Он закатывает глаза. — Теперь, мисс Тейлор, — говорит Эрика, глядя на меня, — когда вы схватите кинжал, чтобы заколоть себя, я хочу, чтобы вы оседлали его. — О, да чтоб меня! — причитает Холт. Эрика смотрит на него. — Мистер Холт, когда мисс Тейлор упадет на вас, я не хочу, чтобы вы выглядели так, словно были застрелены в бандитских разборках. Вы должны умереть так, как жили – как влюбленные. Я прислушиваюсь ко всему, что она говорит, но мой разум сосредоточен на двух словах. Оседлать его. Ноги по бокам. Части тела прижимаются друг к другу. Ну и ну! Холт потирает лицо и стонет. Эрика улыбается нам. Думаю, она наслаждается нашим взаимным дискомфортом. — Давайте вернемся к поцелую, и посмотрим, сможем ли мы довести всё до конца. Члены остального состава, участвующие в этой сцене, не могли бы вы, пожалуйста, подняться сюда и занять свои места? Начинается небольшая суматоха, когда актеры занимают свои позиции. Холт сверлит меня взглядом. Я удостаиваю его своей самой невинной улыбкой. Его вид настолько ожесточен, что меня бы это испугало, не наслаждайся я так сильно его безвыходным положением. — Ложись, любимый, — шепчу я сексуально. — Мне нужно кое-что проделать, оседлав тебя. Он бормочет под нос ругательства и ложится. По-моему, джентльмен, слишком много возражает 24. — Хорошо. Поехали. Благодарю вас, мисс Тейлор. Я начинаю сцену заново. Когда я дохожу до поцелуя, то целенаправленно делаю это так эротично, как только возможно. Дыхание Холта становится тяжелым, и тихий стон вырывается из него. Ну-ну. Играй мертвеца, сексуальный труп. Он выдыхает, но не шевелится. Хороший мальчик. Из-за кулис доносятся голоса, и я смотрю в их направлении. У Джульетты заканчивается время. — Чьи-то голоса! — паника окрашивает мой голос, пока я в отчаянии озираюсь по сторонам. — Пора кончать. Я замечаю нож и после того как перебрасываю через Холта ногу, сажусь на его пах и хватаю бутафорский кинжал, который он прикрепил к своему бедру. — Но вот кинжал, по счастью, — говорю я, вытаскивая его из ножен и поднося к своей груди. — Сиди в чехле. Я вонзаю стальной клинок в свою грудь и вскрикиваю, лицо искажается от боли. Зрителям же кажется, что я только что насмерть ранила себя. — Будь… здесь. — Я издаю стон и отбрасывая нож на пол, хватаюсь за грудь. Сжимаю в кулак рубашку Холта и нежно целую своего Ромео в последний раз, потом шепчу: — а… я… умру. Я валюсь на Холта. Лицо утыкается ему в шею, одна рука на его груди, другая – в волосах. Если кто-то сфотографирует нас, мы будем выглядеть словно молодая пара, уснувшая в интимных объятьях. Другие герои устремляются на площадку и продолжают сцену, оплакивая нашу смерть и сетуя о разрушительной цепочке событий, которая привела нас к такому концу. Я чувствую, как подо мной напрягается Холт, пытаясь контролировать свое дыхание. Его пах плотно прижимается ко мне, и я ощущаю, как постепенно становится тверже. Я стараюсь игнорировать это. Но у моей вагины другие намерения. Я пытаюсь объяснить ей, что она мертва, и, следовательно, больше не нуждается во впечатляющей эрекции Ромео, но ей трудно в это поверить. Я замедляю дыхание и прислушиваюсь к сцене, разыгрывающей вокруг меня. Архаичный язык и его ритм оказывают успокаивающий эффект. Вскоре я концентрируюсь на сердцебиении Холта под своим ухом. Оно гипнотическое, такое сильное и ровное. По мере того, как мои мышцы расслабляются, а пульс замедляется, – мое тело плотно опускается на него, и на какой-то короткий миг у меня мелькает мысль, что я должно быть слишком тяжелая, но потом его запах и тепло убаюкивают меня и погружают в полусонное состояние. Не успеваю я понять, что