толстый налет, и я перестаю смеяться. Парень-гей отталкивает меня в сторону и принимается за кого-то другого. Я теряю свое вульгарное «толкнись в задницу» очарование. Высокий парень тоже отворачивается и садится спиной к стене. Он достает потрепанную книгу из своего кармана. Я мельком вижу название: «Изгои»4. Одна из моих любимых книг. Я поворачиваюсь обратно к шумной компании, но они уже отошли дальше. Я разрываюсь между желанием вернуть себе расположение и стремлением узнать больше о Парне с книгой. Мне не приходится делать выбор, потому что дверь рядом со мной открывается и выходит статная женщина, с короткими черными волосами и ярко-красными губами. Она оценивает нас таким взглядом, словно нацелилась лазерным лучом, отчего напоминает мне Бетти Буп5, но более пугающую версию, у которой в руках папка бумаг, отделанная лакированной кожей. — Итак, всем внимание. Курятник замолкает. — Если я называю ваше имя, проходите внутрь. Она начинает выкрикивать имена, ее голос четкий и уверенный. Когда она выкрикивает «Итан Холт», высокий парень отходит от стены. Он бросает на меня поверхностный взгляд, когда проходит мимо, и у меня возникает желание последовать за ним. Без него я чувствую притворство и стеснение. Имена продолжают называть. По моим подсчетам, уже более шестидесяти человек прошли внутрь, включая Зою Стивенс, которая визжит, прежде чем пройти с важным видом. Я вздрагиваю, когда слышу свое имя, «Кассандра Тейлор». Пока я наклоняюсь за своим рюкзаком, наводящая ужас женщина говорит: — Этого достаточно для одной группы. Остальные ждите здесь. Вас заберут другие инструкторы. Она следует за мной внутрь и закрывает за нами дверь. Мы оказываемся в просторном, черном помещении. Многоцелевой театральной площадке. У дальней стены находится длинный ряд раскладных скамеек. Бо?льшая часть группы сидит на них, тихо переговариваясь. Окончательный подсчет – восемьдесят восемь человек. Шестьдесят девочек и двадцать восемь мальчиков. Никто из них не выглядит так нервно, как я. Я сажусь, чувствуя себя бестолковой клячей в море более опытных городских детей. Мои ноги опять начинают трястись. Инструктор встает перед нами. — Меня зовут Эрика Иден, и я глава факультета актерского мастерства. Сегодня вы примерите на себя несколько образов и займетесь импровизацией. По итогам каждой сцены, я буду называть тех, кто остается. Я знаю, что ищу и, если в вас этого нет, вы выбываете. Я не пытаюсь быть жесткой, но тут уж ничего не поделаешь. Мне нет нужды говорить вам, что в Гроув пройдут только тридцать лучших кандидатов из двух тысяч заявленных на прослушивания в ближайшие несколько недель, так что сделайте все возможное. Я не заинтересована в избитой театральщине и фальшивых эмоциях. Дайте мне нечто стоящее или идите домой.