Он хватает свой рюкзак и уходит. Я знаю, что мы встретимся утром и жду этой встречи с нетерпением, но одновременно и со страхом. Прежде я никогда не реагировала так на парней. И убеждена, что в этом нет ничего хорошего. 3 ВОЗВРАЩАЯСЬ К ПРОШЛОМУ Наши дни Нью-Йорк Дневник Кассандры Тейлор Дорогой дневник, Последний этап прослушиваний в Гроув был изнурительным. Опрос был худшей частью. Состав преподавателей Гроув сидел за длинным столом и закидывал всех вопросами о жизни, семье, симпатиях и антипатиях. Комиссия требовала от меня честности. Это было сложно. В конце Эрика повернулась ко мне и сказала: — Кассандра, ты умная девочка. Перед тобой открыты все двери. Почему ты хочешь стать актрисой? Я понимала, что должна сказать что-то о своей любви к театру или о важности динамично развивающейся культуры в мире сомнительных стандартов и реалити-шоу. Но при таком ее пристальном взгляде, я была не способна придумать что-то достаточно умное, чтобы провести ее, поэтому я выдала первое, что пришло на ум. — Я хочу стать актрисой, потому что не знаю, кто я сама на самом деле. Мне становится легче, когда я играю других людей. Мгновение она удерживала мой взгляд, затем кивнула и записала что-то в своих заметках. Наверное, что-то в стиле: неустойчивый, эмоционально неблагополучный подросток с проблемами самооценки. Не делайте резких движений. Я вышла оттуда, чувствуя себя подобно разбитому стеклу, чьи осколки валялись по всему полу. Но видимо, я не прогадала, потому что спустя два месяца, получила письмо с уведомлением о зачислении. В тот день я визжала так громко, что спугнула соседскую собаку. Я знала, что мама и папа были не в восторге от перспективы моего переезда на другой конец страны, но они также понимали, что актерство было моей страстью, и быть зачисленным в Гроув – большая честь. Помимо всего прочего, делу поспособствовало и то, что мне дали частичную стипендию, которая покрывала половину моей платы за обучение и проживание в кампусе. Поскольку мы не являлись семьей Вандербильтов8, это было огромным бонусом. Где-то в моем подсознании мелькнула смутная надежда на то, что Холт тоже поступил. Я подумала, что если это так, то я, по крайней мере, уже знакома с одним человеком. С одним раздражительным, таинственным образом интригующим, человеком. Шесть лет назад Вестчестер, Нью-Йорк Гроув Первая неделя занятий Я осматриваюсь в новой квартире с широкой улыбкой на лице. В ней есть две спальни, разделенные тесной ванной комнатой; гостиная, совмещенная со столовой, и небольшая кухня. Мебель изодранная и устаревшая; ковер уродлив и запачкан какой-то дрянью, но лучше не вдаваться какой именно, и я подозреваю, что сосед сверху танцует голышом при свете луны, потому что, серьезно, этот чувак какой-то странный. Но несмотря на все, это место идеальное, красивое и мое. Точнее, я делю его со студенткой с факультета театральной техники, которую зовут Руби, и все же… Я могу делать, что хочу. Есть, что хочу. Ложиться спать, когда хочу. Никаких тебе родителей, контролирующих каждый шаг. У меня чуть ли голова не идет кругом при мысли обо всех этих возможностях. — Ты должна мне тридцать баксов за продукты, — говорит Руби, внимательно разглядывая чек. — Ой, подожди, тридцать четыре. Тампоны тоже твои. Это кажется странным, въезжать в квартиру с незнакомым человеком, но мы с Руби отлично поладили, учитывая, что она моя полная противоположность. Мои волосы тусклого каштанового цвета, а ее – огненно-рыжие. Я на вид обычная, она – эффектная. Я подхалимка, она – предельно честная. Она плюхается на наш уродливый, виниловый диван и поджигает сигарету. Затем протягивает мне пачку, и я вытягиваю себе одну. Ах, да, я теперь курю. Ну, раньше я не делала этого, но, когда Руби сказала, что курит, я решила