происходит, как чья-то рука трясет меня за плечи. Открываю глаза и вижу, нависшего над нами Джека с несколькими другими членами каста позади него. — Ух ты! Я прямо-таки польщен, ребята, что вы так взбудоражены нашим выступлением, — усмехается он. — Может, в следующий раз попробуете не храпеть? Я резко сажусь и смотрю на Холта. Он выглядит заспанным и сбитым с толку. Его взгляд проясняется, когда в его поле зрения попадаю я, сидящая на нем верхом. Я понимаю намек и слезаю с него, но мои мышцы еще слишком слабые. Боже, кто ж знал, что при этой позе нарушается кровообращение? Джек подхватывает меня, обнимая рукой за талию и помогает встать прямо. Раздается смех, когда мои ноги снова подкашиваются, и я налетаю прямо на него. — Ого! Полегче, Кэсси. Ты была мертва какое-то время. Тебе лучше не торопиться. Я пытаюсь найти равновесие, пока Холт поднимается на ноги. Его взгляд падает на руки Эйвери, обвивающие мою талию, и потом он отворачивается. — Мистер Холт, мисс Тейлор, — обращается к нам Эрика, поднимаясь на сцену, — могу ли я предположить, что ваши финальные позиции были удобными? Я отхожу от Джека и приглаживаю свои волосы, стараясь отвлечься от проступающего к лицу румянца. — Более или менее. Все вокруг тихо хихикают. Мне ужасно неловко. Я целовала Холта перед всеми этими людьми. Черт, я симулировала с ним секс. Но то, что я сделала сейчас? Прижалась к нему? Разнежилась на нем и уснула? Это интимнее, чем всё, что я до этого делала. Мы садимся на сцене и Эрика делает нам замечания, но в целом она вроде бы довольна прогрессом. Джек сидит рядом с Холтом, что-то шепча и давясь от смеха. Холт хватает его за грудки и шипит ему что-то в лицо. Джек бледнеет и тут же затыкается. Когда Холт отпускает его, Джек отодвигается подальше, что-то тихонько бормоча. Холт взъерошивает волосы, после чего смотрит на меня. Он в ярости. Когда Эрика объявляет о конце репетиции, зал заполняют оживленные разговоры и все принимаются собирать свои вещи и реквизиты. Миранда и Айя приглашают меня на обед, но я не в настроении. Я благодарю их за предложение и обнимаю на прощание. Театральное помещение постепенно пустеет. Я поднимаю кинжал с пола и протягиваю его Холту. Он все также выглядит сердито, когда забирает его у меня. — Ты в порядке? — спрашиваю я, пока он отстегивает ножны от пояса. — В полном. — Что ты не поделил с Эйвери? — Он мудак. — Он засовывает кинжал в ножны. — Почему? — Он всё спрашивал, трахаю ли я тебя. — И что ты ему сказал? — Я не ответил. — И? — И он решил, что нет. — И это правда. — Да, но потом он подумал, что будет нормально сказать мне о том, как сильно ему хотелось бы трахнуть тебя. — И что ты на это ответил? — спрашиваю я, делая шаг вперед. Его взгляд скользит по длине моего тела, прежде чем он отвечает: — Я сказал, что если он только близко к тебе подойдет, то я отрежу ему яйца и скормлю своему ротвейлеру. — У тебя есть ротвейлер? — Нет, но он об этом не знает. Я дотрагиваюсь до пряжки его ремня. Это прямоугольник, чем-то напоминающий распятие. Странно, что он носит символ Бога, когда находится в лиге Дьявола. — Давай-ка всё проясним, — говорю я, проводя пальцами по прохладному металлу. — Ты не хочешь быть со мной, но также не хочешь, чтобы и другие парни были со мной? — Он – не другие парни. Он Эйвери. Если ты переспишь с ним, твой IQ автоматически понизится на сорок процентов. — Ты пробовал проанализировать, почему ты так ревнуешь? — Я не ревную. Просто не хочу, чтобы этот имбецил прикасался к тебе. Это просто здравый смысл. — Как насчет Коннора? Мне можно спать с ним? Выражение его лица становится убийственным. — А ты сама хочешь переспать с ним?