Я стою на месте еще несколько секунд, размышляя о своем возможном предстоящем публичном унижении, и понимаю, что есть только один человек способный помочь мне не впасть в панику, и он наверху – предположительно без рубашки. Я проталкиваюсь сквозь гостиную, потом поднимаюсь по лестнице и иду вдоль коридора в спальню Джека. Дверь приоткрыта, и когда я выглядываю из-за угла, вижу Холта сидящего на кровати: его грудь обнажена, промокшая футболка валяется на полу, руки запущены в волосы. Он дергает пальцами волосы и вздыхает, холодное чувство разочарования исходит от него точно аура. — Хей, — говорю я, неуверенно заходя в комнату. Он резким движением поднимает голову, затем встает с кровати и направляется к шкафу. — Хей. — Он открывает шкаф и принимается перебирать впечатляющий ассортимент футболок Джека. — Неплохая вечеринка, да? Я не могу отвести взгляд от перекатывающихся бицепсов и игры мышц на его обнаженной спине. Ладно, это неправда. Я могла бы отвести взгляд, но не хочу. — Ты в порядке? — спрашиваю я, подходя ближе. — Все отлично. — Он достает футболку, на которой написано «Выбирая из двух зол, я бываю очень зол». — Неужели Эйвери носит это на публике? — Холт… — Или как насчет этой? — Он достает футболку с надписью: «Выпьем за соски. Без них сиськи были бы бессмысленны». — Послушай… — Нет, серьезно. Он купил их сам или ему их сплавили? — Нам нужно поговорить. — Не вижу необходимости. — Он вешает вешалку на место и грубо перебирает остальную часть стойки. — У этого парня есть что-нибудь, помимо этих проклятых футболок с шутками? Что-нибудь спортивное? Или, не дай бог, без надписи? Он продолжает передвигать вешалки, его поза становится все более и более напряженной. — Итан, — я кладу руку на его спину, между лопатками. — Нет. — Он разворачивается и отходит от меня. — Просто, черт побери… не надо, ладно? — Почему нет? — Потому что, когда ты ко мне прикасаешься, это никогда добром не заканчивается. Потому что, когда ты ко мне прикасаешься, я… черт, мне на ум приходят безрассудные мысли, и мне хочется совершать безрассудные поступки, и… поэтому… просто… не надо… Я делаю шаг вперед, и он прижимается спиной к двери шкафа. Когда я кладу руку посередине его груди, он резко вздыхает и стискивает зубы. — Не знаю, чего ты так боишься. Я – не Ванесса. Его лицо принимает ожесточенное выражение. — Что ты, черт побери, знаешь о Ванессе? Делаю глубокий вдох. — Элисса рассказала мне о ней. И о других девушках. И об Оливии. — Он тяжело вздыхает, и я делаю крошечный шаг вперед. — Не сердись. Я заставила ее. Его руки сжимаются в кулаки. — И все равно она не имела права совать свой нос в чужие дела. — Я хотела знать. — Кладу ему на грудь вторую руку и чувствую бешеное биение сердца под поверхностью. — И теперь я чуть лучше понимаю, почему ты не решаешься снова завязывать отношения. То, как Ванесса поступила с тобой – ужасно. Но я – не она. У меня с ней ничего общего. Он смотрит на меня, остатки гнева на его лице сменяются усталым смирением. Словно этот разговор происходил в его голове уже множество раз. — Ты не понимаешь, — говорит он. — Неважно, что ты не такая, как она. Какая-то часть меня все равно так считает и просто… ждет… что все снова полетит к чертям. Это нелогично, но я ничего не могу поделать. И как бы сильно я ни боялся, что ты причинишь мне боль, я больше сам боюсь сделать больно тебе. То, что случилось с Оливией? Я не могу так поступить с кем-то снова, в особенности с тобой. Он думает, что пытается защитить меня, но как человек, который всю жизнь подстраивался под других, я знаю, без тени сомнения, что для него я – та самая. — Итан, ни одни взаимоотношения не обходятся без риска, и пусть ты думаешь, что сможешь отталкивать людей вечно, я здесь, чтобы сказать тебе – ты обречен на неудачу. Я нежно провожу руками по его предплечьям и бицепсам. Скольжу по его теплой, мягкой коже. — Беда в том, — говорит он, не сводя с меня взгляда и нежно касаясь моей щеки, — как бы сильно ты ни вселяла в меня ужас, и как бы я ни был уверен, что один из нас – если не оба, глубоко пожалеем об этом… если и быть обреченным, то только с тобой. Мы смотрим друг на друга несколько долгих мгновений, и как только мой взгляд проникает ему прямо в глаза, я улавливаю с точностью до секунды момент, когда он принимает решение. Я перестаю дышать, когда его пальцы в моих