не отставать. Это-то нас и сплотило. Кроме того, большинство людей на прослушиваниях курили, потому это стало казаться даже чем-то обязательным. А еще, моя мама не одобрила бы это. Вот тебе и веские причины. Она поджигает мне сигарету, я неглубоко затягиваюсь и потом начинаю кашлять. Руби качает головой. Я худший начинающий курильщик на свете. — Итак, — говорит она, выдувая струю дыма. — Как ни печально, настала твоя очередь готовить. — Эй. Думаю, на днях я неплохо справилась, учитывая, что никогда до этого не готовила. — Женщина, — говорит она со вздохом. — Ты испортила макароны с сыром. Серьезно, если ты не справляешься с приготовлением такой фигни, мы не переживем суровую студенческую жизнь. — В таком случае, слава богу, есть ты, чтобы всему научить меня. — Я заставляю ее встать с дивана, потом тащу на кухню и достаю из холодильника немного стейков с овощами. Дело в том, что Руби не совсем профессиональный повар, поэтому наш эксперимент заканчивается твердыми, как камень, стейками и комковатой массой картофельного пюре, а зеленая фасоль получается настолько вязкой, что из нее легко можно связать шарф. — Я напишу жалобу на кулинарный канал, — говорит Руби, ковыряясь в еде. — Смотришь на этих сучек, и все кажется таким легким. Я подам на них в суд за ложную рекламу. Вечером мы приходим к соглашению, что будем готовить только замороженные блюда. Это самый верный способ не умереть от голода. На следующий день у нас начинаются занятия. Наша с Руби квартира находится в нескольких минутах ходьбы от главного кампуса. В первые три дня после приезда, мы посвятили время изучению нашей новой школы. Кампус небольшой, но хорошо распланированный, и стиль зданий выдержан между традиционным и современным. Прямо посередине находится Центральный корпус – огромное четырехэтажное здание, внутри которого располагаются библиотека, кафетерий, зал для отдыха учащихся, и несколько больших актовых залов. Вокруг Центрального корпуса, подобно цветочным лепесткам, раскинулось множество изящных зданий, в каждом из которых преподаются отдельные дисциплины: танцы, актерское мастерство, музыка, и изобразительное искусство. Этим утром мы с Руби направляемся в Центральный корпус, чтобы послушать приветственную речь декана. Мы входим в огромный актовый зал, по которому слоняются около двухсот первокурсников. Все знакомятся и оценивают друг друга. Ненавижу это. Столько новых лиц. Предвкушение новых знакомств. Это утомляет. По одной их одежде, я могу понять кто с какого факультета. Танцоры одеты в многослойную, лайкровую одежду; музыкантов окружает едва уловимая ретро атмосфера; а у художников такой вид, словно они совершили набег на комиссионный магазин в тот момент, когда там взорвалась бомба, заряженная цветной краской. Шумнее всех ведут себя избалованные дети с факультета актерского мастерства. У меня сжимается сердце, когда я вдруг задаюсь вопросом, смогу ли вписаться в это окружение лучше, чем в то, которое было в школе. Не то чтобы у меня в школе не было друзей, они были. Но я всегда старалась быть той Кэсси, которую, как мне казалось, они хотели видеть. Счастливой, беззаботной, и безобидной. Умной, но не чересчур. Красивой, но не желанной. Я была связующим звеном между девушкой и парнем, которому эта девушка понравилась, но никогда той, кто понравилась парню. Я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю. Это новая школа, новые люди, новые правила. Может здесь кто-нибудь разглядит настоящую меня сквозь множество фальшивых масок. — Пошевеливайся, — говорит Руби. — Давай займем места, чтобы не разговаривать ни с кем из этих болванов. В такие моменты, я обожаю ее. Мы проходим в середину зала и занимаем места. Несколько минут спустя, я замечаю, как к нам приближается знакомый парень.