— Какая? — перебиваю я. — Надоедливая? Раздражительная? — Биполярная. Это сбивает меня с толку. — Ох. Я… чего? Он вздыхает и качает головой. — Чуть ранее я видел, как ты играла в «популярность». Давала крутым деткам то, чего они хотели, что нелепо, потому что большинство из них отвратительные создания, такие же настоящие, как и трехдолларовая купюра. Со мной же от тебя исходит колючее нетерпение и агрессивная прямота. Что, я недостаточно хорош, чтобы притворяться и передо мной? Я не осознавала этого, но он прав. Я никогда – вообще никогда, не разговаривала ни с кем таким тоном, каким разговариваю с ним. Обычно я не позволяю людям знать, раздражена ли я или бесит ли кто меня. Я нахожу общий язык с людьми. Я занимаюсь этим всю жизнь. Если я кому-то не нравлюсь, то я добиваюсь их расположения. Но с ним все по-другому. — Ну, а что насчет тебя? — говорю я. — Каков ты? Он пожимает плечами. — Все просто. Я мудак. — Это я уже знаю. — Нет, не знаешь. — О, еще как знаю. Ты провел весь день, глазея на меня так, будто я собираюсь заразить тебя проказой. Так что я поняла, кто ты такой. Он кивает. — Отлично. Тогда ты будешь держаться от меня подальше. — Да у меня особого выбора-то и нет, потому что после того, как Эрика вывесит проходной лист, мы больше никогда не увидимся. — С чего ты взяла? — С того, что ты, скорее всего, попадешь в список, а я нет, так что… м-да. Он опускает взгляд и начинает теребить шнурки. — Не будь так уверена. Ты проделала хорошую работу сегодня. Более, чем хорошую. Мне требуется пара секунд, чтобы понять, что он только что сделал мне комплимент. — Хм, ну спасибо. Ты тоже был хорош. Он смотрит на меня с полуулыбкой. — Правда? Я закатываю глаза. — О, ладно тебе. Ты знаешь, что был на высоте. — Это да, — говорит он и кивает. — Какой скромняга. — А еще красивый. Мне должны все завидовать. Я качаю головой. — Значит, ты пытаешься поступить сюда уже три года, чем же ты занимался между прослушиваниями? Он смотрит вдоль коридора. — В основном работал на строительное предприятие в Хобокене. Они строят декорации для бродвейских шоу. Подумал, если не могу быть на сцене, почему бы не поработать за кулисами? — Поэтому у тебя такие грубые руки? — Он хмурится. — Когда мы делали упражнение на синхронность, — говорю я, — мы соприкоснулись и твои руки показались мне мозолистыми. Он смотрит на свои руки. — Я предпочитаю слово «сильные». Таскать тяжелые детали от декораций, работенка не из легких. Это походит на адскую тренировку. — Значит вот откуда у тебя все эти… — говорю я, указывая на его руки и плечи, — мускулы? Он улыбается и качает головой. — Ага. Оттуда. А еще есть достаточно денег, чтобы заплатить, по крайней мере, за первые два года учебы, если я поступлю сюда. — Когда поступишь сюда, — поправляю я. Он смотрит на меня с секунду, словно это нечто непостижимое, что кто-то в него верит. — Как скажешь, Тейлор. Я больше не пытаюсь поправить его и просить использовать мое имя. Может это и к лучшему, если мы так и продолжим называть друг друга по фамилии, учитывая, что мы не будем друзьями или кем-либо еще. Хотя такое чувство, что мы уже друзья. Мы сидим в тишине какое-то время. Потом открывается дверь, и все вскакивают на ноги, когда Эрика выходит с листком бумаги. Мы все тихо подходим к ней, чувство ожидания гудит вокруг нас. — Мои поздравления тем, кто в этом списке. Вы вернетесь сюда завтра, чтобы пройти второй этап прослушиваний. А те, кто в список не попал, боюсь ваше прослушивание было неудачным. Вы сможете подать повторную заявку в следующем году. Спасибо за уделенное время. Она прикрепляет лист к оборотной стороне двери, а потом снова скрывается внутри. Начинается столпотворение, когда каждый старается увидеть список. Я проталкиваюсь вперед, мое сердце колотится, готовое к разочарованию. В списке только три имени. Итан Холт. Зои Стивенс. И… Кассандра Тейлор. Остальная часть группы отсеяна. Я в шоке. Я сделала это. Флаффинг всех подери, да! Холт читает список поверх моего плеча и вздыхает с облегчением. — Спасибо, черт побери. Я поворачиваюсь в тот момент, когда он опускает голову и выдыхает. Он похож на заключенного камеры смертников, которому дали отсрочку. — Как мило, что ты так радуешься за меня, — говорю я. — У тебя правда были сомнения? — Насчет тебя? Совсем нет. Поздравляю. — Взаимно. Полагаю, медицинский мир спасен от твоего безупречного врачебного такта, как минимум еще на один день. — Похоже на то. — Когда он смотрит на меня, у меня все сжимается внизу живота. Мне наверно, стоит что-то ответить, но мой мозг затуманен и в голове роются неясные мысли, потому я просто стою на месте. Он тоже ничего не говорит. Просто смотрит. Его лицо завораживает в раздражительно-приятной манере. — Ну, — говорю я, после затянувшейся неловкой паузы. — Думаю, увидимся завтра. Он кивает. — Да. Конечно. До завтра, Тейлор.