волосах сжимаются. Потом он наклоняется, его губы нависают прямо надо моими, сладкий теплый воздух обдает мое лицо и время останавливается. — Нечестно смотреть на меня таким взглядом, — шепчет он. — Ни капельки нечестно. Затем пространство между нашими губами исчезает, и он целует меня, настойчиво и требовательно. Резкий вдох, который мы испускаем, отдается невероятно громким звуком у меня в ушах. Мы целуем друг друга отчаянно, наши губы плотно смыкаются, сливаясь воедино так, словно это их предназначение, а затем размыкаются, уступая место тихим стонам. Эффект, который он оказывает на мое тело – мгновенный и мощный, и я как могу наслаждаюсь отсутствием его футболки. Мои руки блуждают повсюду. По его широким плечам и рукам. Вдоль его спины до лопаток. Вниз вдоль боков и по животу. Он испускает стон мне в губы и исследует меня так же жадно. — Господи… Кэсси. Он целует меня со всей искренностью и страстью, и, наконец-то, я чувствую это – после стольких шагов назад, мы все же двигаемся вперед. К чему-то, о чем я не имею ни малейшего представления, но само понимание того, что он открыт для опыта – лучшее чувство, которое я когда-либо переживала в своей жизни. — Я готов делать это всю ночь. — Он выдыхает между поцелуями. — Быть вдали от тебя было так утомительно. Каким-то образом мы начинаем отступать назад к кровати, все также целуясь, глубоко и неистово. Я крепко хватаюсь за него, когда он прижимается ко мне и начинает двигаться, медленно и настойчиво. — О, боже. Да. Он утыкается головой мне в шею и приникает к ней. Не прерывая своих движений, он целует меня вдоль горла и спускаясь ниже, заключает мою грудь в свои ладони. Я выгибаю бедра ему навстречу и без стеснения хватаю его за задницу, стремясь плотнее прижать к себе. — Черт. — Он стонет напротив моего плеча и замирает. В комнате воцаряется тишина, слышно только наше неровное дыхание. — Что не так? — спрашиваю я, хватаясь за его плечи, пока мое сердце бешено грохочет. — Ничего, — говорит он, все также не двигаясь. — Просто дай мне минутку. Не шевелись. Втайне я прихожу в восторг, что оказываю на него столь сильное воздействие. Приятно знать, что наше влечение определенно взаимно. — Поговори со мной, — просит он, опуская голову на мое плечо. — О чем угодно, что может отвлечь меня от твоего великолепного тела. — Хм… ну, мне жаль, что у тебя произошла такая стычка с отцом. — Я нежно поглаживаю его по спине. — Он перешел все границы дозволенного. И я ни в коем случае не позволила бы пройти двум годам, не говоря тебе о своей любви. Это так неправильно. Если бы ты был моим, я бы говорила, что люблю тебя каждый день. Я тут же спохватываюсь. — В смысле, будь я на месте твоего папы, понимаешь? Я бы говорила это, если бы ты был моим сыном. Я не говорю, что люблю тебя. Не говорю. Я просто… — Я и не думал, что ты… — Он улыбается. — Наверно, тебе лучше заткнуться и снова поцеловать меня. Я переворачиваю его на спину. — Как скажешь. Он притягивает меня к себе, и мы снова целуемся, и это подобно пребыванию в теплом сладостном сне, от которого не хочется просыпаться. Поцелуй становится все более неистовым, наши губы и руки с жадностью изучают друг друга, пока нас не прерывает страдальческий голос: — О боже, ребята, да лааднооо! Не в моей постели! Мы поднимаем взгляд и видим в дверях Джека, который покачивается так, будто ему стоило бы прекратить пить с час назад. — Разве вы не получали памятку о том, что в моей постели запрещено заниматься сексом? Это же винтажное покрывало со «Звездными войнами»! — Чего тебе, Джек? — Холт вздыхает, а я тем временем подавляю смех. — Спускайтесь вниз, — говорит он, приваливаясь к двери и проливая свое пиво. — Опубликована первая рецензия, и… ну… в ней говорится кое-что плохое о вас двоих. Мы с Холтом переглядываемся, паника и страх отражаются на наших лицах. — Да я просто прикалываюсь! — смеется Джек. — Рецензия потрясающая. Тащите свои задницы вниз, чтобы я смог прочесть ее всем. Шевелитесь! Он нетвердой походкой выходит за дверь. Холт неохотно слезает с меня и достает из шкафа футболку. Натягивает ее через голову и с ухмылкой разглаживает. На ней изображен огромный красный крест и надпись: «Донор оргазма». — Ну, хоть с этой не прогадал. Я качаю головой и смеюсь, попутно приводя себя в порядок. Он подходит ко мне и берет мое лицо в руки, потом наклоняется и целует.